В Европе были уверены, что рост экономической взаимозависимости будет сопровождаться «эффектом сообщающихся сосудов» и позволит со временем создать предпосылки для более тесной интеграции по политическим и военным вопросам. Кульминацией этих идей стала концепция «большой Европы»: от Лиссабона до Владивостока. В ходе саммита Россия-ЕС, состоявшегося в Москве в 2005 году, был предложен договор об ассоциации России и Европейского союза, в котором оговаривались все экономические условия сотрудничества, а также соглашение о безвизовом режиме. Тогда же были утверждены «дорожные карты» по формированию четырех общих пространств: экономического сотрудничества; взаимодействия в сфере свободы, безопасности и правосудия; сотрудничества в сфере внешней безопасности, а также в сфере научных исследований и образования, включая культурные аспекты.
Несмотря на успехи торгово-экономического сотрудничества, все более явным становилось коренное несовпадение взглядов новых партнеров на целый ряд вопросов безопасности, геополитики, демократического развития. В 1990-х годах Россия активно получала «демократические уроки», встав на путь либерализации экономики и демократизации внутриполитических процессов. В Кремле предполагали, что в ответ коллективный Запад радушно примет Москву в свои интеграционные объединения и структуры безопасности, где слово демократической России будет иметь достаточный вес. Руководство России того исторического периода, отказавшись от пережитков коммунистического строя, видело единственный возможный путь — в Европе и вместе с Европой.
Как выяснилось впоследствии, эти ожидания не совсем оправдались. Коллективный Запад не собирался принимать во внимание все интересы новой России, а Москва, в свою очередь, отказалась во всем следовать геополитическим приоритетам западных партнёров и стремилась проводить свою внешнюю политику самостоятельно.
Несмотря на это, товарооборот между Россией и ЕС продолжал расти, увеличившись за первое десятилетие XXI века более чем в четыре раза. Россия стала основным поставщиком нефти и газа, металлов (что важно — с низким углеродным следом), сырья для химической промышленности, минеральных удобрений. Одновременно Россия заняла важную долю в экспорте высокотехнологичных компаний Европы, что подчеркивало взаимовыгодный характер сотрудничества. Подобная схема торговли с Европой на долгие годы закрепила преимущества ряда стран, таких как Германия, Чехия, Франция и др. в части производства и поставок в РФ весьма выгодной продукции, конкурентной на мировом рынке по балансу цены и качества.
Однако, расширяющееся российско-европейское сотрудничество как фактор усиления конкретных экономических и политических блоков затронуло большое количество игроков в мире, включая тех, что по западную сторону Атлантики. Попытки встать на пути углубления российско-европейского сотрудничества через череду как управляемых, так и спонтанных кризисов, в конечном итоге к текущему моменту привели к курсу ЕС на разрыв отношений с Россией.
Реализация этого курса вызывает непреодолимые препятствия для стабильного развития экономики и промышленности Европы и сохранения её конкурентоспособности. Затруднительным представляется поиск европейскими странами экономически целесообразной альтернативы российским углеводородам, использующимся не только для отопления и производства энергии, но и для промышленности. Кроме того, попытки ЕС переориентировать часть своей продукции в Азию, в условиях отказа от сбыта продукции на российском рынке, будут сопровождаться для Европы значительным ростом логистических издержек и сложностями в связи с наличием там мощных конкурентов в лице динамично развивающихся азиатских стран, да и собственно Соединенных Штатов.
Не менее важным является то, что введение ограничений в отношении российских промышленных компаний, многие из которых являются мировыми лидерами в области устойчивого развития, может фактически остановить «зеленый» переход Европы. В частности, это объясняется тем, что европейские страны (например, Германия) вынуждены в экстренном порядке расконсервировать угольные ТЭС, а также отказываться от импорта чистой электроэнергии с российских АЭС.
Нельзя также не принимать во внимание влияние конфликта и введённых санкций на ситуацию в развивающихся и наименее развитых странах Азии и Африки. Рост цен на энергоносители и волна протекционистских мер по ограничению экспорта продовольствия могут привести не только к голоду, социальным потрясениям и переворотам, но и спровоцировать беспрецедентные миграционные потоки.
Таким образом, решение общих проблем евразийского региона, а также обеспечение долгосрочного экономического роста требует возврата к концепции единого евразийского пространства. Более того, с учетом роста азиатских экономик, прежде всего Китая, как в масштабах региона и мира в целом, эту концепцию стоит расширить. Если раньше она простиралась от Лиссабона до Владивостока, то теперь ключом к строительству мирного единого пространства будущего и наполнения его мощной и долгосрочной энергией развития, должно стать Евразийское интеграционное пространство, включающее в себя центры силы и одновременно символы созидания — такие как Шанхай.
Концепция многополярности в геополитике, в частности, базируется на понимании различного рода невоенных союзов, к которым относятся и формально сформированные межгосударственные объединения — как Шанхайская организация сотрудничества, так и неформальные клубы государств, как БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китая, Южно-Африканская Республика). Подобные объединения ярчайшим образом демонстрируют как необходимость, так и способность стран, в частности нашей страны, к глубокому партнерству и сотрудничеству, базирующемуся на условиях взаимной выгоды в экономике и равноправия в геополитике.
Данные примеры могут служить для глубинного переосмысления базовой концепции Европы, в части попытки интегрировать Россию в общее пространство на своих правилах. И в данном ключе, базовой площадкой может стать Китай с одним из своих исторических и геополитических центров в Шанхае.
Шанхай, который является олицетворением современного мира, открытого ко всему новому, и в то же время, сохранивший не только свою историю и традиции, но и давний опыт успешной интеграции цивилизационного сотрудничества Восточной традиции и Западных технологий, будет только способствовать наполнению этого пространство новой энергией развития и процветания. Самое главное, эта концепция в полной мере соответствует интересам наших народов (что подтверждено историей и положительным опытом совместного экономического роста) и имеет все шансы на успешную реализацию.
Необходимо также отметить, что данный концептуальный подход, со смещением контуров пространства интеграции полностью имеет отражение в уже реализованных геополитических, экономических и логистических проектах и концепциях — такие как Концепция «Сообщество единой судьбы человечества», стратегия экономического сотрудничества «Один пояс — Один путь», предложенные Лидером КНР Председателем Си Цзинпином, пространство сотрудничества формата РИК — «Россия, Индия, Китай» декларированная выдающимся российским государственным деятелем Евгением Максимовичем Примаковым, а также реализуемые с новой силой проекты соединяющие Евразию воедино — «Северный морской путь».
Только через экономическое, а затем и политическое сближение всех ключевых участников на Евразийском интеграционном пространстве можно противостоять милитаризму и популизму, которые, как мы видим прямо сейчас, разрушают судьбы людей и мешают процветанию обществ целых стран. В едином пространстве, включающем Лиссабон-Владивосток-Шанхай и другие геополитические центры Большой Евразии, мы сможем эффективно отвечать на многочисленные вызовы современности, которые носят общемировой характер. Таким, как проблемы продовольственного кризиса, нехватки пресной воды, освоения Арктики, развития атомно-энергетической отрасли для создания источников базовой генерации в целях обеспечения окончательного зеленого перехода и многие другие.
