21 сентября — через почти семь месяцев после начала Специальной Военной Операции (СВО) на Украине — президент Владимир Путин и министр обороны Сергей Шойгу в своих выступлениях скорректировали ее ход, усилив военные позиции России в зоне боевых действий.
Одним из двух главных новшеств стал территориальный вопрос. В своем выступлении от 24 февраля президент говорил только об освобождении Донбасса — признанных Россией ДНР и ЛНР. Сейчас же фактически анонсировано присоединение как минимум Херсонской и Запорожской областей — в случае, конечно, если тамошнее население проголосует за это на референдуме.
На самом же деле никакого противоречия в этих словах нет. Как верно отмечал в свое время министр иностранных дел России Сергей Лавров, география специальной военной операции постепенно менялась. И менялась она, в том числе, из-за неадекватного поведения киевского режима. Отказа Киева от переговоров с Россией, а также бесчеловечного отношения Украины к тем, кого она считает собственными гражданами: жителям ДНР и ЛНР (регулярно обстреливаемым, в том числе и противопехотными минами), а также тем, кто живет тех освобожденных Россией территориях, которые Киеву удалось захватить назад.
Москва не могла, да и не должна была молча взирать на то, как этих людей убивают за то, что они видят себя частью Большой России. «Мы не имеем морального права отдать близких людей на растерзание палачам, не можем не откликнуться на их искреннее стремление самим определять свою судьбу», — заявил Владимир Путин.
Да, на сегодняшний день определять свою судьбу будут только жители Херсонской и Запорожской областей Украины, однако «близкие люди» живут и в Николаеве, где местные силовики регулярно устраивают рейды среди местных жителей, наказывая их за наличие каких-то связей с Россией, или, по некоторым данным, просто за чтение российских телеграмм-каналов. Живут они и в Харьковской области, где сейчас проходят массовые репрессии. Живут и в других областях. «Наследники бандеровцев и нацистских карателей убивают людей, пытают, бросают в тюрьмы, сводят счёты, расправляются, измываются над мирными гражданами», — заявил Владимир Путин. Поэтому, скорее всего, по итогам освобождения и у них будет право на самоопределение.
Вторым важным новшеством стал мобилизационный вопрос. Все последние месяцы российские военкоры, военные и гражданские политологи уверяли, что главным препятствием для дальнейшего ведения СВО является недостаточная численность российской группировки на Донбассе и на Украине — она уступала той, что сосредоточил против нее киевский режим и НАТО. Да, качественный уровень российских солдат-контрактников был выше, однако, на фронте (длиной, как отметил в сегодняшнем телевизионном интервью Сергей Шойгу, в 1 тысячу километров) приходилось непросто.
Именно поэтому было принято решение о проведении частичной мобилизации, тех запасников, чья квалификация наиболее востребована. Никаких срочников и студентов никто отправлять на фронт не будет. При этом все мобилизованные, как отметили Путин и Шойгу, пройдут обязательную военную подготовку в течение нескольких месяцев, а также будут приравнены по статусу (в том числе и денежным выплатам) к контрактникам. «Мы ждём очень мощного военного и военно-технического усиления нашей группировки, воюющей против украинского режима и НАТОвского участия в войне», — заявил посол ЛНР в России Родион Мирошник.
Именно «нашей». Вооруженные силы ДНР и ЛНР — в том числе и те, кто был в них мобилизован — уже приравнены к российским солдатам. Досрочное, по сути, решение — ведь уже примерно через неделю республики войдут в состав РФ.
Если же брать отсутствовавшие в речи моменты, то основных тоже два. Во-первых, Путин не сказал о карах за поставки западного оружия. Если бы он перевел СВО в состояние «война», то и говорить ничего не надо было бы — сторона, которая снабжает оружием воюющую с Россией сторону, автоматически становится для РФ легитимной целью. Однако СВО осталась в рамках СВО — и Путин лишь напомнил западным партнерам, грозящим России ядерным оружием, что у России оно тоже есть. Судя по всему, все предупреждения были сделаны на непубличном уровне.
Вторым стал момент с переговорами. Во всей речи это слово употреблялось лишь один раз — когда Путин говорил о проваленных Украиной переговорах в Стамбуле. По сути, российский президент не обозначил условий, на которых Москва готова прекратить СВО — то же «освобождение Донбасса» названо лишь главной целью. Про остальные не было ни слова.
Отчасти, вероятно, это связано с тем, что весь переговорный процесс переходит на совершенно новый уровень. Если раньше западные страны еще надеялись на то, что можно договориться на условиях возврата к статус-кво 24 февраля — то есть лишь признать де-факто независимость Донбасса и российский статус Крыма — то сейчас процесс распада Украины приобрел необратимый характер (напомним, что полностью упомянутое латинское выражение выглядит так: status quo ante bellum — «положение, бывшее до войны»). Через примерно неделю Запорожье и Херсон войдут в состав РФ — и, как после 2014 года Крым, оттуда уже никуда не выйдут. Поэтому Запад может попытаться либо договориться на этих условиях — либо ждать референдума на новых территориях. И в этой ситуации какие-то четкие требования для мирного соглашения лучше действительно не озвучивать — ведь сейчас время играет на стороне России.
