Заявление, надо сказать, весьма неожиданное. С тех пор, как с первыми залпами санкционной войны Запада в марте 2022 года Россия легализовала параллельный импорт, то есть ввоз в страну брендированных товаров без разрешения и вне авторизованных логистических каналов компаний-правообладателей, во власти и экспертных кругах сложился консенсус о позитивном влиянии этого решения на рынок как B2C, так и B2B-продукции. По разным оценкам, в 2022 году параллельный импорт составил 8-10% суммарного ввоза товаров. Логично предположить, что в довоенной массе брендированного импорта из недружественных стран доля параллельного импорта в разы выше, что позволило успешно преодолевать все прелести монополизации каналов поставок — дискриминацию по цене, качеству и ассортименту продаваемой в России продукции, к которым с началом санкционной войны добавился и физический запрет на поставки в РФ значительной номенклатуры позиций.
Более того, ряд экспертов, в частности, директор Международного центра конкурентного права и политики НИУ ВШЭ Алексей Иванов, считают легализацию параллельного импорта в РФ в марте 2022 года половинчатым решением. Вместо перехода на международный принцип исчерпания прав на товарные знаки, от которого Россия отказалась в ходе переговоров по присоединению к ВТО, мы ввели лишь временные изъятия из действующего в качестве общей нормы запрета — по непрозрачным процедурам сформирован перечень товаров, разрешенных к свободному ввозу. И вот теперь целесообразность даже такой частичной либерализации параллельного импорта ставится под сомнение.
Конечно, параллельный импорт, ровно так же, как высокий, либо низкий курс рубля, субстанция тонкая: любое решение — возврат к запрету либо полная либерализация — имеет своих бенефициаров и проигравших. Легализация параллельного импорта выгодна потребителям, но дестимулирует производителей заниматься реальным импортзамещением, позволяя ограничиваться нахождением аналогов санкционных поставок либо альтернативных логистических схем. Неслучайно Патрушев констатировал в Томске: «Инвестиционная и инновационная активность компаний, особенно на рынках наукоемкой и технологичной продукции, выросла незначительно. По-прежнему не разработан экономически обоснованный баланс между внутренним потреблением, экспортом и импортом промышленной продукции, прежде всего критически необходимой для достижения технологического суверенитета (в том числе в региональном разрезе)».
Призыв секретаря Совбеза разработать, а для начала хотя бы анализировать и обсуждать оптимальное соотношение между внутренним и внешними рынками в новой макроэкономической реальности, можно только поддержать.
