Объявить о решении в четверг пришлось, скрепя сердце, министру финансов и главе СвДП Кристиану Линднеру, главному финансовому ястребу в федеральном правительстве, выступавшему за скорейший возврат к жесткой бюджетной конструкции страны, действовавшей до пандемии и закрепленной в Конституции ФРГ.
С 2009 по 2019 гг. в Германии действовало бюджетное правило (немцы именуют его долговым тормозом) следующего дизайна: структурное чистое заимствование, скорректированное с учетом циклических факторов, не должно в каждый финансовый год превышать 0,35% ВВП. В переводе на нормальный язык норма ставит потолок дефициту федерального бюджета и фактически запрещает наличие отрицательного сальдо бюджетам земель.
Оговорка про циклические факторы позволяет приостановить действие правила в разгар тяжелых рецессий и прочих макроэкономических форс-мажоров. Чем не преминули воспользоваться немецкие власти в разгар пандемии, щедро поддержав экономику мерами поддержки, в результате чего дефицит федерального бюджета улетел почти к 5% ВВП — максимуму с первых лет объединения Германии. Затем правительство продлевало «мораторий» на «долговой тормоз» еще дважды — и на 2021 год (надо было помочь экономике восстановиться после локдаунов и прочих прелестей пандемии), и на 2022 год (уважительной причиной послужил невероятных взлет энергетических цен в связи с началом вооруженного конфликта на Украине и санкционной войны с Россией).
А вот по поводу 2023 финансового года, несмотря на приближающееся его окончание, консенсуса не было даже в рядах правящей коалиции. Линднер был категорически против продления поблажек. Шаткостью рядов правительства Олафа Шольца воспользовалась оппозиция в лице ХДС. Был подан иск в Конституционный суд по поводу правомерности перевода 60 млрд евро непотраченных в 2021 году средств на борьбу с пандемией в другой, крупнейший сегодня внебюджетный климатический фонд. И 15 ноября суд запретил этот финансовый маневр, ссылаясь на «долговой тормоз». Вчерашнее решение правительства ФРГ фактически означает признание и 2023-го финансового года чрезвычайным, а значит, развязывает властям руки на операции с внебюджетными фондами.
Решение о продлении приостановки «долгового тормоза» позволит правительству существенно увеличить новые заимствования в этом году. Линднер намерен представить дополнительный бюджет на текущий год на следующей неделе в среду после консультаций с канцлером Олафом Шольцем и вице-канцлером, министром экономики и лидером «зеленых» Робертом Хабеком.
Жесткая конструкция долгового тормоза привела к формированию в Германии модели двухэтажной бюджетной системы. Первый этаж — федеральный бюджет, его размер в нынешнем финансовом году составляет 476 млрд евро и здесь царят немецкая логика, ясность и порядок. Жесткий корсет «долгового тормоза» заставил Минфин жить по средствам, а отношение долга федерального правительства к ВВП было за десять лет функционирования бюджетного правила втиснуто в придуманный на заре евро Маастрихтский потолок 60%, тогда как в 2009 году этот показатель находился на немыслимым для Германии уровне 81%.
Однако над нижним образцовым помещением постепенно, а начиная с пандемийного 2020 года все активнее, разрастался второй этаж забалансовых внебюджетных фондов, всего их 29, а общий размер составляет 869 млрд евро, что в 1,8 раза превышает федеральный бюджет. Конечно, сопоставлять напрямую бюджет и фонды не вполне корректно: суммы последних есть не что иное, как лимиты финансирования не на один, а на несколько лет. Тем не менее, масштаб «надстройки» внебюджетных фондов представляется более чем внушительным. Крупнейшие из них — это Фонд климата и трансформации (KTF, 212 млрд евро), Фонд экономической стабилизации (WSF, 200 млрд евро) и Фонд реконструкции вооруженных сил (100 млрд евро).
Непосредственная задача KTF — финансирование мер адаптации экономики страны к ускоренной декарбонизации. Из него финансировались проекты по установке тепловых насосов, производства водорода и зарядных станций для электромобилей. Деньги Фонда идут на строительство железных и автомобильных дорог, оптоволоконных линий, а также усиление полупроводниковой отрасли: 10 млрд евро из KTF уже выделены на строительство полупроводникового завода американской Intel в Магдебурге. Таким образом, KTF можно рассматривать как инструмент государственной поддержки глобальной конкурентоспособности немецкой экономики. Этой же цели в конечном счете следует и WSF — из него финансируются энергетические субсидии, покрывающие, в частности, часть высоких тарифов на солнечную и ветровую электроэнергию.
Неслучайна поэтому острая реакция промышленников Германии на решение Конституционного суда от 15 ноября. Бернхард Осбург, глава крупнейшей металлургической компании ФРГ Thyssenkrupp, возглавляющий также Немецкую сталелитейную ассоциацию, заявил журналистам, что многие компании приступили к проектам по декарбонизации, ожидая, что они будут софинансированы государством. Теперь же все эти проекты попадают в зону неопределенности, что означает потерю доверия к отрасли, в том числе со стороны ее поставщиков и партнеров в цепочках создания стоимости. Осбург призвал политиков найти способы защитить согласованные инвестиции, так как для Германии жизненно важно защитить свою будущую конкурентоспособность.
И власти Германии услышали призыв промышленников — интересы конкурентоспособности страны оказались выше догматов финансистов. Наводить немецкий порядок в регламентации работы внебюджетного этажа финансовой системы, безусловно, придется. Но этим можно будет заняться позднее — когда и если ФРГ останется значимым игроком на промышленно-технологической карте мира.
