Иван Демидов в качестве главы Фонда развития современного искусства был однозначно идентифицирован в художественной среде как «посланец Кремля». В ответ глава ФРСИ стал последовательно позиционировать себя как посредника между государством и художниками. В его действиях считывалось желание создать альтернативное прибежище деятелям современного искусства, до сих пор загнанных в парадигму политического противостояния. Пока русские коллекционеры скупают XVIII и XIX век, отечественный арт-маркетинг вынужден ориентировать современных художников на западных коллекционеров. Неотъемлемым элементом продвижения современного искусства стала социально-политическая упаковка, которая предлагает видеть в современном художнике диссидента. Она легче всего считывается европейским арт-сообществом. И в таком продвижении есть устоявшаяся традиция. Самые дорогие на сегодняшний день современные русские художники — Илья Кабаков, Эрик Булатов, Виталий Комар и Александр Меламид — пришли на Запад с имиджем мучеников режима, от которого они при всем желании так и не смогли отделаться.
Проблема заключается даже не в том, являются ли русские художники на самом деле диссидентами, а в том, что этот имидж — единственная возможность проникнуть в европейское выставочное пространство и купить «входной билет» на местный арт-рынок. В этой ситуации считывается взгляд на русское изобразительное искусство как глубоко вторичное по отношению к европейскому. В результате работы тех художников, которые пишут вне политического контекста, классифицируются как нечто этнографическое, в лучшем случае как побочная ветвь всегда великого европейского изобразительного искусства, и только те, кто осмелился пойти против политического мейнстрима, обладают потенциалом сказать что-то новое и в изобразительном искусстве. Художники искусственно осознают себя и свое творчество в политическом контексте, и часто единственная причина этого — рыночная ситуация. Вопрос «кто заказчик?» по-прежнему остается главным в искусстве.
В условиях, когда игроков на рынке не так много, каждый из них ценен. Тем более если речь идет о государстве, которое таким образом сфокусировалось на современном искусстве с какими-то своими ожиданиями, пока еще не совсем ясно сформулированными. Иван Демидов сейчас говорит, что современное изобразительное искусство — номер один по степени влияния на умы. Именно в нем формируются идеи, которые в последующем распространяются на все остальные виды искусств. Это его фронтальная идея: современное искусство влиятельно, пусть и опосредованно, и на него стоит обратить самое пристальное внимание. Необходимо дать художникам возможность высказаться и вне идеологического пространства. Надо создать для них еще один центр притяжения, чтобы у них, по крайней мере, была возможность выбора. Надо разорвать слишком прочную связь между современным искусством и политикой и дать художникам возможность сосредоточиться на главных вещах: жизни и смерти.
Всегда современное
Концепция выставки в 66-м павильоне ВДНХ предполагала поиск общих черт в трех периодах русского искусства: авангард 1920–1930-х, соцреализм 1960–1980-х и творчество современных художников. Кураторы доказывали: все, что до сих пор происходило в русском художественном пространстве, имеет общую основу. Это простая, но не самая очевидная мысль. Общепринятая традиция легко вырывает авангард из истории русского изобразительного искусства как нечто привнесенное извне, возникшее под влиянием французского искусства, и затем не совсем благополучно географически переместившееся на Запад и именно там добившееся наивысшего расцвета и признания. На соцреализм сразу после постперестроечного триумфа нонконформистов был навешен ярлык тупиковой ветви развития искусства, вовремя прекратившей свое существование.
Маятник качнулся в другую сторону, и все, кто до сих пор испытывал на себе идеологическое давление, стали отыгрываться на реалистах как не способных сказать ничего нового современникам. В результате новое искусство оказалось вынуждено ориентироваться на западные направления, искать новые формы, радикально отрицая собственную традицию. «Всегда современное» пытается восстановить эту связь. По крайней мере, сделать ее более очевидной, позволить воспринимать происходящее в русском искусстве в контексте единого художественного пространства вне времени и вне политики. Вывести официальное советское искусство из ностальгического контекста, перестать его воспринимать как символ тоски по имперскому прошлому, а увидеть в нем то, что проступало помимо воли художника. Для этого нужна была дерзкая идея: «Что бы ни происходило в русском искусстве, под влиянием какой бы идеологии оно ни находилось, какие бы кризисы ни переживало, оно развивается последовательным путем — в нем все взаимосвязано».
Время кино
Во втором выставочном проекте ФРСИ было реализовано еще одно важное сопоставление: кино и изобразительного искусства. Еще десятилетие назад для того, чтобы свести на одной площадке кино и живопись, можно было рассчитывать в лучшем случае на совмещение в одном пространстве полотен и кинокадров. Кино, одним из синтетических элементов которого является живопись, до сих пор словно бы оставалось вне течений, которые происходили в изобразительном искусстве. Их взаимосвязь была сама собой разумеющейся — то, о чем не стоит и говорить — для искусствоведов и не совсем очевидной для всех остальных. Словно бы в какой-то момент между кино и живописью произошел разрыв и они стали вести отдельное существование. Питер Гринуэй, который распространил свое влияние как на кино, так и на мировые выставочные пространства, почти все свои фильмы выстроил на концепции живописи как искусства с правом первородства. При этом он мог легко сместить баланс в другую сторону, доказывая, что все в этом мире существует лишь как повод для того, чтобы снять фильм, как он это сделал на выставке трехлетней давности в Манеже «Золотой век русского авангарда», где полотна были представлены исключительно на видеоэкранах. Выставка «Век кино» балансирует эти две полярные точки зрения. Фильмы, картины и инсталляции представлены как неотделимые друг от друга части единого художественного процесса, в котором все взаимосвязано. И если какая-то идея проявляется в живописи, то она неизбежно возникнет и на киноэкране, и это может произойти по независимым друг от друга причинам.
Актуальная Россия
Третий выставочный проект ФРСИ — «Актуальная Россия. Среда обитания» — прошел на площадях Музея современной истории России. Работы, собранные куратором выставки Аркадием Штейнером, представляют российских художников без привязки к региону, к творческой манере и к какой-то заявленной теме.
Выставка позволила увидеть степень проникновения идей современного искусства по всей России, и выяснилось, что поиски новых форм — удел не только столичных художников. В истории русского искусства есть прецедент, когда в отдельно взятом регионе — Перми — современное искусство насаждалось по инициативе сверху. Опыт был расценен как неудачный, но плоды свои принес, как положительные, так и отрицательные. Среди последних — снижение планки требований к региональным художникам. От них перестали ждать революционных идей.
Выход из регионов на столичный арт-рынок стал исключением из правил. Из чего следовал вывод об обреченности региональных художников на консерватизм. Но выставка «Актуальная Россия» ломает этот стереотип. В этом ее принципиальное значение. На ней мы можем наблюдать максимальное разнообразие художественных идей, воплощенных художниками, проживающими на всей территории России. Они настолько разнообразны, что их размещение в одном выставочном пространстве не вмещается ни в какую художественную концепцию. Отсутствие доминирующего направления, что отчасти связано со спецификой российского арт-рынка, заставило российских художников вести самостоятельные творческие поиски. В результате на наших глазах возникла целая вселенная, в которой можно наблюдать сотни небесных тел, каждое из которых летит по собственной орбите и может даже противостоять притяжению более крупных небесных тел. На выставке мы наблюдаем, как каждый художник дерзает найти свой путь и свое направление. Мы сталкиваемся с неожиданной ситуацией, когда художником может стать практически каждый.
Двери изобразительного искусства в одночасье распахнулись для всех, так же как это в какой-то момент произошло в литературе. Для искусствоведа это хаос, который невозможно классифицировать. Но именно это отражает истинное положение дел. На полотнах художниках мы видим сразу несколько пластов — как исторических, так и стилистических. На выставке можно разглядеть почти всю историю мирового искусства. Здесь наличествует сразу несколько исторических пластов. Но если на картинах «Актуальной России» есть прошлое, значит, там же есть и будущее. Надо только его рассмотреть.
