В эпоху политического противостояния России и Украины и гражданской войны на самой Украине написать взвешенную по оценкам и тонкую по стилю книгу о российско-украинском единстве и противоречиях очень трудно. Сергею Белякову это почти удалось (почему «почти», мы скажем в конце рецензии). Не знаю, дошла ли эта книга до украинского читателя, но российскому повезло получить фундированный научный труд, написанный как своеобразный роман о приключениях Украины и украинцев в России (и наоборот) в эпоху начала и первых ста лет их совместной жизни. И не случайно это сочинение получило литературную премию «Большая книга» фактически как роман о становлении украинской нации во всех ее противоречиях.

Что такое нация

Известно классическое, но постоянно оспариваемое определение нации как исторически сложившейся устойчивой общности людей, возникшей на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры. Есть, правда, сторонники иной точки зрения: нации представляют собой искусственные образования, целенаправленно созданные интеллектуальными элитами на основе национального проекта — идеологии национализма, которая может выражаться в политических манифестах, литературных произведениях, научных трудах и т. д. И это тоже трудно оспорить — роль писателей и политиков в формировании украинской нации в условиях отсутствия самостоятельной государственности трудно преувеличить. Но и в этом случае результат будут соответствовать классическому определению.

Автор книги последовательно раскрывает особенности формирования украинской нации именно как сложившейся устойчивой общности.

Общность территории

Сергей Беляков цитирует известного русского писателя и историка Николая Полевого: «Идите от Москвы на юг, и вы увидите, что, постепенно находя изменения, за Десной и Семью вы перешли к народу, совершенно отличному от нас, чистых руссов. Язык, одежда, облик лица, жилища, мнения, поверья — совершенно не наши». Как замечает Беляков, «русская изба и украинская хата как два мира, которые говорят о национальных различиях больше, чем сочинения историков и публицистов. Хата стала частью культурного облика украинского крестьянина, но происхождение ее сугубо территориально-географическое: обилие на Украине известняка, мела и белой глины способствовало ее появлению. Но и украинские города отличались от среднерусских все теми же хатами, которые составляли большую часть украинских городов, и национальным составом: здесь и поляки, и евреи, и армяне, и греки, и молдаване. Русские города в большинстве своем не знали такого национального разнообразия, которое сказывалось и в архитектурном облике украинских городов».

Автор подробно анализирует национальное разнообразие на Украине и взаимоотношения народов — в первую очередь украинцев с русскими, поляками и евреями.

В общем, Сергей Беляков достаточно убедительно показывает, что общность территории украинского народа дается нам, что называется, в ощущении.

Общность языка

Вопрос о том, существует ли украинский язык или это лишь один из диалектов русского, или, того хуже, язык этот придуман поляками или австрийцами назло Москве, до сих пор мучает некоторых «любителей от лингвистики». Как замечает по этому поводу автор, «филологи в сказки про язык, изобретенный в австрийской канцелярии, не верят». Если люди, которые на нем говорят и пишут, считают его своим особенным, национальным языком, это уже достаточно. То, что в формировании литературного языка могли принимать участие персоны другого этнического происхождения, значения не имеет. Можно вспомнить Владимира Даля, из обрусевших датчан, чей словарь и исследования сыграли выдающуюся роль в формировании русского литературного языка. Но, отмечает автор, такой же сказкой являются изыскания некоторых украинских филологов о том, что в древней Киевской Руси говорили на украинском языке. Автору ближе теория выдающегося российского лингвиста академика Андрея Зализняка о происхождении современного великорусского языка на основе слияния общерусского и новгородско-псковского диалектов, а белорусского и украинского языков — на основе собственно общерусского.

Добавлю от себя, что достаточно прочесть любой украинский текст, чтобы уяснить, насколько разошлись наши языки: не зная украинского, понять текст невозможно, что, как подчеркивает автор книги, уже говорит о его особости. Попробуйте понять эти строки Тараса Шевченко — и вы поймете всё об этом языке:

А нумо знову віршувать.

Звичайне, нишком. Нумо знову,

Поки новинка на основі,

Старинку божу лицювать.

Впрочем, надо признать, что до XIX века украинский язык бытовал практически только в крестьянско-мещанской среде, но не в сфере литературы. Беляков приводит слова Михаила Коцюбинского: «Живой организм украинского народа сохранил только корни, его цветы — интеллигенция — завяли и осыпались». Наверное, не случайно и главный певец украинской мовы Шевченко был крестьянского происхождения. Но все же именно интеллигенция окончательно превратила украинский в язык высокой литературы.

Поэты и нация

Благодаря усилиям появившейся в конце XVIII — начале XIX века украинской интеллигенции началось изучение народной мовы. И в начале XIX века была издана первая грамматика украинского языка. Тогда же появились и первые литературные произведения на украинском. В первую очередь Ивана Котляревского, а затем уже и Шевченко, который, собственно, в своих произведениях создал современный украинский язык и во многом сформировал основы украинского самосознания. Как замечает автор, «судьба “Кобзаря” (самого известного произведения Шевченко. — “Эксперт”) — ключ к истории украинской нации. Ни одна русская или украинская книга не сыграла такой колоссальной роли в судьбе нации». А его строки

Увезите в Украину,

когда смерть застанет,

и в степи похороните

меня на кургане

стали символом верности поэта своей родине.

Отношения с другими

Нации существуют не в вакууме, их становление и развитие происходит в постоянной связи и противостоянии с соседями. А территорию современной Украины можно назвать амальгамой народов. Тем более что пребывание территории Малой Руси в течение нескольких веков в составе разных государств делало такой сплав неизбежным. Ключевыми для украинской истории последних столетий были отношения с поляками, русскими и евреями. О том, что отношения эти были непростыми, говорит и история унии, и история перебежек украинской элиты от Польши к России и обратно, а потом снова к России из-за политики полонизаторства, проводимой польской элитой:

Когда мы были казаками

В доуниатские года —

Жилось нам весело тогда!

И братья-ляхи вместе с нами

Гордились вольными степями;

<…>

Пока от имени Христа

Явились ксендзы, запалили

Наш тихий рай. И пролили

Живое море слез и крови,

А сирот именем Христовым

Карали, мучили и жгли…

Автор достаточно подробно описывает историю восстания Хмельницкого, и сопровождавшую его еврейско-польскую резню, и метания сына Хмельницкого, и предательство Мазепы, жестокое разорение его ставки в Батурине, ликвидацию гетманства, введение крепостного права на Украине. Все это говорит, что и в составе России Украине было непросто. О том, что именно в силу этой истории отношение к России у многих украинцев было сложным, свидетельствует и поэзия Шевченко. Вспомним строки, с которых начинается одно из самых известных его стихотворений — «Катерина» (посвященное, кстати, Жуковскому, которому Шевченко многим был обязан):

Чернобровые, любитесь,

Да не с москалями,

Москали — чужие люди,

Глумятся над вами.

Хотя многие толкуют слово москали как «солдаты русской армии», а солдаты никогда и нигде не отличались постоянством, тем более в те времена, когда служили по двадцать пять лет, но вряд ли русский человек это поймет.

Да и такие строки Шевченко не внушают оптимизма:

Погибнешь, сгинешь, Украина!

И след твой выжжется дотла.

<…>

Карает тяжко? За Богдана,

Да за безумного Петра,

Да за господ, панов поганых,

Убить тебя давно пора,

И это будет справедливо!

Но если Тарас Шевченко всю жизнь был певцом «украинства» и Украины и славил ее будущее освобождение, то другой великий сын Украины — Николай Гоголь, сделавший украинскую историю, современный ему украинский быт и украинскую культуру достоянием всего человечества (именно потому, что писал на русском), — к концу жизни в своих знаменитых «Выбранных местах из переписки с друзьями» показал свое стремление быть даже большим русским патриотом, чем многие его русские друзья. Как отмечает автор, цензор даже не пропустил в печать два гоголевских письма, «сочтя столь неумеренные и наивные слова о любви к России неумеренными, дискредитирующими как писателя, так и саму Россию». (Заметим, к слову, что современной России не хватает столь умных и вдумчивых цензоров.) Интересно, что Василий Розанов не оценил эти признания Гоголя в любви и не поверил им. Но, похоже, и Беляков в это не поверил, фактически перенося ироническое отношение Гоголя к персонажам «Мертвых душ» и «Ревизора» на весь русский народ. Это очень смелый вывод: получается, что любого сатирика можно счесть врагом своего народа.

Тень Мазепы

Два гения — Гоголь и Шевченко — обозначили тот разрыв, в котором существовала украинская элита. Название книги не случайно. Мазепа — один из ключевых символов нашей совместной истории во всем его противоречии. Преданный слуга русского царя, он переходит на сторону шведского короля Карла XII, решив, что, как писал историк Николай Костомаров, акции Петра I падают, а акции Карла поднимаются, и пытался возобновить традиционную для украинского гетманства политику лавирования между великими державами того времени, окружавшими Украину. Для России Мазепа стал символом вероломного предательства, для определенной части украинцев — символом национальной борьбы за освобождение. Хотя, как писал тот же Костомаров, «это была воплощенная ложь» — гетман пытался обмануть всех, кому бы ни служил. И тень Мазепы — тень не реального человека, а именно символа, по мысли автора, навеки разделяет две наши нации. Этим Беляков завершает книгу.

И вот с этим невозможно согласиться. Более того, этот вывод не следует и из самой книги. Ведь автор показывает, что и сами украинцы по-разному оценивают и Мазепу, и в целом историю отношений России и Украины. Да и сама эта история демонстрировала ярчайшие образцы именно близости обоих народов и их лучших представителей — взять того же Гоголя. Сам автор приводит такие примеры. Мазепа — лишь один из эпизодов этой истории. И каждый сам выбирает, какие страницы этой истории читать. И то, что на Украине есть люди, которые предпочитают смаковать не самые светлые из этих страниц, — стоит ли обращать на них внимание? В общем, заключение автора о том, что Россия и Украина разделены навеки, — словно ложка дегтя, добавленная в увлекательнейшую книгу.

Беляков С. Тень Мазепы: украинская нация в эпоху Гоголя. — М.: АСТ, 2016. — 768 с.