Хуже слишком сильной Германии для Европы может быть только Германия слабая. После провала переговоров о формировании правящей коалиции ФРГ быстро превращается в еще один очаг политической нестабильности в Европе, чего никак нельзя было себе представить еще месяц назад. Эта непредсказуемость мирового политического ландшафта в последнее время чрезвычайна «предсказуема»: сирийская кампания России, победа Трампа, брекзит, каталонский кризис — хаотизация процессов становится системной, все чаще рушится, казалось бы, нерушимое.
Германисты почти единодушно сходятся во мнении, что говорить о немецком политическом кризисе преждевременно, а Ангела Меркель остается безальтернативным лидером страны и Европы. Однако ландшафт уже изменился: усиление партий второго и третьего эшелона фрагментирует политику Германии, что влечет за собой кризис лидерства. Решения и внутреннего, и внешнего контура все больше будут подвержены партийной конъюнктуре. И если немецкая экономика имеет огромный запас прочности для любых экспериментов, то единая Европа, остро нуждающаяся в перезагрузке и модернизации, может не дождаться нового немецкого канцлера. Даже полгода отсутствия сильной руки в Берлине способны подорвать выполнение европейской программы реформ.
Не справились с «озеленением»
Такого в парламентской истории Германии еще не случалось: попытки канцлера создать правящую коалицию провалились, и страна осталась без полноценного правительства. До поры во главе государства остаются представители прежней «большой коалиции» христианских демократов (ХДС/ХСС) и социал-демократов (СДПГ), но они вправе осуществлять исключительно технические, оперативные функции. При этом нельзя не обратить внимание на то, что фондовые биржи и курс евро стабильны: уровню международного доверия экономике Германии остается только завидовать.
В начале 1990-х нам довелось говорить с лидером грузинской Партии «зеленых» Зурабом Жвания. Одну фразу из того разговора забыть невозможно: «Мы, Партия “зеленых”, — единственная, кто полностью выполнил свою программу: экологическая ситуация в Грузии идеальная — ни одно производство не работает». Похоже, «зеленые» во всем мире одинаковы. Четыре недели шли напряженнейшие переговоры между ХДС/ХСС, СвДП и «Зелеными» о создании коалиции в Бундестаге. Согласовали практически все компромиссы, портфели, взаимные гарантии. И только «Зеленые» упорно твердили свое: закрыть в Германии все ТЭС, работающие на буром угле, и с середины марта разрешить въезд в Германию родственникам беженцев.
Бурый уголь — это 23% энергетики страны, им отапливается каждый четвертый дом в ФРГ. И это десятки тысяч рабочих мест. А по очень оптимистическим подсчетам Institut für Arbeitsmarkt- und Berufsforschung (IAB) к нынешним 660 тысячам зарегистрированных беженцев благодаря «Зеленым» может прибавиться столько же. Причем речь идет о так называемых субсидиарных беженцах (subsidiären Schutz), которым Германия предоставляет полный пансион. Кстати, из постсоветской Центральной Азии не могут выехать в Германию около 500 тысяч этнических немцев и членов их семей. Многие из них имеют родственников в Германии. Но о них никто и не вспоминает.
От бесконечного «озеленения» переговоров нервы у молодого лидера либералов из СвДП 38-летнего Кристиана Линднера сдали. Со словами «лучше вообще не идти во власть, чем править во лжи» он покинул переговоры. Президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер попросил партии «поставить на первое место интересы страны, а не свои партийные интересы» и призвал возобновить дискуссии. «Зеленые» заявили о готовности договариваться на своих условиях. СвДП дала понять, что поддержит Меркель в роли канцлера меньшинства. И только лидер СДПГ Мартин Шульц категорически отвергает любую возможность коалиции с христианскими демократами.
Позиция Шульца легко объяснима. Меркель четвертый раз создает правящую коалицию. В 2005 и в 2013 годах младшим партнером ХДС/ХСС соглашались стать социал-демократы, в 2009 году партнером по коалиции стали либералы из Свободной демократической партии. И всякий раз история повторялась. Меркель не выносит рядом с собой ярких, харизматичных политиков вообще, а среди союзников и оппонентов тем более, и так зачищала политическое поле, что для СДПГ следующие выборы оба раза оказывались провальными. А традиционный союзник христианских демократов СвДП после союза с Меркель вообще не прошел в парламент. Яркий пример — Штайнмайер. Его, лидера СДПГ и второе лицо в правительстве, Меркель перед нынешними выборами «выдавила» в почетную «отставку» президентом ФРГ.
Но категорическое нежелание Шульца сотрудничать с Меркель наталкивается на позицию высокопоставленных однопартийцев, готовых рискнуть перспективами СДПГ ради получения министерских портфелей в будущем правительстве. Если учесть шаткие позиции Шульца в СДПГ, его слабость как лидера и неприятие его персоны близкими к Штайнмайеру социал-демократами, дело может кончиться сменой главы партии. В таком случае большая коалиция станет возможной — шанс есть, но небольшой.
СвДП может оказаться при власти только в коалиции с одной из «народных» партий. Но тут, как подметил в беседе с «Экспертом» известный немецкий политолог и уже экс-депутат Бундестага Нильс Дидерих, из-за незаурядности личности Линднера Меркель предпочитает союз с «Зелеными», хотя ХДС выступает за союз с либералами.
Если создать коалицию все-таки не удастся, то, согласно статье 63 Конституции ФРГ, президент предложит на пост канцлера лидера партии, набравшей наибольшее число голосов — то есть Меркель. Набрать необходимые 355 голосов для утверждения в Бундестаге она заведомо не сможет. Затем президент предоставляет право Бундестагу выдвинуть из своих рядов любого кандидата. Второй тур тоже заведомо оканчивается ничем. И тогда в третьем туре канцлером становится кандидат, набравший относительное большинство голосов, — очевидно, Меркель. И получает право сформировать правительство меньшинства. С бесконечными круглыми столами для согласования любой мелочи. Но и с возможностью улучшить свои электоральные позиции и в оптимальный момент, через год-полтора, пойти на досрочные выборы. Может, с новым лидером вместо Меркель. Хотя фрау Ангела так зачистила ХДС от конкурентов, что специалисты-собеседники даже не рискуют кого-то предположить.
Впрочем, если Меркель откажется от формирования правительства меньшинства — а она о нем пока и слышать не хочет! — то президент назначит досрочные выборы. Скорее всего, на апрель 2018 года. Вот только кардинальных изменений в результатах выборов ждать не приходится. Разве что «Альтернатива для Германии» немного улучшит свои позиции за счет протестного голосования. И тогда все снова пойдет по кругу.
Страхи старой Германии
Неспособность традиционных партий создать коалицию парламентского большинства в Германии заставила Европу вздрогнуть, вспомнив о похожем политическом кризисе времен Веймарской республики. Тогда главы правительств менялись ежегодно, а последним рейхсканцлером стал Адольф Гитлер. Как раз для предотвращения подобных ситуаций и из соображений политической стабильности союзники настояли на текущей партийной модели в послевоенной ФРГ, когда есть две крупные «народные» партии, которые сменяют друг друга, вступая в коалицию с либералами либо объединяясь в «большую коалицию». Затем появились «Зеленые», потом «Левые» (наследники восточногерманской СЕПГ). И в конце концов — «Альтернатива для Германии», которая родилась на крайнем правом фланге и по сей день в консервативных кругах считается едва ли не нацистской. Успех АДГ на последних выборах (около 13% голосов, пусть во многом и протестных) вкупе с коалиционным провалом только усиливают «веймарские» страхи.
Но готова ли «Альтернатива» расти дальше или она уже достигла потолка? Сразу после выборов партия раскололась. Ее покинула Фрауке Петри, которая возглавляла движение после ухода ее основателя Бернда Люке. Мелкие внутрипартийные обиды и склоки — и вот Петри обвиняет АДГ в излишней радикальности. Подобные проблемы говорят только о молодости самой партийной структуры, и еще неизвестно, отреагирует ли избиратель на эти скандалы. Большой вопрос, смогут ли конкуренты, прежде всего СвДП, перехватить повестку АДГ, как минимум в том, что касается засилья мигрантов. Но пока «Альтернатива» прочно удерживает позиции и скорее привлекает политиков из центрального лагеря в свои ряды, чем отталкивает их своей радикальностью. И это сказывается на рейтингах: АдГ откусывает электорат как раз у больших «народных» партий. Немцы видят в рядах партии и вполне умеренных политиков, близких к центру, а потому все реже клюют на обличение АдГ в неонацизме в местных СМИ.
Так что пока СДПГ и ХДС в кризисе, в том числе кадровом, СвДП ищет повестку, а «Зеленые» топят коалицию ради амбиций выхода в первый партийный эшелон, «Альтернатива» вполне способна увеличить количество отданных ей голосов, пусть и на протестной повестке.
ЕС задержал дыхание
На время внутренней политической турбулентности Германия поставила Евросоюз в «режим ожидания». Важные решения касательно миграции, еврозоны, оборонной политики и брекзита уже были отложены до окончания немецких выборов. Теперь они будут повторно заморожены, пока Германия не урегулирует свою внутриполитическую ситуацию. «В Брюсселе всем понятно, что в обозримом будущем новые реформы можно будет провести лишь в течение ограниченного времени. Это окно откроется после формирования немецкого правительства и закроется примерно за пять-шесть месяцев до выборов в Европе, которые состоятся в мае или июне 2019 года», — заметил Гунтрам Вольф, глава брюссельского аналитического центра Brueghel. Если европейские страны в ближайшем будущем не изменят свой подход, ЕС будет обречен каждый раз «задерживать дыхание» на время очередных немецких выборов.
Однако проблема не столько в решении оперативных вопросов в Европе, сколько в необходимости проведения системных преобразований. Брекзит, победа Дональда Трампа, усиление правых и националистов в ряде европейских стран, недовольство избирателей традиционными партиями и евробюрократией, мигрантами и потерей идентичности, а также санкции, терроризм, безработица, каталонский сепаратизм, высокое налоговое обременение, разница в развитии между Восточной и Западной, Северной и Южной Европой, сложности в проведении единой монетарной политики, отсутствие собственной внешней политики — вот длинный перечень серьезнейших проблем, которые жестко обозначили перед Евросоюзом задачу перезагрузки и поиска дальнейшего пути развития. В этом году появилось сразу несколько концептуальных планов реформ, инициированных представителями разных групп интересов, но теперь непонятно, как согласовывать подходы. Если посмотреть на каждый предложенный вариант, становится очевидно, что без жесткой фрау Меркель реализовать его невозможно.
Есть, собственно, план самой Меркель, которая склоняется к концепции «Европы двух скоростей». Евросоюз делится на передовые страны и догоняющие, что фактически ставит крест на политике кохезии (выравнивания), в рамках которой страны Восточной Европы получили более 150 млрд евро за десятилетие. При этом внутри двух блоков формируются собственные подходы к монетарной политике, экономическому регулированию, налоговому подходу и внешним отношениям. Понятно, что тащить «передовое» ядро Германия планировала за собой. Но при этом необходимо выдержать тонкую балансировку в отношениях с отстающими государствами, чтобы не подорвать всю еврозону. В условиях слабого правительства и разношерстных партийных интересов Берлину будет намного сложнее поддерживать сразу две системы взаимоотношений.
После французских выборов появился план Эммануэля Макрона, который Меркель частично поддержала. Он предполагает возрождение франко-германского ядра, которое локомотивом потащит за собой остальные страны ЕС. Макрон предложил создать единые министерство финансов, оборонный бюджет, европейскую армию, парламент, агентство по делам беженцев, частично унифицировать образовательные и налоговые программы. Шансы на реализацию этих задумок без сильной Германии невелики — французский президент хорошо понимает свой политический потенциал и не готов заместить Меркель в условном звании «европейского лидера». Конкретный план действий Макрон планировал обнародовать летом 2018 года, но об этой дате уже можно забыть.
А вот председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер давно во всеоружии. Разрабатывать план брюссельской бюрократии по преобразованию ЕС политик начал давно, а с начала года частями представляет его публике. Шестого декабря он планировал обнародовать очередной пакет важных для еврозоны реформ — и судьба новаций теперь неясна. План Юнкера предполагает углубление политической и экономической интеграции внутри ЕС, дальнейшее расширение как союза, так и зоны евро, введение поста министра финансов, а также объединение должностей председателя Совета ЕС и главы Еврокомиссии. Это весомая заявка евробюрократии на централизацию процессов внутри ЕС и усиление Брюсселя. Поддержат план, несомненно, в большинстве стран «новой» Европы, но западноевропейские лидеры от такой перспективы не в восторге.
Казалось бы, ослабление позиций Германии Юнкеру только на руку. Однако ни один из вышеперечисленных планов не будет реализован в изначальном виде. Последние месяцы между сторонами шли сложные консультации и переговоры в поиске компромиссного документа. Но сегодня один из основных участников, если не важнейший, взял паузу и ушел в себя. А вот какой Германия вернется к обсуждению европейской перезагрузки, сказать трудно. Если Берлину придется учитывать мнение всех участников своего партийного спектра, реформа ЕС может затянуться и просто опоздать.
Польские ориентиры
Заминкой в реформировании Европы наверняка воспользуются Соединенные Штаты, которым давно сподручнее регулировать взаимоотношения со Старым Светом через своих балтийских и польских союзников. А кризис в Германии точно аукнется в восточноевропейских странах. Берлин Ангелы Меркель представлял собой опору восточноевропейского фланга НАТО. Новые политические силы могут взять иной курс. Для восточноевропейских стран это означает меньше влияния в Европарламенте и институтах ЕС, меньше финансирования и в целом меньше внимания.
«В немецком истеблишменте традиционно существуют две партии. Первая выступает за превращение Германии в полноценную мировую державу. Вторая ратует за приоритет хозяйственного освоения Восточной Европы. Ангела Меркель была типичным представителем второй группы», — пишет российский политолог, специалист в области международных отношений Алексей Фененко. Слабая Германия не сможет претендовать ни на то ни на другое.
Как заметил один из польских обозревателей, «насморк у немцев — это грипп в Польше». Варшава действует с оглядкой на Германию как тактически, так и стратегически. В середине ноября польская правящая партия «Право и справедливость» собиралась объявить о перестановках в собственном правительстве, однако поменяла планы из-за размытой политической конфигурации западного соседа. Пока не сформируется германское правительство, не будут назначены и польские министры. Это в значительной степени затрудняет внешнеполитическое планирование польского государства.
Соединенные Штаты не менее важный партнер для Варшавы. Американский капитал, конечно, не так заметен в польской экономике, как немецкий, зато Вашингтон оказывает всестороннюю поддержку в военно-политической сфере (в рамках НАТО и двусторонних отношений) и, конечно, защищает страну от вечной «российской угрозы». Ослабление позиций Германии неизбежно будет означать усиление американского контура в регионе. Польша не только приветствует размещение у себя контингентов армии США, но и решительно настроена на импорт американского газа, даже по завышенной цене. Она выступает главным противником строительства Северного и Южного потоков. Слабая Германия может потерять рычаги давления на Варшаву и не сможет лоббировать бизнес-интересы своей промышленности. А еще более проамериканская Польша станет главным защитником американских экспортеров СПГ, затруднит переговоры с Россией и по газу, и по санкциям, а попутно будет всячески стопорить процессы европейской перезагрузки. Слабая Германия и рассинхронизированный Евросоюз, конечно, играют Штатам на руку.
Московская оттепель
Польская карта тем более будет востребована Вашингтоном, поскольку значительную выгоду из внутриполитической нестабильности Германии может извлечь как раз Россия. В первую очередь это касается возможной отмены санкций и начала российско-германского сближения.
Европейская солидарность в отношении санкций против России строилась вокруг непоколебимой позиции Ангелы Меркель, считает член Атлантического совета Фрэнсис Беруэлл. «Существует одна сфера, где ее [Ангелы Меркель] отсутствие может сказаться в большей степени. Речь идет о санкциях в отношении России, — отметила Беруэлл. — Наряду с выходом из ЕС Великобритании немецкий политический кризис делает дальнейшее соблюдение этих санкций менее определенным. В зависимости от того, как пройдут выборы в Италии, санкции могут сделаться действительно уязвимыми».
При этом большинство представителей бывшего оппозиционного лагеря (СДПГ, АдГ, «Левые») осуждают политику ФРГ в отношении России и выступают за снятие с нее санкций без предварительных условий, а также за проведение внешнеполитического курса на улучшение российско-германских отношений. «Мы жестко критикуем политику Германии в отношении России, потому что она неправильная. Тот, кто действительно думает при помощи санкций манипулировать страной, тот неправ. Уверен, что тут будут изменения», — заявил Дитмар Барч, кандидат в канцлеры Германии от партии «Левые». «Не верьте всему, что вам говорят. Немецкий бизнес хочет сотрудничать с Россией. Мы все хотим найти пути, чтобы восстановить и уплотнить бизнес-отношения, не задевая политику, сохранить контакты», — заявил директор Немецко-российского экономического союза Ханно Штеккер.
Как отметил председатель правления Российско-германской внешнеторговой палаты Маттиас Шепп, 63% немецких предприятий рассчитывают на усиление позиций в России, 40% фирм из Германии собираются расширить в России штат сотрудников, а 30% — снова инвестировать в Россию. Заместитель председателя Восточного комитета Клаус Шефер подчеркнул, что, по всей видимости, в 2017 году экспорт в Россию повысится в среднем на 5%.
Таким образом, сложившаяся ситуация, как в политике, так и в экономике, может в значительной степени подтолкнуть Германию на сближение с Россией. Если в ФРГ будет сформировано правительство меньшинства, есть все основания полагать, что оппозиция сможет успешно пролоббировать свою позицию. Но пока что и эта часть внешней политики и Германии, и всего Евросоюза оказалась подвешенной на неопределенный срок.
