Иван Вырыпаев, самый популярный за пределами России отечественный драматург, сочиняя реплики для своих персонажей (в пьесе «Солнечная линия» их всего двое: мужчина и женщина), не поскупился на обсценную лексику. Главные герои в исполнении Юлии Пересильд и Андрея Бурковского используют ее сверх той меры, которую можно вообразить себе в общении супругов, проживших вместе семь лет и осознавших, что им удалось наконец выплатить кредит. Зрителям на протяжении часа c небольшим суждено видеть и слышать их напряженный диалог: они обсуждают, как им жить дальше. Не стоит ли, например, завести ребенка. У главного героя для этого есть разумное основание: они выплатили кредит, и они могут себе позволить родить нового члена семьи. На что женщина не менее разумно возражает: «Мне уже сорок лет, дорогой мой. Семь лет назад надо было думать о ребенке, когда мне было тридцать три».
Вырыпаев строит конфликт на тотальном взаимном непонимании двух людей, живущих вместе. И мы догадываемся: до сих пор все их эмоциональные и интеллектуальные силы, как это часто бывает, уходили на выплату того самого кредита. Он подменил собой цель, с которой создавался союз двух любящих сердец. Тот слишком легко преобразился в союз двух производительных сил, обеспечивающих жизнь одной из множества экономических ячеек общества. Но как только кредит оказался выплачен, супруги перестали понимать, для чего нужны друг другу. Мужчина предлагает рациональный выход из создавшегося положения: поставить новую цель — завести ребенка и продолжать совместное существование уже ради него. Но женщина не отвечает ему взаимностью. Она призывает его посмотреть правде в глаза и признаться «в том, что и наш секс, и наши семь лет, прожитые под одним одеялом, и даже окончание нашего кредита — все это не является достаточным поводом для появления ребенка».
Вырыпаев — настоящий мастер реплик и монологов. Еще в начале нулевых уроженец Иркутска потряс театральное сообщество спектаклем «Кислород», в котором выступил автором пьесы, режиссером и исполнителем главной роли. Одним из сногсшибательных аттракционов в нем была скорость, с которой Вырыпаев проговаривал текст. Не исключено, что реплики в «Солнечной линии» можно произносить размеренно, но Виктор Рыжаков, тонко чувствующий драматурга Вырыпаева, предпочитает воспроизводить авторскую интонацию, подразумевающую максимальную эмоциональную и интеллектуальную сконцентрированность на протяжении всего театрального действия. Солнечная линия — поэтический образ, лейтмотив пьесы. В нем заключен ее основной смысл: между людьми всегда существует невидимая граница, не позволяющая им быть вместе. Даже если думают, что они вместе, то всего лишь пребывают в иллюзии, не различая солнечную линию, которая в этот самый момент разделяет их.
Вырыпаев побуждает своих героев искать лазейку для преодоления разделяющей их границы и с болезненным упорством желать ее перейти: «Ты спрашиваешь, в чем дело? А я отвечаю, что дело <…> в том, что мы склеены друг с другом каким-то кармическим клеем и я не могу, не могу <…> отодрать себя от тебя!!! Мы с тобой слиплись, как две ракушки, и не можем разлепиться, и я <…> как последняя дура из телесериала, хочу тебя». Автор заставляет своих героев подключаться к воображаемой реальности, которую на сцене не обязательно изображать — достаточно того, что она возникает в репликах героев. Виктор Рыжаков предварил премьеру «Солнечной линии» собственной читкой, подчеркнув тем самым: истинное представление происходит прежде всего в воображении зрителя — он главный интерпретатор пьесы. Задача актеров и режиссера — воспроизвести реальность не такой, какой мы ее видим, а такой, какой она могла бы быть. Если бы зритель этого захотел.
