Председатель Китайской Народной Республики Си Цзиньпин продолжает будоражить основы государственного управления Поднебесной. Выстроенные великим Дэн Сяопином и за прошедшие сорок лет обеспечившие Китаю место ведущей державы современного мира, они, по мнению председателя КНР, не позволят Китаю сделать еще один шаг вперед и стать державой номер один. А значит, их пора менять.
Сначала Си развернул масштабную и выборочную охоту на коррупционеров в партийной элите — посадки затронули даже, казалось бы, неприкосновенных представителей китайской элиты. Огромное количество противников (в основном, конечно, соперников Си или просто несогласных с ним людей) покинули свои посты, и тем самым был поколеблен принцип сдержек и противовесов, когда решения принимаются путем компромисса между различными центрами силы, имеющими разные взгляды. Затем Си де-факто провозгласил отказ от принципов внешней политики Дэн Сяопина («Китай не вступает в альянсы, не лезет в не касающиеся его напрямую вопросы и развивается в рамках существующей системы международных отношений»). Китай становится глобальной державой, правила системы начинают использоваться против него (см. проект Транстихоокеанского партнерства, официальной целью которого, по словам Барака Обамы, было экономическое давление на Китай), поэтому Пекину, считает Си, нужно прекратить стесняться и действовать более активно.
Наконец, сейчас Си посягнул на сам принцип сменяемости власти в КНР. В конце февраля ЦК Компартии Китая анонсировал поправки в конституцию страны, которые позволят председателю и вице-председателю КНР оставаться на своем посту более чем на два срока. По сути речь идет о возможности пожизненного правления китайского руководителя и о превращении председателя Си почти что в императора Си. И у экспертов нет единого мнения, насколько этот шаг полезен для китайского Города и для глобального Мира.
Партийный транзит
На первый взгляд в стремлении Си нет ничего слишком уж экстравагантного — отсутствие ограничения сроков является нормальным для многих развитых стран. Взять хотя бы Германию — Ангела Меркель идет уже на четвертый срок. Об авторитарных государствах вообще нечего и говорить — тот же Реджеп Эрдоган оформляет себе чуть ли не пожизненное руководство. И это не узурпация власти — оба лидера пользуются широкой поддержкой населения.
Именно населения. Коль скоро воля народа — главный критерий в стране, то легитимность избранных лидеров не стоит подвергать сомнению. Каждый народ достоин того лидера, которого он избрал. Однако в Китае процесс избрания руководителей проходит по-другому. Главу Поднебесной избирает партийная верхушка — члены политбюро, уважаемые партийные функционеры, но никак не весь народ. А значит, легитимность такого избрания уже может вызвать некоторое вопросы.
Да, долгое время вопросов не было благодаря очень гибкой и в какой-то степени прогрессивной системе такого избрания. Дело в том, что руководитель Китая триедин — он занимает посты председателя страны, лидера партии и главы Центрального военного совета.
И вот срок правления председателя был законодательно ограничен десятью годами (то есть двумя сроками), а сроки на остальных двух должностях ограничивались неформально, но столь же жестко. Преемники главы государства и премьера избирались заранее (обычно на середине срока правления текущего тандема) и затем следующие пять лет стажировались под мудрым руководством старших товарищей. Таким образом система защищалась от сюрпризов в виде радикализма, непрофессионализма и авантюризма.
Смена поколений преследовала и ряд иных целей. Во-первых, регулярное омоложение руководства — китайцы на примере Советского Союза образца 1980-х прекрасно видели, что происходит со страной, когда политбюро начинает пахнуть нафталином и замена членов там происходит только после выноса предшественника вперед ногами. Такое руководство просто не в состоянии принимать решения, особенно в динамично меняющейся среде. Да, Дэн Сяопин пришел к власти, когда ему было далеко за семьдесят, однако это скорее исключение.
Во-вторых, смена поколений создавала важнейшие политические лифты. Она обеспечивала приток не только свежей крови, но и свежих идей. Каждые десять лет к власти приходило новое поколение китайских политиков, со своими идеями и взглядами на мир, приближенными к той реальности, которая существовала на момент их прихода.
Эта система работала настолько успешно (по крайней мере, так кажется рядовым иностранцам — китаисты могут найти в ней множество слабостей), что фактически позиционировалась как некая альтернативная электоральная модель. Модель, подходящая не для демократий, а для авторитарных режимов, которые хотят придать своей власти легитимности и в то же время обеспечить стране инструменты развития.
С этими каши не сваришь
Собственно, Си Цзиньпин сам был частью этой системы. Он пришел в 2012 году на смену Ху Цзиньтао и должен был уступить эту должность в 2022 году своему сменщику. Однако на Си изначально возлагали особую миссию — он должен был провести в стране сложные реформы. Причем в этих реформах нуждались все сферы жизни. Экономика (с колоссальными кредитными пузырями), политика (все больше молодых китайцев считают элиту группой закоснелых партократов-казнокрадов, и все больше представителей партийной элиты оправдывают подобные дефиниции), военная сфера (Китаю, претендующему на более активное участие в мировых делах, нужно ускоренное технологическое развитие вооруженных сил).
Конечно, теоретически реформы можно было бы провести при помощи ответственных товарищей во власти, однако на практике сделать это в старой системе сдержек и противовесов было практически невозможно. «Коллективное руководство — это возможность вето. Пока интересы кланов и патрон-клиентных пирамид совпадают, эта модель работает, но как только ситуация усложняется, надо делать выбор и чем-то жертвовать ради общего долгосрочного блага, у каждого члена правления China Inc. появляется возможность это решение заблокировать», — пишет руководитель программы «Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» эксперт-востоковед Александр Габуев.
Именно поэтому Дядюшка Си (как его уважительно называют в Китае) и начал глобальную реформу китайской системы правления, отказываясь от принципов Дэн Сяопина. Сначала он зачистил высшую бюрократию от всех тех, чьи взгляды отличались от мнения уважаемого председателя (для этого он использовал антикоррупционную кампанию, которая снабдила его инструментами давления и поддержкой населения). Затем отказался от назначения преемника, который мог бы стать центром консолидации его противников. В результате Си настолько усилил свои позиции, что получил возможность продлить срок своего нахождения у власти (ибо за оставшиеся четыре года системные реформы, естественно, провести невозможно).
Любопытно, что у Си Цзиньпина были менее радикальные способы сделать это — например, сохранить за собой посты лидера партии и Центрального военного совета (официального ограничения количества сроков там не было), а пост председателя КНР отдать какому-нибудь своему стороннику. Однако Си, по всей видимости, решил продемонстрировать всем соперникам (как внутри страны, так и вовне) свою мощь и возможности и посему проведет конституционную реформу, по которой останется председателем как минимум на третий срок. А то и на четвертый. «Консолидация и расширение полномочий сделает Си Цзиньпина самым влиятельным лидером Китая со времен Дэн Сяопина. Возможно, даже со времен Мао», — говорит Джейми Метцль из Атлантического совета. Что позволит ему провести те самые болезненные реформы, обезопасить Китай от ожидающего его системного политико-экономического кризиса и, будучи новым великим кормчим, вести страну в светлое будущее.
Наследник всесильных мандаринов?
Однако светлое ли? Насколько целесообразны методы уважаемого дядюшки? С одной стороны, опыт показывает, что системные реформы в странах с закостеневшей структурой могут быть проведены только авторитарным лидером с железной волей. Примеры Турции, Южной Кореи, Сингапура говорят сами за себя.
С другой стороны, насколько безопасна такая трансформация? «Китай ломает систему коллективного руководства, которую еще недавно преподносили как великую инновацию в построении успешных недемократических систем, и устремляется в славное прошлое, причем даже не во времена маоизма, а в эпоху идеализированного императорского правления», - пишет Александр Габуев. И где гарантия, что Си Цзиньпин (который замыкает на себе все процессы в стране) станет таким же эффективным управленцем, как Ататюрк или Ли Кван Ю? Даже если Си не станет, даже если он проявит себя как великий реформатор и уйдет на покой по завершению реформ, то где гарантия, что его наследники будут обладать достаточным набором качеств для того, чтобы править Китаем самостоятельно? И наконец, где гарантия, что попытка такой централизации не вызовет серьезные центробежные процессы в Китае, которые окажут влияние на весь мир?
Именно потому, что таких гарантий нет, мир с любопытством следит за китайским экспериментом. Так, в Белом доме заявили, что определение максимального количества президентских сроков — дело Китая и Америка вмешиваться не собирается. Прагматичный подход: Си, оказывающий давление на Северную Корею, сейчас очень нужен Дональду Трампу, поэтому ссориться с китайским лидером американскому президенту не с руки. Ну а если КНР из-за таких реформ ослабнет (не скатится до милитаризма, а именно ослабнет), то Америка будет даже рада — никто больше не будет конкурировать с США за господство в Восточной Азии. Ну и — это главное — эксперимент с созданием эффективной модели госуправления, альтернативной либеральной электоральной демократии, будет официально признан неудачным.
