Руководитель иркутской компании «Гелиос» Юрий Давыденко исследует строение Земли не первый год, он геолог в третьем поколении, его отец — геофизик, братья тоже работают в сфере геологии. Давыденко — выходец из Сибирской геофизической научно-производственной компании, которая занимается электроразведочными работами для нефтяных и газовых компаний по дифференциально-нормированному методу электроразведки (ДНМЭ). Авторы этого метода применяли его с 1997 года в комплексе с традиционной сейсморазведкой на суше и на море, благодаря чему удалось достичь подтверждаемости опережающего прогноза на наличие углеводородов на уровне более 80%.
Уйдя из компании в «автономное плавание», Давыденко вместе с группой ученых из Иркутского национального научно-исследовательского технического университета (ИРНИТУ) решил использовать методы электроразведки, применявшиеся в нефтяной отрасли, для поиска твердых полезных ископаемых. В первую очередь рудных, которым сопутствует сульфидная минерализация, — золота и полиметаллов, а также потенциально алмазоносных кимберлитовых тел. Он поставил себе задачу создать более мобильную и дешевую поисковую систему, чем в нефтяной отрасли, и в то же время высокоэффективную.
Для этого нужно было существенно видоизменить технологию ДНМЭ — по сути, разработать новый метод, чем и занялась организованная в 2012–2013 годах компания «Гелиос», команда которой частично составили сотрудники ИРНИТУ. «Сегодня насущная проблема отрасли —углубление поиска, — говорит Юрий Давыденко. — На поверхности все уже найдено, а вот то, что лежит глубже сотни метров, зачастую можно обнаружить только бурением. Нужны новые геофизические методы для проведения геологоразведочных работ. Особенно для поиска месторождений, не выходящих на поверхность, в том числе алмазоносных кимберлитовых трубок, перекрытых траппами — магматическими породами. То, что не перекрыто, и без того хорошо ищется с помощью современных аэрогеофизических систем».
На разработку запатентованной «Гелиосом» технологии электроразведки электромагнитного зондирования и вызванной поляризации (ЭМЗ-ВП), по оценкам Юрия Давыденко, за первые три-четыре года ушло 15 млн рублей. Продержаться первое время помогли программы «Старт» Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере (Фонд Бортника), примерно тогда же началось сотрудничество с компанией «Алмазы Анабара», для которых «Гелиос» выполнил переобработку ранее собранных данных, а затем поставил свою аппаратуру. «Руководство геофизического отдела “зажглось”, потому что эффективность съемки благодаря нашему методу заметно повышается», — говорит Юрий Давыденко.
По его словам, все методы импульсной электроразведки основаны на том, что сначала в землю подается импульс тока, а затем с помощью измерительной установки регистрируются переходные процессы. Вычисляется удельное электрическое сопротивление, по которому и выделяются зоны повышенной проходимости, возможно, связанные с наличием руды. Технология ЭМЗ-ВП отличается от других, в том числе от зондирования становлением поля в ближней зоне (ЗСБ; наиболее распространенная в мире технология индуктивной импульсной электроразведки) тем, что учитывает не один параметр, а два: не только удельное электрическое сопротивление (по затуханию вихревого электромагнитного поля), но и поляризуемость горных пород, возникающую под воздействием тока. «Когда через минералы пропускаешь ток, а потом его выключаешь, то объем горной породы разряжается. И чем дольше он разряжается, тем вероятнее присутствие сульфидов», — объясняет Юрий Смороков, ведущий геофизик АО «Горно-Алтайская экспедиция». Измерение индукции дает новые данные о строении геоэлектрического разреза. «Прирост информации, который мы получили, позволил привязывать геофизические аномалии (поисковые признаки месторождений) по глубине, лучше их локализовать», — объясняет Юрий Давыденко.
В 2015–2016 годах «Гелиос» выполнил опытные электроразведочные работы при поисках рудного золота в Республике Горный Алтай и полиметаллических руд в Алтайском крае на глубинах до 700 метров. В заключении Росгеологии сказано, что эффективность ЭМЗ-ВП как одного из методов поиска полиметаллических руд составляет 77% против средних для отрасли 30%. «За последние пятнадцать лет это один из самых точных методов поиска, — считает Степан Федак, главный геолог Горно-Алтайской экспедиции. — Он показывает зоны повышенной поляризации горных пород, которая теоретически имеет прямую связь с наличием сульфидов. Другое преимущество методов “Гелиоса” в том, что они умеют строить трехмерные модели данных разведки, чтобы выявлять скрытые аномалии. ЭМЗ-ВП дает хорошие результаты на полиметаллическое и золотое оруденение, а дальше надо будет смотреть, полезных ископаемых у нас целая таблица Менделеева».
По мнению Юрия Сморокова, технология «Гелиоса», может, и не уникальна в своих основах (они берут начало в технологии ЗСБ), но не это главное. Разработчики подобрали аппаратуру, создали программное обеспечение для обработки собранных данных и программы для их интерпретации, а это не менее важная часть геологоразведки, чем измерения «в поле». Для разработки математических моделей «Гелиос» привлекал ученых из Новосибирского государственного технического университета. «Компания достаточно уникальная, прямых конкурентов у них в России нет, по крайней мере они нам неизвестны, — говорит Евгений Лесников, старший проектный менеджер фонда “Сколково”, чьим резидентом “Гелиос” является с 2015 года. — Поэтому мы их поддерживаем и стараемся развивать».
Юниорские надежды
В течение пяти лет «Гелиос» подтверждал свою технологию, сотрудничая не только с Горно-Алтайской экспедицией, но и с «Алросой», для которой отработал три сезона на поисках кимберлитовых тел, перекрытых траппами. «Мы доказали, что кимберлитовые тела поляризуются, по крайней мере те, которые мы измеряли. Значит, поляризуемость — это тоже поисковый признак, представляющий интерес», — говорит Юрий Давыденко.
На сегодняшний день наилучшие результаты ЭМЗ-ВП дает при поиске полиметаллов, золота и меди. Всего с момента выхода «Гелиоса» на рынок с учетом его прогнозов было пробурено 40 скважин, более чем в 90% которых обнаружена сульфидная минерализация, утверждает Юрий Давыденко. По итогу примерно в половине случаев были выявлены рудные интервалы. Он считает, что для отрасли это хорошая статистика, тем более что речь идет о не выходящих на поверхность рудных телах.
По результатам опытно-методических работ «Гелиос» получил несколько положительных заключений, но вот крупных заказов у компании нет. Пока что «Гелиос» зарабатывает на сервисных услугах по обработке и переобработке данных. В 2017 году оборот компании составил 23 млн рублей, прибыль — примерно полтора миллиона рублей. Особо не развернешься, а ведь компании нужно готовиться к серийному выпуску аппаратуры для геофизических работ, на котором они также собираются зарабатывать. Сейчас здесь используют аппаратуру, сделанную «для внутреннего пользования». У «Гелиоса» есть только макет аппаратно-программного электроразведочного комплекса «Марс», который когда-нибудь пойдет в серийное производство. В ближайшей перспективе удастся разве что создать промышленный прототип — если «Сколково» выделит грант.
«Эта технология действительно быстро развивается — не сравнить то, что у них было два года назад и сейчас. Но пока для массовых поисков и массового применения в геологоразведке технология не готова», — говорит один из представителей отрасли. Проблема в том, что обработка и интерпретация данных, собранных с помощью аппаратуры «Гелиоса», а также построение трехмерных моделей — сложная задача, посильная для ограниченного круга экспертов или самих разработчиков, которым в итоге придется сопровождать каждый проект.
Впрочем, это естественная ситуация для проекта, продвигающего новую технологию: на первых порах разработчики оказывают сервисные услуги, а не только поставляют аппаратуру. Но то, что «пробивать» новый метод тяжело, — факт. Среди геологов очень много скептиков. «Они и так геофизикам не особо верят, — вздыхает Юрий Давыденко. — Если есть возможность не ставить геофизику — ее не ставят, потому что очень большой процент неудач».
Геологическая отрасль не очень гостеприимна по отношению к новичкам и маленьким компаниям: в Росгеологии, например, действует запрет на генподрядные работы. Если не подрядчики, то конкуренты, решили в «Гелиосе», и заявляют, что могут справиться с любой задачей в области геологоразведки не хуже отраслевого гиганта за счет своей гибкости и контактов с множеством участников рынка.
Эффективность метода ЭМЗ-ВП еще предстоит доказать; кроме того, он должен получить признание и войти в реестр методов геологоразведки наряду с ЗСБ и другими. Он применим не только к поискам полезных ископаемых: второе направление — поиск гидротермальных источников. Тепло, которое идет прямо из недр земли, используется для выработки тепловой и электрической энергии на геотермальных электростанциях. «Например, в Италии гидротермальным способом производится семь процентов всей электроэнергии. Это гигантская цифра, — говорит Юрий Давыденко. — В России тоже имеет смысл ставить гидротермальные станции в отдаленных регионах — на Камчатке, Чукотке, Сахалине».
Проекты вроде поиска воды где-нибудь в Саудовской Аравии заманчивы, но более всего влекут предпринимателя возможности юниорного бизнеса.
Юниорными называют небольшие геологоразведочные и добывающие компании, которые занимаются разведкой малоизученных территорий. Они могут привлекать рискованные инвестиции (в том числе на бирже) в геологоразведку, а затем продают участок или передают его государству, которое объявляет аукцион. «Здесь мы видим хорошую возможность заработать, — говорит Юрий Давыденко. — Потратив до миллиарда рублей на разведочные работы, можно рассчитывать на капитализацию участка в десятки миллиардов».
В мире до 40% расходов на геологоразведку обеспечивается юниорными компаниями — такие данные приводятся в концепции развития юниорных геологоразведочных компаний в России, подготовленной Минэкономразвития в 2016 году. В Канаде 75% открытий месторождений твердых полезных ископаемых делают юниорные компании, в Австралии — больше половины. В этом же документе Минэкономразвития предлагало создать фонд для финансирования юниорных геологоразведочных компаний, который помогал бы им привлекать инвестиции и создавал первичный спрос на их акции. Пока юниорного бизнеса в России фактически нет, как и благоприятных условий. Получить лицензию на геологоразведку очень сложно, продажа разведанного месторождения проблематична из-за особенностей законодательства в сфере недропользования, нет открытой и полной базы участков, нет гарантий для инвестора, что лицензию не отберут. Ну и, в конце концов, инвесторы боятся идти в такой рискованный бизнес. Но «Гелиос» не теряет надежды, рассчитывая на свои компетенции в геологии.
Юрий Давыденко верит, что за юниорами будущее. Государственные, да и частные затраты на геологоразведку в последние годы снижаются — значит, необходимо задумываться о новых механизмах финансирования отрасли. А нормативная база будет постепенно формироваться.
