За последние сорок лет в России не было построено с нуля ни одного целлюлозно-бумажного комбината (ЦБК), отрасль существует и развивается на заделах советского времени: у большинства предприятий технологическое оборудование служит уже несколько десятилетий. Вместе с тем крупнейшие игроки рынка сумели осуществить масштабные программы модернизации, но в целом, по оценкам экспертов, общий объем производства целлюлозно-бумажной промышленности не превышает уровня 1990 года.
Последняя волна преобразований началась в 2008–2009 годах, когда, по словам Юрия Лахтикова, председателя правления ассоциации «Бумпром», наблюдался приток инвестиций, связанный с принятием государственной программы поддержки приоритетных инвестиционных проектов. По данным Национального лесного агентства развития и инвестиций (НЛАРИ), в 2012 году объем инвестиций в отрасль составил порядка 42 млрд рублей, однако к 2014-му снизился до 33 млрд и находится на этом уровне уже несколько лет.
Среди тех, кто осуществил модернизацию, группа «Илим», лидер российской целлюлозно-бумажной промышленности, и Архангельский ЦБК. Были также реализованы инвестиционные проекты «Степ» на «Монди СЛПК», «Белый медведь» на Сегежском ЦБК, проведена реконструкция газетных комбинатов компаний «Соликамскбумпром», «Волга» и «Кондопога», Светогорского комбината компании «Интернешнл Пейпер».
Все это позволило повысить уровень технической оснащенности отрасли, увеличить объемы производства и снизить негативное влияние на окружающую среду. Впрочем, это относится лишь к крупнейшим предприятиям (а отрасль высоко консолидирована: на пятерку лидеров приходится бо́льшая часть производства). Эффективность лидеров во многом обусловлена тем, что они выстроили полный производственный цикл — от лесозаготовок до выпуска конечной продукции. А вот массе малых и средних предприятий не удалось стратегически улучшить технологические процессы, отмечает гендиректор НЛАРИ Виталий Липский: для них характерны высокие производственные затраты и низкая эффективность. Особенно трудно приходится предприятиям, выпускающим газетную бумагу, так как спрос на нее и в России, и в мире снижается по понятным причинам. В пример можно привести ОАО «Кондопога», испытывавшее сложности в связи с низкими ценами на международном рынке на свой основной продукт (большая доля в выручке приходится на экспортные поставки). Предприятие не могло обновлять производственные фонды и двигалось к банкротству, и лишь после девальвации рубля ситуация стала выправляться. Впрочем, еще неизвестно, сможет ли компания в полной мере использовать относительно удачную конъюнктуру.
Бумага не сдает позиции
Российская целлюлозно-бумажная промышленность в целом имеет сырьевую ориентацию. По словам Виталия Липского, основная наша продукция — сульфатная небеленая целлюлоза (сырье для производства различных видов бумаг и упаковки), ее в России в 2017 году произвели 3,6 млн тонн. На беленую целлюлозу в прошлом году пришлось 1,7 млн тонн. «Большинство предприятий целлюлозно-бумажной промышленности комплексно перерабатывают сырье и получают конечный продукт в виде бумаги или картона. Исключительно целлюлозных мощностей очень мало, — поясняет Виталий Липский. — Тем не менее мощности по варке целлюлозы превосходят потребности бумажного производства, что говорит о преобладании товарной целлюлозы в структуре сбыта, при этом в основном небеленой. Специализированные виды целлюлозы производятся в очень ограниченных объемах».
Товарная целлюлоза уходит на зарубежные рынки; на российском же предприятия стараются продавать продукцию с высокой добавленной стоимостью. За последние годы объем ее выпуска по ряду позиций вырос в несколько раз. А производство мелованных бумаг фактически с нуля поднялось до ста тысяч тонн в год.
Ориентация на выпуск продукции высокого передела позволяет предприятиям иметь хорошую рентабельность: в 2017 году ее уровень, по данным «Бумпрома», в производстве целлюлозы составил 27,1%, бумаги и картона — 18,7%, изделий из бумаги и картона — 11,1%.
В то же время в лесозаготовках рентабельность была на уровне 5,8%, в деревообрабатывающей промышленности — 7,8%, в производстве мебели — 7%.
У крупных целлюлозно-бумажных комбинатов есть возможность развиваться и привлекать средства благодаря рентабельности и наличию залоговой базы, причем для комбинатов, входящих в международные холдинги, вопрос с привлечением средств решается еще проще.
Потенциальный спрос на их продукцию внушает оптимизм. «Внутреннее потребление бумаги и картона в России по-прежнему отстает от уровня потребления в развитых странах, — говорит Юрий Лахтиков. — Возможности для роста существуют, прежде всего за счет активизации усилий государства и бизнес-сообщества по увеличению объемов сбора и переработки макулатуры». Макулатура используется при выпуске упаковочных материалов и других видов продукции ЦБП.
Как считают в Минпромторге, в ближайшей перспективе расти будут сегменты производства санитарно-гигиенических изделий, макулатурного тарного картона, потребительского картона и самой целлюлозы. В департаменте продаж Архангельского ЦБК к перспективным продуктам, в свою очередь, относят мелованные коробочные целлюлозные картоны и флафф-целлюлозу (сырье для гигиенических изделий).
Может показаться странным, но по некоторым видам бумаги и упаковки в России преобладает импортная продукция. В целом в 2016 и 2017 годах объем импорта по товарным группам ЦБП составлял ежегодно более двух миллиардов долларов. И если в массовом сегменте санитарно-гигиенических изделий доля импортного продукта за последние несколько лет снизилась с 50 до 8%, то дорогой продукции ЦБК на российском рынке не хватает. К примеру, существует давний дефицит мелованных бумаг. Он только сейчас начал покрываться заводом «Омела», входящим в группу «Илим». «Есть ряд других дефицитных направлений бумажной продукции с высокой добавленной стоимостью на внутреннем рынке, и ее выпуск постепенно растет», — отмечает г-н Липский.
Свободная ниша для роста производства потребительских товаров — упаковки, бумаги, санитарно-гигиенических изделий — на российском рынке есть. Правда, как считают эксперты, крупнейшие предприятия отрасли довольно инертны в реализации инвестиционных программ, нацеленных на выпуск продукции с высокой добавленной стоимостью. Они не без оснований специализируются на сырьевом и массовом сегментах, не заходя в производство сложных и современных продуктов. В свою очередь, средние и мелкие предприятия, которые по определению более мобильны и быстрее реагируют на изменения ситуации на рынке, не идут в этот сегмент, поскольку не имеют доступа к инвестиционным ресурсам. Кроме того, на внутреннем рынке рост продаж бумажной продукции ограничивается низким платежеспособным спросом.
Таким образом, в отрасли пока сохраняется экспортный вектор развития: как утверждают в департаменте продаж Архангельского ЦБК, основные крупные целлюлозно-бумажные комбинаты были и остаются крупными экспортерами. Этот вектор только укрепился после девальвации. Внешние рынки для участников ЦБП стали еще интереснее — продавать там целлюлозу и готовую продукцию несоизмеримо рентабельнее, чем внутри страны.
Сырой экспорт
Мировой спрос на целлюлозу ежегодно увеличивается на два-три процента. Особенно устойчиво повышается спрос на хвойную сульфатную беленую целлюлозу, основные рынки которой находятся в Юго-Восточной Азии. Именно в России (а также в Канаде) хвойной целлюлозы можно производить много. Наши преимущества не только в наличии лесных ресурсов, но и в высоком качестве целлюлозы и древесной массы благодаря высокой доле армирующего волокна в древесине хвойных пород. Кроме того, территориально Россия близка к растущему азиатскому рынку. По мнению Николая Иванова, представителя Segezha Group, потребности в целлюлозе азиатских рынков, в первую очередь китайского, позволяют нам ежегодно строить дополнительные мощности по производству одного миллиона тонн целлюлозы в год.
Рост экспорта — один из приоритетов стратегии развития лесного комплекса до 2030 года, которая сейчас проходит согласование в правительстве (она должна прийти на смену «Стратегии 2020»). В ней также четко определен приоритет инвестирования в новые целлюлозно-бумажные производства и поставлены амбициозные цели увеличить производство целлюлозы в стране более чем вдвое, на 11,5 млн тонн (с 8,2 млн), причем не только за счет роста производства на имеющихся площадках, но и благодаря строительству новых ЦБК. Запускаемые мощности должны быть ориентированы на выпуск как волокнистых полуфабрикатов, так и потребительской бумажно-картонной продукции. Только химической целлюлозы планируется вырабатывать дополнительно шесть миллионов тонн в год, отмечает Юрий Лахтиков, а значит, нужно будет создавать перерабатывающие мощности внутри страны и параллельно увеличивать экспортные поставки.
Однако то, что такой сценарий развития может быть реализован, вызывает сомнения. В Архангельском ЦБК считают его маловероятным, так же думают и многие другие участники рынка.
Чтобы инвестиции пошли в отрасль, нужны и другие условия, кроме потенциальных рынков сбыта за рубежом. Необходимы площадки с наличием экономически доступного сырья, логистикой, инфраструктурой, трудовыми ресурсами.
В России в некоторых регионах существует дефицит сырья — экономически доступного леса. По мнению Юрия Лахтикова, такая проблема остро стоит в Северо-Западном и Центральном федеральных округах. Ощутимее дефицит сырья стал после девальвации 2014 года, когда производство в отрасли резко активизировалось, считают в НЛАРИ. В итоге вырос спрос на балансовую древесину, который не может быть удовлетворен из-за отраслевых диспропорций. Это связано с ростом транспортных тарифов на перевозку сырья, отсутствием гибкости в распределении лесосырьевых ресурсов, с тем, что рынок в последнее время из-за снижения рентабельности лесозаготовок покинули многие независимые лесозаготовительные компании, а ведь наши комбинаты обеспечены собственной заготовкой лишь на 20–40%, остальное закупается с рынка.
По словам Николая Иванова, в России, несмотря на ее огромную территорию, относительно немного перспективных мест для создания новых мощностей. Предварительно определены несколько регионов, где это возможно: Красноярский и Хабаровский края, Республика Коми, Вологодская область, Пермский край.
Но проблема в том, что строить комбинаты нужно в непосредственной близости от неосвоенных лесных участков, то есть там, где нет ни дорог, ни мостов, ни населения, а самостоятельно вкладываться в строительство инфраструктуры частные компании не готовы.
Вместе с тем власть пытается ориентировать бизнес на производство и экспорт продукции с высокой добавленной стоимостью. Но мало произвести, нужно еще и продать. А чтобы успешно торговать на мировом рынке такой продукцией, необходимо создавать развитые каналы продаж, считает Виталий Липский. Просто дилеров или торговых представителей на целевом рынке недостаточно — здесь не обойтись без небольших компаний, которые дорабатывали бы продукцию под конкретный рынок. «Эти предприятия должны принадлежать российскому бизнесу или быть с ним аффилированы. Только таким образом выстраивается сбытовая и логистическая сети со складами хранения полуфабрикатов, системой продвижения продукции и адаптации под локальный рынок. Все это требует существенных инвестиций», — говорит г-н Липский. Как пример успешного развития он приводит деятельность группы «Илим» на китайском рынке, где компания продает упаковочную продукцию, наращивая свое присутствие. Однако этот процесс занял у нее более десяти лет.
