Простому человеку присущи все недостатки, какие только можно себе представить. Денег у него меньше, чем у людей непростых, или совсем нет. По нему больнее всего бьют иностранные санкции. Девушки, если он молодой мужчина, смотрят на него с сомнением. Если немолодой, то вообще не смотрят. Родная медицина глядит на простого человека без сострадания. А он еще зачастую пьет, курит. В общем, у него мало что есть — кроме недостатков.
У простого человека есть одно преимущество. Его — много. В смысле, таких, как он. Надо воевать — зовут его. Надо делать революцию — тоже без него никак. Трудиться нужно — опять иди сюда. Из него состоят целые общественные классы, даже в современном «бесклассовом обществе».
В эпоху капитализма часто образуется даже избыток простого человека. То безработица. То, как говорят у нас, «трубе» столько людей не нужно, даже вместе с оборонкой. В бизнесе нашего малого-среднего рынка на всех не хватает.
Его ведь, человека простого, бывает, просто пытаются сжить со света. А он все лезет, все множится. Так что даже единственное преимущество простого человека оборачивается очередным его недостатком.
Тут, правда, есть одна задумка, очень перспективная. Ее не так давно описал в газете, предназначенной для людей непростых, довольно известный экономист, социальщик, между прочим, Евгений Гонтмахер. Работал в ранних реформаторских правительствах. Он говорит, что надо всех простых людей поселить в агломерации. То есть в очень больших городах, «сбитых» из них самих и пригородов. Городов-миллионников, на основе которых можно сделать агломерации, в России пятнадцать. В Британии, для примера, удалось разместить на небольшом острове тысячи больших и маленьких населенных пунктов. Как и в других странах. Как и у нас пока что. А наш народ, значит, надо всего в пятнадцать агломераций.
А с другой землей что? «Нужно законодательно законсервировать большую часть этих обширных просторов, объявив их национальным достоянием, которое мы сохраняем для наших потомков, которые найдут способы с пользой им распорядиться» (это цитата из экономиста-социальщика). Либерально…
Сами мы, значит, умом бедные, а потомки распорядятся. Почему они будут умнее? А потому: «Страна, в которой развитие идет через успешные агломерации, отторгает любые попытки изоляционизма из-за неизбежности во многом космополитического характера жизни в них. Все разговоры о необходимости “особого”, неевропейского пути тогда становятся маргинальными и не могут быть использованы для оправдания того курса, на который сейчас встала Россия».
В агломерациях, где клочка земли и света белого будет не видно (набить в любой наш миллионник с десяток миллионов человек — и, как его ни расширяй и ни застраивай, это будет хуже, чем в метро в часы пик), человек, конечно, будет думать только о европейском пути. Как бы это выбраться из этого концлагеря? — будет он думать. Вот, прежде слыхали, жизнь в Европах хороша…
Там, кстати, будет жить только русский народ. Потому что: «Отдельный вопрос — о традиционных этнических укладах, которых очень много в России: коренные народы Крайнего Севера, титульные нации республик в составе Федерации. Их защита от агломерационного бума крайне важна для сохранения российского разнообразия как важнейшего конкурентного преимущества нашей страны в глобальном мире» («Ведомости» от 24.12.17 г.). То есть кого-то от агломерационного бума надо защищать.
Среди недостатков простого человека — недостаток толерантности. Он не стесняется напомнить, что он — русский, даже если на четверть еврей. Нет, такого, конечно, надо только в агломерацию. А вот, допустим, олигархат — его в условия «традиционных этнических укладов», пожалуйста. Так, впрочем, недолго попасть и к народам Крайнего Севера, на очередном повороте истории.
Это все к чему? Это к тому, что придумано, что делать с избытком простого народа. Подохнет ведь там половина в агломерациях. Мехико и Сан-Паулу, а уж про Москву и говорить нечего, набирали объем и массу столетиями. А в новых городах-фантомах условия жизни-то будут хуже. Но это же и решение проблемы, см. выше! Было нас слишком много? Ну а теперь, давай, на первый-второй рассчитайсь и отчаливай, европейским путем.
Значит, с этим решили вопрос. Или пока повременят? Ну, будем надеяться. Мало ли что. Вдруг действительно повоевать придется.
***
Статья эта началась, как это часто бывает в современной журналистике, с некоторого передергивания. С позы: вот, мол, простые мы люди — и авторы, и большинство читателей. Понятно, однако, что журнал этот читает все-таки не совсем простой народ. И миллиардеры читают. И театральные, может быть даже, бухгалтеры. И крепкий средний класс, кто покуда жив, и предпринимательское в целом сословие.
Но нужно передать, признаемся честно, самоощущение себя как простого народа. Всех, кроме миллиардеров и крупных чиновников. Эти, пожалуйста, в другую очередь. Вас сейчас в национальную элиту будут записывать. Будете формулировать национальные смыслы, генерировать и воплощать идеи развития, щедро делиться богатством на земле, приумножая себе оное на Небе, создавать мощнейшие благотворительные фонды, рабочие места миллионами, давать десятки миллионов заказов бизнесу малому и среднему, выполнять стратегирующую функцию. К Путину пойдете, в полный рост, а не на цырлах, давать и предлагать, а не просить: Владимир Владимирович, надо нам немедленно новые отрасли промышленности сформировать и поднять старые, всё на наши деньги, ни копейки из бюджета, никаких кредитов целевых под два процента с пролонгацией. Далее, все до евроцента возвращаем и более не вывозим капиталы, дома в Лондоне — под бесплатные школы-пансионы английского языка отдаем для детей из глубинки. В общем, превзойдем во всем, скажем, елизаветинского вельможу-деятеля, конференц-министра и камергера, изобретателя и промышленника графа Петра Иваныча Шувалова, а паче всего — в добродетели!
То есть как не хотите в национальную элиту? А что же, опять в обычные олигархи? Ну, братцы…
В общем, опять все ложится на плечи простого человека. Нет, вот подбежал и шепотом говорит один олигарх, что он очень хотел бы так, но товарищи, если узнают, сделают ему «темную». Так как он должен быть корыстным чудовищем, до денег жадным, до доброго дела ленивым и, как Владимир Маяковский говорил «Я лучше в баре … буду подавать ананасную воду» («Вам!», 1915 г.), так и он тоже должен этим самых женщинам отдавать особое предпочтение, не совсем тем манером, как поэт имел в виду, но по-своему, по-олигаршьи. А он так не хочет, достало это уже его, хочется ему родине послужить, проснулся этос служения. Но только нельзя ли это тихо как-то?
Ну, мы-то что, мы в своей очереди стоим, нас там миллионов, не знаем, двадцать, или тридцать. Мы простые российские предприниматели, в основном средние-малые, инженеры, ученые, учителя там, не знаем, кто еще. Всякий народец, тут и работяга, говорит, любит Мусоргского. Попадаются журналисты. Нет, есть и у нас свои передовики производства, иные жахнули и по миллиарду честным трудом по развитию отечественного производства, но они так не афишируются особо, чтобы не привлекать. Точнее, чтобы не привлекли. Развиваешь и развивай, особо не рыпайся.
Так что сами-то мы никого никуда не записываем, просто если товарищ подлетает на голубом вертолете, мы ему говорим: вам вот в то окошко, товарищ, где пишут всех в нацэлиту. Ну а они все как один в свои геликтоптеры садятся и улетают.
А мы куда стоим? Да непонятно. Сказали «постойте» — значит, вроде выбор. Что за выборы, кого выборы, мы же уже его выбрали? Да нет, не выборы, а выбор. Типа как фильм был — «Выбор цели». Это как наши с американцами на реке Эльбе встречаются в 1945 году и думают, как будут жить дальше. Ну там, правда, без них выбор сделали. А в то время и еще раньше ученые, американские и наши, атомную бомбу делали и размышляли, каждый о своем моральном выборе. Может, где-то и преувеличена возможность выбора для тех наших, но Игоря Курчатова никто урановые блочки руками перебирать не заставлял на первом промышленном реакторе. А он такой выбор сделал. С соратниками, Юлием Харитоном и другими коллегами.
— Вы нам зубы не заговаривайте. Все стоят бомбу делать, что ли? Да нет, бомбу-то уже сделали. Но ничего подобного в мирных целях больше сделать не можем. И не знаем, то ли мы теперь умеем делать только автоматы Калашникова, по Черномырдину, то ли у нас все-таки еще что-то получаться может.
— Ладно, а выбор при чем?
— А выбор при том, что сказали, надо выбирать путь национального развития. Есть, сказали, такой вопрос в общественной среде. Причем на самом высоком содержательном уровне. Общество готово обсуждать не просто новый политический концепт, но реально — на каких идейных опорах, из каких политических конструктов должна состояться российская и русская цивилизация.
— Так, а мы-то при чем тут? Может, по работам разбежимся? А вон, Васильич уже за пивом почесал.
— Нет, это он не за пивом. Он в книжный магазин. Решил прочесть книжки, Арнольда Тойнби и Чарльза Тилли. Без этого никак не получится сделать национальный выбор.
— Дожили… Уж лучше б он Карамзина почитал. Или Хомякова.
— Ну а как у нас раньше все читали Фридриха Энгельса и Карла Маркса. Так вот и теперь, опять же, иностранные книжки нужны почему? — это диктуется спецификой выбора. Будем делать выбор между Востоком и Западом, точнее, между Западом и самобытным путем развития, но отталкиваться при этом от западной мысли. Как оттолкнемся, за свою возьмемся.
— Так говорили же, европейским путем пойдем все, как бы по этапу, в агломерации. Нет-нет, это только один из вариантов.
— Слушайте, а кто нас тут всех в эту очередь поставил? И как мы будем делать выбор, последовательно или все сразу? Это так и за год не управимся, если один за другим.
— На национальный выбор года не жалко. А кто поставил, я не знаю, это надо спросить, может, тех, кто в голове очереди стоит. А мне был звонок, от Васильича, который сейчас в книжный пошел. Приходи, говорит, зовут нас. Я ему: а то нас не спросили! Он: то-то и оно, что не спросили. И вот нашлись активные люди, организаторы. Нам, говорят, нужно начать осознавать себя не как население, а как народ, а также выдвинуть из своей среды предпринимательский, рабочий и интеллектуальный классы в социальном и в политическом смысле. И вот Ваня позвонил Пете, Петя — Коле, а тот у одной был, но тоже все бросил и пришел. И сам еще позвонил Георгию Матевосовичу, есть у него приятель такой, армянин, шибко умный, вообще уже американец, но наш по духу.
***
Простой народ решил немного от разговоров передохнуть. Закурили, зашуршали планшетами. На экранах высветились результаты поиска по теме «национальный выбор». Дело это оказалось затейливое. Попадалось всякое.
На одном сайте нашли сразу две интересные статьи. Во-первых, все знают, даже простые люди, такую фамилию — Сурков. Потому что он был серым кардиналом Кремля, а серого кардинала любой знает. Это как показать, где находится секретный ракетный полигон в лесу.
Так вот, оказалось, Сурков тоже размышляет на тему национального выбора. И вот что он пишет: «Даже после стояния на Угре Русское Царство продолжало по сути быть частью Азии. Охотно присоединяло восточные земли. Претендовало на наследие Византии, этого азиатского Рима».
Заспорили. Решили, что «старичка» занесло. В Турции многие были, знают, где находится город Константинополь, от которого пошла Византия. На европейском берегу Босфора стоит этот город, никакой это не азиатский Рим. И стал он столицей не какой-то восточной, она позже возникла, а единой Римской империи в 330 году. А сам Константин, его основатель, был (когда еще поначалу в империи было два императора) императором Запада. Азия…
Ну ладно, читаем дальше. «Итак, Россия четыре века шла на Восток и еще четыре века на Запад. Ни там, ни там не укоренилась. Обе дороги пройдены. Теперь будут востребованы идеологии третьего пути, третьего типа цивилизации, третьего мира, третьего Рима…»
Ну, Третьего Рима, ладно. Любопытно. Только правда ли, что нас так шатало? Еще читаем: «С 14-го года и далее простирается неопределенно долгое новое время, эпоха 14+, в которую нам предстоит сто (двести? триста?) лет геополитического одиночества… Одиночество не означает полную изоляцию. Безграничная открытость также невозможна… Россия, без сомнения, будет торговать, привлекать инвестиции, обмениваться знаниями, воевать…».
Так, понятно. Опять введут выездные визы, знаем мы вашу открытость, это еще в прошлом году говорили. Еще в партком «Единой России» на собеседование, ага. Воевать с кем изволите? Ну и, в общем, насчет организации внутренней жизни немного невнятно. Но в целом понятно. Интересно, он другим своим сказал, которые на геликоптерах и прочим? А то они-то на европейском пути стоят и нас пока что хотят сгноить в агломерациях. Они знают, что концепция переменилась? Или она вовсе еще не переменилась?
Так, еще почитаем. На том же сайте («Россия в глобальной политике», ишь ты, при участии Foreign Affairs, это ж самая закулиса натуральная, только совсем ленивый не знает. Во дают, но мыслят вроде самостоятельно), статья главного редактора. Федор Лукьянов. Да, слыхали. Можно даже сказать, Лукьянов — это голова. Пишет об обострении отношений России и Запада. Весьма актуально.
Читаем: «Казалось бы, при чем тут Россия с ее, увы, крошечной долей в глобальной экономике и очень далеким от лидирующего положением на финансовых рынках? Россия, однако, в силу ряда обстоятельств, прежде всего своего военно-политического и территориального масштаба, оказалась важным элементом этой игры… Конфликт России и Запада — чисто политический, экономическая конкуренция ограниченная и спорадическая…».
Ну, не знаем… Экономика почти ни при чем, значит? А «Северный поток — 2»? А «Поток — 1»? Тридцать четыре процента европейского газа. Экспорт металлов. Вон, Дерипаску прижали через неделю после введения в Штатах пошлины на алюминий. Не внял, значит. Отсюда ж и санкции. А Сечин по всей Азии (вот там действительно Азия — Индонезия с Индией, не поспоришь) нефтью нынче распоряжается. Да и в Германии вес имеет.
А Трамп-то, он же года не прошло, как объявил «энергетическое доминирование» Америки. А как объявил, то и глядит: рынок что газа, что нефти в Европе русскими занят, в Китай мы газопровод тянем. Американцы как с мирового рынка нефти в 70-е ушли, так сказали «прощайте». Выходит, то было «до свиданья». Ну, заходите. Но они же не могут просто так зайти, сказать: «Знаете, нас давно не было, мы тут для начала немного посидим, с краешку». Нет, если они входят на рынок, особенно с характером Трампа, то это сразу «доминирование». А оно ну никак не получается.
Вот вам и санкции, ребята! Какая, на фиг, политическая конкуренция? Мы с ними, что, президента земного шара выбираем? Это они у себя пусть в Бильдербергском клубе такую личность выбирают. У нас еще академик Мельников при советской власти нарисовал все маршруты, и мы по ним в Европу со своим газом через Север идем. Вот там штатники и захотели с нами конкурировать. Везде они сильнее, но в оружии не сильнее точно, и в нефти, и в газе. И в духе. Но это отдельный разговор.
С Сирией посложнее, хотя и там газопровод из Катара тянуть хотели, да амеры европейцам не дали (а эти теперь еще на своих «еврофайтерах» прилетают и по Дамаску бомбят-стреляют, ну не придурки?) И с геополитикой сильно завязано. Там и христиане. И не иначе, как сами Штаты сунули туда этот ИГИЛ (запрещенный в России). Но это правда такой узел, где и политика, и экономика, и культура. И все равно это Ближний Восток — нефть, газ. Ну и, конечно, узел всех мировых противоречий. То, что мы туда влезли, вообще потрясает.
С «Росатомом» их «Вестингаузу» конкурировать бесполезно. В атомной энергетике такой долгий цикл окупаемости, что частники не тянут против госкомпаний. А мы там практически все от советского времени сохранить смогли. Тут американцы обломались еще раньше. Так что они только и ждали, за что зацепить нас, да ждали президента поотчаянней. Теперь не отъедут, хоть мы что делай.
Так что, братцы интеллектуалы, мысль вы, конечно, будите, но людям практическим многого в ваших рассуждениях не хватает. Впрочем, и Лукьянов сам подмечает: «Но выясняется парадоксальное. Попытка применить против России экономические инструменты на манер тех, что были использованы против Ирана несколько лет назад, чревата эффектом домино». А почему, он не понимает. Да потому, что мы уже опять крутые стали. Не Советы, конечно, но те были на спаде, а мы на подъеме. Только элита что-то вся разлетелась…
***
Но тут пришел Васильич из книжного и начался еще тот загруз. Философия пошла такая густая, что люди ушами вяли. Но слушали. Тем более про СССР интересно было. То время большинство помнит. Значит, Тойнби: «Коммунистическая Россия была, пожалуй, первой незападной страной, признавшей возможность полного отделения сферы промышленного производства от западной культуры, заменяя ее эффективной социальной идеологией. Петровская Россия пыталась посеять семена западного индустриализма на неблагодатную почву русского православно-христианского общества, однако потерпела неудачу, ибо программы модернизации проводились половинчато. Марксизм пришел в Россию, обещая превратить ее в развитую промышленную державу, но не капиталистическую и не западную. Будущее покажет, сможет ли коммунизм на практике предложить гуманное решение тех проблем индустриализма, которые капитализму до сих пор были не по плечу».
Насчет православно-христианского общества не все с товарищем Тойнби согласились, да и в остальном мнения разделились. Можно ведь и так сказать, что большевики-то и хотели на Запад больше всех. Но главное, все приуныли, потому что насчет Советов ностальгия накатила. А Тойнби знай, подбрасывает: мол, Россия и Юго-Восток Европы — это православно-христианская цивилизация. А есть еще западно-христианская. И она лучше. Ну это понятно, почему он так пишет, потому что сам оттуда. Но вот с цивилизациями загадка. Большинство думало, что она вообще одна.
Тут, кстати, подошел Георгий Матевосович и авторитетно объявил, что да, одна, но эта одна тоже, в общем, то, разделяется: на ядро, полупериферию и периферию. Ну мы, конечно, как всегда в ж… то есть, в полупериферии. А при Советах были очень даже и ничего.
Ну кто то время не помнит? Страна была могучей. На чем же она сломалась? Много причин. Там, конечно, Суслов, советский идеолог, всех застращал. Рок-музыку — нельзя. Но и православие тоже нельзя! И одновременно — сексуальную революцию нельзя. Две разные стороны, и ни в одну нельзя. Про классику много начнешь думать, тоже на тебя подозрительно станут смотреть. Там ведь не везде классовый подход в истории, а либо западная буржуазная историография, либо русская икона. В бизнес нельзя, вообще тюрьма. А куда можно-то? Русскими быть не очень приветствовалось, национализм. За границу мало кого пускали. Великих проектов под конец Софьи Власьевны почти уж не делали. В общем, пил народ, пил, а как при Горбачеве еще и пить запретили, многие ощутили в себе, по Веберу, дух предпринимательства и рациональности и душой рванули на Запад. А там и границы открыли, и все такое. Все стало можно, но разворот нашей цивилизации, это если по Тойнби, на Запад уже произошел.
Тем более что, по Иммануилу Валлерстайну (это его идеи оказались), современный мир устроен иерархически в виде мировой капиталистической системы, у которой вершина иерархии, или, его словами, ядро, находится посередке между рекой Одер, западным побережьем США и Средиземным морем. К таким выводам пришел мир-системный анализ. И значит, хочешь не хочешь, но к этому ядру всех поворачивает, как стрелку компаса. Современная мировая (если не по Тойнби) цивилизация западноцентрична. Да и ему бы, наверное, эта мысль тоже понравилась. Но фишка — нет, не анекдот, честно! — в том, что, как говорит Валлерстайн, капитализм не позже 2050 года крякнется полностью и окончательно. Что будет после, никто не знает.
А дружок его, Рэндалл Коллинз, написал, что будет социализм, только подемократичней советского. Ну, тут у нас контрольный пакет, можно сказать, только не забыть бы все окончательно.
У нас-то сейчас и капитализм какой-то странненький. Если это он, то тогда почему капитал так бесправен (не тот, который с государством вась-вась)? А если не капитализм, то что — рыночное хозяйство? Но не бывает такого общества, тем более цивилизации, которое называлось бы «рыночное хозяйство».
Мы — демократия? Ну-ну. А «бюрократию» не хотите или государственный капитализм? Вот одна умная женщина, стоит в очереди, она рассуждала, что госкапитализм — это когда государство вас обирает сначала в виде налогов, а потом в виде прибыли госпредприятий, которые могли бы достаться частному сектору, и потом мы из-за этой прибыли за их услуги-то больше и платим.
Это, конечно, может, и хорошо, что мы так Трампа раздраконили, что он решил санкциями нас задавить окончательно. Значит, классно конкурируем мы с ними на мировом рынке сырья и на маршрутах его доставки потребителю. Но только внутри-то страны чего ж жизни не дать? Это ведь как при тов. Суслове получается, только не в идеологии, а реально. Работы нормальной мало. Бизнесом заниматься — ставка кредита 18%, налоги высокие, импорт давит, курс скачет. Что, хочешь уехать? Ну, говорят, скатертью дорога, европейский путь, выметайся. А сейчас, если перейдем к цивилизационной самостоятельности, ну, тогда не знаем, что будет.
***
Все-таки вроде и умных людей почитали и послушали, но как-то мы идейно дезориентированы. Давайте еще почитаем. «Идеал современной западной демократии заключается в том, чтобы наполнить практическую политику христианским чувством всеобщего братства». Это Тойнби писал в середине ХХ века. И далее: «Но в реальности политика оказалась воинственной и наполненной племенными раздорами».
Да, ум за разум! Где Запад и где христианские чувства? Воинственность, да, раздоры. Это как раз писалось во время фашизма. Потом неоколониализм начался.
Еще прочитали у Тилли, так просто, наугад открыли: «Очевидно, например, что создание коалиций между сегментами правящего класса и не участвующими в активной политике политическими акторами… и подчиняют государство публичной политике, и способствуют росту народного влияния на публичную политику. В главе 2 упоминалось, что в течение долгого и бурного перехода Франции к демократии, часто складывались такие коалиции: горожане поддерживали восставших аристократов, возглавивших Фронду (1648–1653 гг.), создавались тесные альянсы между отдельными частями аристократии и буржуазии эпохи Революции, мятежными дворами суверенов, судебными чиновниками и снова горожанами (1787–1789 гг.). В течение XIX в. то и дело менялся состав новообразованных альянсов и союзов».
Ох, потянуло духом демократии! Или, как у него там дальше сказано, «широких, равноправных, защищенных и взаимообязывающих процедур обсуждения» политического курса. Вот это правильно, а то выше прям какой-то Навальный. Но что все-таки привлекает: «Создание коалиций между сегментами правящего класса и не участвующими в активной политике политическими акторами». Так это же мы и есть, такие акторы. А где те сегменты класса правящего?
А тут и сегменты подтянулись. Парочка увесистых денежных мешков, но при этом люди содержательные и интеллектуальные, а главное (наши их знают), построившие с нуля весьма крупные предприятия. И такие речи тут зазвучали, что, в общем, забрезжил свет то ли капитализма, то ли демократии, то ли нашей новой самостоятельной цивилизации…
Одного мы спросили сгоряча: «Что нам поможет преодолеть родовые комплексы? Не умеем строить материальную цивилизацию» И он стал по полкам раскладывать. Значит, раз: научиться делать хорошо и недорого, так как у нас нет ни капитала, ни природных условий. Два. Деятельная любовь. Надо создать каскад деятельной любви, когда люди оказываются вовлеченными в созидание.
Второй человек сказал, что все решит низовая демократия. Надо создать условия, когда патернализм невозможен. Передать множество решений на самый низ. Это тоже создаст вовлеченность и ответственность.
Еще спрашиваем: что нам поможет не допустить возвышения государства, в смысле, засилья не имеющей специальных знаний, не желающей думать об общей пользе и о стране, но спесивой бюрократии? Оба «сегмента правящего класса» нынешнее положение вещей считают нерациональным. Чиновники не знают тех вещей, по поводу которых принимают решения. Как изменить — вовлечь предпринимателей через прямые и публичные консультации (как будто ту же книжку читали!) Верховная власть должна продемонстрировать, что бизнес не последнее сословие.
Остро негативное отношение выразили они к элите, которая держит капитал и семьи на Западе. Пока это так, ничего не изменится. Где твой капитал — там твоя земля. Капитал — он овеществленный труд. Он привязывает. Если элита перенесет свой капитал сюда, то все изменится — образование, дороги, медицина.
И это сказали не революционеры. А люди, которые все сделали сами и не вывезли ни рубля из страны, имея так по пол-ярда — ярду долларов каждый.
В общем, хорошо поговорили. Каскад деятельной любви. Это надо же сказать такое.
По этому же поводу разъяснил один тронутый жизнью журналюга, который к православным ходит, учится. Точнее, он в целом раздербанил идею, что православные не могут заниматься бизнесом. Да, говорит, принято думать, опираясь на многие авторитетные и честные источники, что православное сознание препятствует построению благополучного материального мира (в общем, почесал, как по писаному). Оно, говорит, разделяет духовное и материальное, а затем отдает предпочтение первому, не уделяя внимания второму. Поэтому, быть может, даже при атеистическом социализме не удалось построить общество личного достатка, хотя удалось создать вторую экономику мира (любопытно подмечено). В таком именно духе, говорит этот парень, часто воспринимаются заповеди Нагорной проповеди Христа: «Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам».
А между тем, утверждает журналюга, не стоит игнорировать самые последние слова: «это все приложится вам». Действительно приложится. Если думать в первую очередь не о себе и своем богатстве, а как использовать его с пользой для других. Не все могут подняться на высоты духа. Но все могут примерить на себя и, пожалуй, согласиться с такими евангельскими добродетелями, как нищелюбие и братолюбие. Так, говорит, ему один батюшка объяснил. А это и есть способ распорядиться частью богатства и достичь той самой «правды Его», за искание которой приложится и новое богатство, и прежнее не очень убудет.
То есть богатство и православным дается — для использования в пользу ближнего и приумножения ради того же. И примеры есть — это многие и многие русские купцы и промышленники.
И еще, сказано псалмопевцем (тут он, конечно, полез в планшет, как когда и выше цитировал): «Богатство аще течет, не прилагайте сердца» (это значит «когда богатство умножается, не прилагайте к нему сердца»). Действительно, есть в православной душе такой барьер: мысль о богатстве как главной цели вдруг лишает всяких сил к его достижению. Опускаются руки. И мысли — всё.
Неправильная наша вера. Католики и особенно протестанты богаче. Да, есть, говорит наш «проповедник», такая популярная теория. Но много ли лет из минувших, скажем, ста мог в России православный человек богатеть? Или в той же Сербии? Да только последние годы, когда и православие начало возрождаться. Так что, кто будет богат (состоятелен, в достатке, крупным промышленником, негоциантом), это надо будет еще посмотреть. Но не на это здесь упор. А на барьер. Для его преодоления — «не прилагаем сердце». Ум прилагаем. И совесть. А сердце — к тому, как его использовать с пользой для общества, в том числе инвестировать.
*****
Появилась мысль следующая. Раз наша цивилизация основана на таких высоких принципах, значит, это как-то должно в ее жизни было проявляться. И точно, проявлялось. Служение — вот наша политическая и в целом активная форма существования дееспособной элиты.
Кто был элитой в царской России? Дворянство. А откуда оно взялось? Из низов военно-служилого сословия. Были это, вообще говоря, нищеброды, которые служили сначала при дворах вотчинников, откуда и название, а потом — царю и Отечеству. И так, из чистого служения и прямо скажем, самопожертвования, так как сословие было воинское, и родилось его элитное положение, хотя и очень нескоро.
Отдельная тема — монастыри. Основанные очень ревностными монахами, Иосифо-Волоколамский монастырь, Соловки, Валаам были высшими образцами ведения хозяйства. Многие монастыри спасали крестьян в годы неурожаев.
И большевики. Хотя и неверующие, тот же путь: из среднего класса или даже из низов, явно выраженное стремление к служению —народу там, идее, потом государству — и вот вам элита и подъем СССР. У них были идейные векторы: патриотизм, возвышение людей труда, справедливость по всему миру. Потом «зажрались», и привет.
В общем, стало понятно, что нужен этос служения и новый, средне-низовой слой, который мог бы взять на себя ответственность и начать деятельность, связанную со служением. Начать подниматься, но не скурвившись сразу.
И тут как-то легко пришло во многие сразу головы, что этот слой очень похож на наш, на предпринимательский. Довольно-таки бесправный, порой просто гонимый и преследуемый, в то же время энергичный.
Спросили «сегментов», которые тут снова подтянулись: что бы породило драйв служения? Ответ: доказать, что мы чего-то стоим. Общность. Вовлечение всех слоев в решения. Соборность.
Расходились, честно говоря, так и не сделав цивилизационный выбор. В общем, склоняемся, конечно, к развитию нашей цивилизации и чтобы идти своими дорогами, а не по рекламируемому европейскому пути. Он нам, прямо скажем, мил, поскольку у него те же, что и у нас, христианские корни, а богатства там всегда было побольше. Но наш есть наш, только надо четче определиться, в чем он. А тут столько мыслей сразу, надо переварить. И чаще встречаться. Все двадцать-тридцать миллионов удастся, наверное, собрать еще раз нескоро, но не очень большими группами встречаться можно.
Всё так, в общем, и было, потому и называется сей отчет «явью», но в то же время при его написании Достоевский вспомнился. Так вот, Федор Михайлович, «Сон смешного человека», финал: «Главное — люби других как себя, вот что главное, и это все, больше ровно ничего не надо: тотчас найдешь как устроиться. А между тем ведь это только — старая истина, которую биллион раз повторяли и читали, да ведь не ужилась же! “Сознание жизни выше жизни, знание законов счастья — выше счастья” — вот с чем бороться надо! И буду».
