В середине прошлого века наша страна стала первопроходцем в использовании атомной энергетики в мирных целях. Это и первая в мире атомная электростанция (Обнинская, ныне уже выведенная из эксплуатации), и атомные силовые установки для ледоколов, и примененное первыми в мире обогащение урана на центрифугах.
А сегодня историческое первенство в атомной сфере успешно конвертируется в лидерство на мировом рынке. Портфель только зарубежных заказов «Росатома» сейчас составляет 36 реакторов — больше, чем у всех конкурентов вместе взятых (см. график 1).
Мирный атом стал одной из важных статей российского несырьевого экспорта. Что особенно важно, атомные проекты «долгоиграющие» — единожды поставленный зарубежному клиенту реактор потом на протяжении многих лет становится исправным покупателем как минимум российского ядерного топлива (см. график 2).
Основу успешной экспансии «Росатома» создает его машиностроительный дивизион — компания «Атомэнергомаш» — один из крупнейших энергомашиностроительных холдингов России, предлагающий полный спектр решений в области проектирования, производства и поставки оборудования для атомной и тепловой энергетики, нефтегазовой отрасли, судостроения и рынка специальных сталей. Компания полностью контролирует производственную цепочку оборудования для ядерного острова и машинного зала — от НИОКР и выпуска рабочей документации до проектирования технологических процессов и производства оборудования. Оборудование компании в настоящее время обеспечивает работу 14% всех АЭС в мире и, как было указано выше, портфель заказов позволяет рассчитает на увеличение этой доли.
Контроль, учет и локализация
По словам генерального директора «Атомэнергомаша» Андрея Никипелова, «если ориентироваться на финансовые показатели, то доля выручки компании от зарубежных операций в 2017 году составила 11 процентов. Но фактически сегодня почти все наше оборудование для атомной энергетики идет за рубеж. Просто значительная часть поставляется через отраслевую инжиниринговую компанию АСЭ, которая выступает как EPC-оператор, или «Русатом сервис», который является провайдером услуг корпорации в области сервиса АЭС. То есть формально выручка рублевая, но оборудование уходит на зарубежные энергоблоки и к нам как к изготовителям предъявляются все требования конечного заказчика и национального регулятора. Подавляющая часть нашего портфеля заказов на десятилетний период в 455 миллиардов рублей приходится на зарубежные атомные блоки».
«Атомэнергомаш» сейчас основной изготовитель оборудования ядерного острова и машинного зала энергоблоков российского дизайна. Поэтому для компании, как и для «Росатома» в целом, значение экспорта ежегодно растет.
Экспортные контракты по сравнению с российскими проектами имеют свою специфику. «Вся проектная документация и производимое оборудование должны соответствовать всем нормативным требованиям — международным и национальным — той страны, в которую оно поставляется, — говорит Андрей Никипелов. — Каждый иностранный заказчик проводит свое лицензирование, аттестацию компании и предприятий, аудит системы менеджмента качества, дает разрешение на запуск в производство и присутствует при ключевых этапах изготовления оборудования, проводится аттестация лабораторий. В частности, испытательные лаборатории «Атоммаш», «Петрозаводскмаш», ЦНИИТмаш — одни из немногих в России, которые имеют международный сертификат, выданный Международной организацией по аккредитации лабораторий ILAC. Ряд иностранных заказчиков, в основном европейских, требуют продемонстрировать развитую культуру безопасности — это новое требование для машиностроительных предприятий России».
В ряде случаев аттестуются конкретные специалисты, например сварщики, на конкретные виды работ с соблюдением требований международных норм или норм той страны, куда поставляется оборудование, указывают в компании. Проверяется, что именно аттестованный сварщик варил этот конкретный шов. Бывает, что необходимо провести отдельные НИОКР, чтобы подтвердить свойства металла. Всего с момента подписания контракта до запуска в производство проходит несколько месяцев, которые занимает прохождение аттестационных процедур.
В силу важности зарубежных проектов «Атомэнергомаш» проводит соответствующее обучение персонала. Обучение затрагивает работников по различным направлениям: договорная работа, проектирование, конструирование, создание технологических процессов, обеспечение качества. Сотрудники компании получают знания в области международных стандартов стран-заказчиков, технической аттестации и сертификации в соответствии с национальными требованиями, подтягивают деловой и технический английский.
«При этом работа по международным или зарубежным национальным требованиям, наличие опыта, позволяет нам двигаться и в других направлениях — выступать партнером по локализации производства оборудования в России в неатомных проектах, — уточняет Андрей Никипелов. — Сегодня, например, мы изготавливаем оборудование силового острова для заводов по переработке отходов в энергию, строящихся компанией “РТ-Инвест” по лицензии Hitachi Zosen Inova. В прошлом году мы изготовили колонное оборудование для трех российских НПЗ. Лицензиар оборудования, то есть главный разработчик по всем трем проектам, — итальянская компания Maire Tecnimont. Сейчас мы активно взаимодействуем с газовыми компаниями и лицензиарами по локализации производства оборудования для СПГ-проектов, большая часть которого сегодня изготавливается за рубежом».
Сдувающийся Запад, восходящий Восток
«Росатом» и, следовательно, «Атомэнергомаш» не единственный игрок на мировом рынке атомного оборудования. Но именно российские атомщики добились здесь впечатляющего лидерства.
По словам Андрея Никипелова, заказчику выгодно работать с комплектным поставщиком — в этом случае он имеет дело с одним контрагентом, что кардинально упрощает переговорные процессы, повышает оперативность принятия решений.
Вторым преимуществом «Атомэнергомаша» можно считать неплохой сплав научной и производственной базы. Компания включает в себя ведущие, знаменитые еще с советской эпохи, конструкторские бюро и предприятия атомного и энергетического машиностроения (ЦНИИТмаш, ЦКБМ, ОКБ «Гидропресс», ОКБМ им. И. И. Африкантова и ряд других). «Атомэнергомаш», таким образом, полностью контролирует производственную цепочку от НИОКР до отгрузки готового оборудования и может предложить заказчику технические решения под любую задачу.
«Мы видим усиление конкуренции со стороны азиатских игроков и активно готовимся к этому, — рассказывает Андрей Никипелов. — Для нас, машиностроителей, это прежде всего означает, что оборудование нужно изготавливать быстрее и дешевле, соблюдая при этом все российские и международные требования по качеству. На первом месте у нас стоит правильное выстраивание всех управленческих и производственных процессов, начиная с заключения контракта и до отгрузки оборудования заказчику».
На всех предприятиях компании внедряется производственная система «Росатом»: картируются все основные процессы, ищутся возможности для сокращения скорости реализации производственных, административных и управленческих процессов. Результаты не заставили себя ждать. Например, отмечают в компании, время изготовления парогенераторов корпуса реактора на волгодонском «Атоммаше» сократилось с 660 до 524 дней. Причем сокращение произошло в основном только за счет правильно организованных производственных потоков и административно-управленческих процессов.
Другой пример — петербургский ЦКБМ, единственный в России изготовитель главных циркуляционных насосов для АЭС. «Мы разместили производство на двух компактных площадках, оптимизировали все управленческие и административные процессы, производственные потоки выстроили в соответствии с лучшими мировыми практиками. В итоге на тех же самых станках производительность труда выросла более чем в два раза, а количество насосов, которое производит предприятие, за последние годы увеличилось с одного-двух в год до 11–12 в год», — говорит Андрей Никипелов.
На фоне основных конкурентов это действительно выдающиеся результаты.
Например, можно вспомнить тяжелую эпопею американско-японских подрядчиков на тайваньской АЭС Лунгмень: проект, запущенный в 1999 году и планировавшийся к завершению в 2004-м, не реализован до сих пор. Смета при этом с изначальных четырех миллиардов долларов уверенно перевалила за десять миллиардов. Срыв сроков строительства и выход за пределы сметы американцы демонстрировали и по иным проектам. Закончилось это предсказуемым банкротством компании Westinghouse в прошлом году.
Не менее увлекательны приключения французской Areva, у которой тот же джентльменский набор: срыв сроков, перерасход денежных средств. Например, финская АЭС Олкилуото-3, строительство которой было начато в 2005 году и должно было завершиться в 2009-м, теперь ожидается к вводу только в 2019 году. Стоимость проекта выросла с 3,2 млрд евро до 8,5 млрд. Закончилось все это накоплением гигантских долгов, поставивших Areva на грань банкротства, и, в конце концов, «раскассированием» корпорации, атомный сегмент которой с января этого года превратился в подконтрольную французскому государству компанию Оrano.
Впрочем, почивать на лаврах российским атомщикам не приходится.
Компетенции по производству собственных атомных реакторов имеет южнокорейская КЕРСО. Ее реакторы APR-1400 не только используются в самой Южной Корее (с 2008 года три реактора построены, один находится в процессе постройки), но и начали поставляться на экспорт (контракт с ОАЭ на четыре энергоблока, по пять миллиардов долларов за единицу). В перспективе это очень опасный конкурент для наших атомщиков на внешних рынках.
Кроме того, в узкий круг поставщиков атомных энергоблоков в будущем может войти Китай. Китайская атомная отрасль представлена сразу тремя корпорациями: CNNC (флагман национальной атомной энергетики), CGN (осваивает французские атомные технологии), SPIC (американские технологии). Соответственно, есть и целая россыпь различных типов реакторов: HPR1000 (Hualong One), CAP1400, ACP-1000, ACPR-1000. Пока что они не слишком успешны в качестве экспортных продуктов, к ним часто возникают претензии по качеству регулирования и соблюдению технических стандартов в Китае. Но в будущем, как справедливо замечает Андрей Никипелов, лучше иметь запас конкурентного превосходства.
Мирному атому быть?
Не секрет, что в последние годы, после аварии на японской АЭС Фукусима-1 в 2011 году, в ряде стран опять, как после Чернобыля, стал нарастать скептицизм по отношению к ядерной энергетике. Если даже «Атомэнергомаш» будет работать эффективнее всех своих конкурентов, будет ли ему где развернуться?
Вероятно, да. По оценкам Международного энергетического агентства (IEA), к 2040 году мировой спрос на энергию вырастет на 32%, причем не менее 13% этого спроса будет удовлетворено за счет атомной энергетики. Установленная мощность атомных реакторов в мире при этом может вырасти с 377 ГВт в 2015 году до 508 ГВт к 2025 году и 683 ГВт к 2035-му (см. график 3). Основной прирост придется на развивающиеся страны, то есть на потенциальный рынок «Росатома» и, таким образом, «Атомэнергомаша».
«Мы видим значительный потенциал дальнейшего развития атомной энергетики, — рассказывает Андрей Никипелов. — Ожидается, что к 2030 году мировое производство электроэнергии на АЭС увеличится на 33 процента по сравнению с 2016 годом и составит 32,9 триллиона киловатт-часов. Наибольший рост придется на Азию, где потребление электроэнергии вырастет в полтора раза, с 10,8 триллиона до 16,4 триллиона киловатт-часов. Международное энергетическое агентство, консалтинговая компания UxC и Всемирная ядерная ассоциация в условиях базового сценария ожидают роста мощности действующих АЭС с 392 гигаватт в 2017 году до 468, 446 и 445 гигаватт соответственно в 2030 году».
При этом, по словам Андрея Никипелова, российские реакторы зарекомендовали себя самым лучшим образом: «Опыт безаварийной работы энергоблоков с ВВЭР (водо-водяной энергетический реактор. — “Эксперт”) составляет уже более 1400 реакторо-лет. За все годы эксплуатации АЭС этого типа не было ни одного инцидента, связанного с работой реакторной установки. Высокая степень надежности российских атомных станций обеспечена работой множества активных и пассивных систем безопасности. В производстве оборудования его качеству и надежности уделяется приоритетное внимание. К примеру, изготовление корпуса реактора ВВЭР-1200 вместе с производством обечаек занимает около трех лет, и половина этого срока уходит на контрольные операции».
Впрочем, эксперт-аналитик департамента исследований ТЭК Института проблем естественных монополий (ИПЕМ) Алексей Фаддеев отмечает, что перспективы развития атомной энергетики напрямую определяются ее способностью конкурировать по цене электроэнергии с ТЭС и возобновляемой энергетикой.
«В современных условиях, когда высока доступность природного газа, а стоимость солнечных и ветровых электростанций продолжает снижаться, перспективы развития атомной энергетики в мире выглядят умеренными, — говорит эксперт. — Ее мощность будет увеличиваться, но доля в мировом энергобалансе будет оставаться стабильной или даже чуть снижаться. Теоретически можно ожидать качественного “ренессанса” атомной генерации в случае существенного удешевления стоимости строительства АЭС или в случае радикального ужесточения борьбы с выбросами парниковых газов — в последнем случае современная возобновляемая энергетика, будучи зависимой от климатических условий, попросту не сможет удовлетворить потребности всех стран в доступной безуглеродной энергии, и АЭС могут стать эффективной альтернативой».
Отметим, что цена урана, используемого в качестве «топлива» для реакторов, достигнув пика в 2007 году, с тех пор продолжает неуклонно снижаться (см. график 4). Так что конкурентоспособность атомной энергетики по цене упирается в снижение капитальных затрат на возведение энергоблоков. То есть в целом будущее «Атомэнергомаша» как экспортера — в его же руках.
Новые технологии
Как и в любой другой отрасли, используемые в атомной энергетике технологии не стоят на месте. И то, что идет на экспорт сегодня, может оказаться неактуальным завтра. Или, напротив, на рынок может выйти принципиально новый продукт.
Как отмечают атомщики, в атомной энергетике в среднесрочной перспективе можно выделить три основных направления.
Во-первых, технология ВВЭР остается сегодня самой обкатанной и привычной для действующих и потенциальных заказчиков, а потому в ближайшие годы останется одним из наиболее востребованных продуктов.
Во-вторых, будет совершенствоваться и выводиться на рынок технология БН (реакторов на быстрых нейтронах).
Существующие в России (на Белоярской АЭС) реакторы БН рассчитаны на использование МОКС-топлива, в котором можно применять плутоний, выделенный в процессе переработки отработавшего ядерного топлива «обычных» реакторов, составляющих основу современной атомной энергетики. Идет в дело и изотоп уран-238, который преобладает в урановой руде, но для «обычных» реакторов бесполезен.
Теоретически благодаря такой «всеядности» это может стать настоящим прорывом в атомной энергетике.
Есть, впрочем, и более осторожные оценки. Алексей Фаддеев полагает, что перспективы широкого внедрения реакторов на быстрых нейтронах в России и зарубежных странах довольно ограничены.
«Эти реакторы отличаются более высокой удельной стоимостью по сравнению с традиционными ВВЭР, — говорит эксперт. — Например, по данным инвестпрограммы “Росэнергоатома”, БН-800 обошелся в 161 миллион рублей за мегаватт, что выше значений для ВВЭР-1200 на Нововоронежской АЭС-2 и Ленинградской АЭС-2 — 114 миллионов рубелей за мегаватт. Ожидается, что БН-1200 окажется дешевле БН-800, но этот проект существует только на бумаге. И речь идет о реакторах с натриевым теплоносителем — наиболее развитом направлении реакторов на быстрых нейтронах. А если посмотреть на альтернативные направления — реакторы со свинцовым или свинцово-висмутовым теплоносителем, то они не дошли даже до эксплуатации опытно-промышленных объектов. Опережая ВВЭР по стоимости строительства, реакторы на быстрых нейтронах обладают такими преимуществами, которые сейчас не очень актуальны. Цены на уран находятся гораздо ниже отметок десятилетней давности, и объективная потребность в замыкании ядерного топливного цикла попросту отсутствует. Возможно, потребность возникнет через несколько десятилетий в Китае, но это крайне далекая перспектива».
«Сегодня мы уже вышли на тот уровень, когда расчетная стоимость киловатт-часа электроэнергии БН-1200 сравнялась со стоимостью киловатт-часа энергоблока с ВВЭР-1200. С учетом технических преимуществ реакторов на быстрых нейтронах, в частности возможности формирования замкнутого топливного цикла, после того как России будет построен референтный блок, этот тип реакторов станет также конкурентоспособным продуктом на зарубежных рынках», — считает Андрей Никипелов.
И третье направление — атомные станции с реакторами малой мощности (АСММ), как плавучие, так и наземные. Они смогут занять уникальную нишу на рынке электроэнергии, обеспечивая электричеством удаленные от центральных электросетей районы — населенные пункты на островах или добывающие производства вдалеке от крупных населенных пунктов. Помимо электроэнергии АСММ могут использоваться для теплофикации или опреснения морской воды.
«По экспертным оценкам, к 2035 году объем рынка малых реакторов в максимальном сценарии составит 21 гигаватт, что подтверждает возможности выстраивания нового глобального бизнеса на этом направлении, — рассказывает Андрей Никипелов. — Дизайны АСММ есть у многих стран — корейский SMART, американский NuScale, французский Flexblue. Но Россия сегодня впереди: у нас уже сооружен и готовится к загрузке ядерного топлива первый плавучий энергоблок “Академик Ломоносов”. В развитие “Ломоносова” “Атомэнергомашем” совместно с другими отраслевыми и внешними предприятиями разработан проект оптимизированного плавучего энергоблока (ОПЭБ). Он учитывает ценный опыт, полученный при создании ПАТЭС (плавучая атомная теплоэлектростанция. — “Эксперт”) “Академик Ломоносов” и включает в себя ряд новаций».
В частности, планируется, что на блоке будут установлены две самые современные и компактные на текущий момент судовые реакторные установки РИТМ-200М суммарной мощностью 100 МВт. Это на 30% повышает мощность, в два раза сокращает размеры в пределах защитной оболочки и в полтора раза — массу реакторной установки, за счет различных проектных решений обеспечиваются оптимальные габаритные характеристики судовой части. Почти на 30 метров сокращается длина, на пять метров — ширина, на девять тысяч тонн снижается водоизмещение, при этом энергоресурс энергоблока вырастет в 3,7 раза.
Здесь тоже не обошлось без подводных камней.
«ПАТЭС типа “Академик Ломоносов” совсем не подходят для массовых поставок из-за огромной стоимости — более 500 миллионов рублей за мегаватт, даже в рамках серийного производства планируется снизить ее лишь до 400 миллионов рублей за мегаватт, — говорит Алексей Фаддеев. — Вместо подобной ПАТЭС потенциальным потребителям выгоднее обойтись традиционными решениями — угольной или мазутной ТЭС либо газовой ТЭС с плавучим регазификационным терминалом. Теоретически можно ожидать поставок на экспорт ПАТЭС улучшенных проектов — например, на базе реакторной установки РИТМ-200М, но они пока существуют только в качестве проектов. Альтернативные проекты малой атомной генерации теоретически более перспективны, чем ПАТЭС, но и они не лишены принципиальных недостатков этой концепции. Первый — это высокая удельная стоимость, связанная с тем, что системы защиты реактора плохо “масштабируются вниз”. Во-вторых, для малой атомной генерации еще в большей степени, чем для крупной, актуален вопрос лицензирования».
Тем не менее в «Атомэнергомаше» уверяют, что компания уже проводит предварительные переговоры с потенциальными заказчиками ОПЭБ и видит существенный потенциал рынка в Юго-Восточной Азии, Африке, Латинской Америке.
Таким образом, приоритет России в атомном экспорте сохранится и на новых рынках, с новыми технологиями.
