Мировой балет балансирует между классическим танцем и модерном. Классика то уступает, то возвращает свои позиции. Даже на Benois de la Dansе, чьи основные события разворачиваются на сцене Большого театра, только по аплодисментам можно судить, что публика по-прежнему отдает предпочтение балетным движениям, которые оттачивались столетиями, и с некой настороженностью воспринимает танцы, созданные современными хореографами, заходящими в своих поисках все дальше и дальше. Солист компании «Мальпасо» Абель Рохо в танце «Моя сцена всегда со мной» заходит едва ли не дальше всех. Танцовщик с атлетической фигурой даже не пытается делать то, чем принято поражать публику: высокие прыжки с зависанием в воздухе. Он танцует в пределах трех квадратных настилов: приносит их с собой, раскладывает на сцене, а затем слегка перемещает. Это минималистический во всех отношениях танец. Он не только исполняется на небольшом пространстве, но и ограничивается минимальным диапазоном движений. Рохо не размахивает руками и ногами, а иногда почти не двигается.
Его танец открывает нам перспективу развития балета. Сотканный из механических движений, воспроизводящий кукольную пластику, балет мучительно пытается обрести первозданную естественность. Хореографы все чаще пытаются оборвать невидимые нити, привязанные к ногам и рукам танцовщиков. Но здание классического балета, воздвигнутое во второй половине XIX века гением Мариуса Петипа, по-прежнему остается незыблемым. Новый танец, не имеющий формы, растекается у его подножия, тогда как классический балет бесконечно множится и воссоздается на главных мировых сценах, с которых не сходят «Лебединое озеро», «Щелкунчик» и примкнувшая к ним «Жизель». Балетные артисты, если хотят быть любимыми публикой, причем любимыми неподдельно, искренне, обречены проникать в пространство музыки Чайковского и Адана и существовать там, пока она звучит. Замыкает этот композиторский триумвират Людвиг Минкус — автор музыки к балетам «Баядерка» и «Дон-Кихот», с которыми также связано имя божественного Петипа.
То, что ему суждено было реализовать свой творческий потенциал в России да еще попасть в один исторический период с русским музыкальным гением Чайковским, предопределило судьбу русского балета. Настоящие «Лебединое озеро» и «Щелкунчик» только на сцене Мариинского или Большого. И если какой-то другой театр захочет, хотя бы отчасти, приблизиться к величию мистериального действия, которое творится на сценах этих двух русских театров, он должен добавить в свои спектакли «щепотку» русского — пригласить либо русского постановщика, либо русских танцовщиков. Возможно, именно поэтому танцовщиков какого бы театра ни объявляли в номинациях Benois de la Dansе — звучали русские фамилии. И все же они воспринимались как птенцы, выпавшие из гнезда, еще не успевшие опериться и обрести силу для настоящего полета над сценой. Солисты Большого выглядели так, как выглядят футболисты, играющие на своем поле: сильными, уверенными и не нуждающимися в дополнительном подтверждении своего величия.
