Стабильность политического курса в ответ на невысокие рейтинги, национальные проекты как спасение от низких темпов роста и непременное «давайте во всем разбираться и учитывать разные мнения» по всем острым вопросам: Владимир Путин на большой пресс-конференции не удивил, но разговоров после мероприятия оставил на весь следующий год, а то и не на один. Девятнадцатого декабря мы узнали, что президент погружен в вопрос о принципах государственного устройства России и уже сейчас, за четыре года до окончания своих полномочий, обдумывает не просто формат и участников «транзита», но саму его модель и даже суть политической системы страны в последующие десятилетия.
Тон этим размышлениям был задан темой о роли в истории страны Владимира Ленина, заложившего «мину под российскую государственность, которая складывалась тысячу лет», как заметил президент еще 10 декабря. Дополняя эту мысль, Путин обратил внимание на ошибки ленинского решения переделать унитарную Россию в федеративную. Ошибки, с которыми Путин работал в течение многих лет, исправляя последствия развала СССР — «геополитической катастрофы XX века», когда боролся с сепаратизмом регионов, терроризмом на Кавказе, возвращал Крым. И ведь Ленин не преследовал задачи развалить страну. Мы имеем дело с недальновидностью, историческими ошибками, следствием которых стали сотни тысяч жертв спустя много десятилетий. С мыслью об ответственности правителя, инициирующего кардинальные перемены в государственном устройстве, Владимир Путин переходит к разговору о политической конкуренции. И здесь вновь приходит на помощь советский опыт: «Они связали будущее страны со своей собственной партией, и потом в конституции кочевало это из одного основного закона в другой. Как только партия затрещала, начала рассыпаться — за ней начала рассыпаться и страна».
Наконец, зашла речь о Конституции РФ. Президент отметил, что этот «живой инструмент» менять не стоит, но корректировать отдельные принципы разумно, и указал прямо: «Что касается прежних изменений. Они были, насколько мне известно, связаны с количеством сроков. Что можно было бы сделать, что касается этих сроков? Отменить оговорку “подряд”». Иными словами, следующий президент России в таком случае сможет быть избран только на два срока.
И обязательно нужно отметить окончание мысли: Владимир Путин предложил как следует подумать над конституционными изменениями полномочий парламента: «…Парламентские партии считают, что наш уровень развития парламентаризма и общества таков, что парламент мог бы выполнять какие-то дополнительные функции либо нести бо́льшую ответственность».
Итак, в сухом остатке после вполне традиционной пресс-конференции мы получили следующее. Во-первых, Владимир Путин дал понять, что не намерен менять под себя Конституцию РФ и вообще возвращаться на пост президента по окончании срока полномочий в 2024 году. При этом, судя по всему, не следует ждать и сильного перераспределения полномочий ветвей власти, например в пользу премьер-министра, спикера или главы Госсовета. А вот преемник будет вынужден работать уже в новых традициях политической системы, подразумевающих как минимум достаточно частую смену первых лиц страны и, как следствие, бóльшую активность элит и многообразие политических концепций. Грядет переосмысление места и роли «партии власти»: «Единую Россию» Владимир Путин не упомянул ни разу за четыре часа общения с журналистами. А ОНФ — трижды. Возвращение политической конкуренции — это два.
И наконец, актуальной остается дискуссия о конституционных изменениях, касающихся работы парламента. Видимо, не случаен сценарий спикера Госдумы Вячеслава Володина, предложившего этим летом усилить контроль Госдумы над деятельностью правительства. Можно задуматься и о переменах, ведущих к той самой политической конкуренции и подразумевающих прямое избрание премьер-министра победившей на выборах партией. Или позволяющих разделить между парламентскими участниками министерские портфели.
Примечательно, что слова президента о поправках в Конституцию РФ оказались созвучны идеям председателя Конституционного Суда РФ Валерия Зорькина, опубликовавшего в октябре 2018 года нашумевшую статью. Даже на уровне используемых оборотов: «Недостатки вполне исправимы путем точечных изменений… глубокий правовой смысл позволяет адаптировать текст к меняющимся социально-правовым реалиям в рамках принятой в мировой конституционной практике доктрины “живой конституции”», — пишет Зорькин.
Есть ощущение, что концепция «живой конституции» была принята на вооружение нашей элитой. В отличие, к примеру, от нашумевшей идеологемы о «долгом государстве Путина» Владислава Суркова, которая в свое время возбудила массы интеллектуалов, но не звучит из уст первых лиц страны.
