Правление Сбербанка получило за минувший год премий совокупно на 6,32 млрд рублей (632 млн на человека). В 2018-м эта цифра была на 15% ниже — 5,48 млрд рублей. Их коллеги из ВТБ были премированы поскромнее — на 2,23 млрд рублей (202 млн рублей на человека), годом ранее они получили 1,79 млрд рублей. На 4,3 млрд рублей совокупно обогатились директора из Газпромбанка. На этом фоне, скажем, 0,47 млрд рублей правлению Тинькофф-банка выглядят невзрачно.
Если разделить полученный правлением Сбербанка доход на десять членов правления и на 12 месяцев, получаем 52,6 млн в месяц на одного члена правления. Это очень грубые выкладки, и сколько на самом деле зарабатывает, скажем, Герман Греф, отчетности компаний не говорят. «Если бонусы европейских или американских руководителей компаний зачастую являются достоянием общественности, то выяснить, каковы бонусы отечественных топ-менеджеров, и уж тем более сравнить их с зарубежными не представляется возможным», — говорит аналитик ГК «Финам» Алексей Коренев.
Тем не менее можно сравнить общие суммы: средняя зарплата в РФ, по данным Росстата, — 47,657 тыс. рублей, медианная — 34,335 тыс. Дополнительно, чтобы еще лучше понимать порядок цифр, вспомним, что весь бюджет Элисты, столицы Калмыкии, на 2020 год — 2,75 млрд рублей.
Тенденция к росту выплат руководящему составу наблюдается уже несколько лет. Причем зависимость размера бонусных выплат от эффективности банка нелинейная. Порой доходит до курьезных ситуаций. Хорошим примером может послужить скандал с банком «Открытие», в котором топ-менеджеры незадолго до санации и введения внешнего управления выписывали себе солидные бонусы.
С точки зрения щедрых совокупных выплат «топам» отечественные банки не выделяются среди своих иностранных коллег. Отчет Bank of America свидетельствует, что своему CEO Брайану Мойнихану банк заплатил за 2018 год 22,75 млн долларов, а совокупно на семь ключевых сотрудников пришлось 103,2 млн долларов.
В банках традиционно объясняют такую денежную мотивацию тем, что действительно эффективные менеджеры не могут стоить дешево, а значит, за серьезный вклад в успехи банка нужно одаривать щедро. При этом суммы бонусов берутся не просто так, а жестко привязываются к тому, насколько эффективной была работа банка в тот или иной год. Однако чистая прибыль в данном случае далеко не всегда играет главную роль в формировании вознаграждений совету директоров или правлению. Более того, в зависимости от направления, на котором действует тот или иной ключевой специалист, связи между прибылью и бонусом может вообще не быть.
Есть и противоположная точка зрения, согласно которой огромные выплаты правлению совершенно неоправданны и, более того, вредны. В частности, по мнению нобелевского лауреата Джозефа Стиглица, бонусная система во многом поспособствовала мировому кризису, так как поощряла рисковые сделки. По оценке ученого и бывшего главы Всемирного банка, если бонусы топ-менеджерам банков урезать, ничего принципиально не изменится, а если еще и за неверные решения топы начнут нести ответственность, то следующего кризиса можно даже избежать.
Награждение причастных
Если рассмотреть вознаграждения, например, Сбербанка и ВТБ, хорошо видно, как год от года выплаты растут. Если в 2015 году вознаграждение членам правления Сбера составляло 2,33 млрд рублей, то в 2018-м уже 5,48 млрд, а в 2019-м 6,32 млрд рублей. В свою очередь, выплаты в ВТБ выросли с 0,39 млрд рублей до 2,23 млрд рублей (см. график).
Причем здесь важен не сам факт роста, а его скорость. Как отмечает директор по развитию бизнеса «CRESCO Finance» Анна Харченко, годовые бонусы для руководства крупнейших российских банков за последние годы выросли в разы. «Лидерами по росту премий своим топ-менеджерам являются банки со значительным государственным участием: Сбербанк, ВТБ и Газпромбанк. Банковский сектор не жалеет денег на премии руководству, несмотря на то что массово сокращает линейных сотрудников и закрывает отделения. Безусловно, банковский сектор растет, но премии, которые выплачиваются топ-менеджерам, несоизмеримы с таким ростом. В нашей стране столь крупные бонусы никак не регулируются. В коммерческих банках ситуация другая, там нет столь больших выплат, потому что за этим следит собственник», — описывает ситуацию Анна Харченко.
Интересно, что в России размер вознаграждения руководства компаний вообще практически не регулируется и ничем не ограничивается. В соответствии с законом правила премирования каждая организация устанавливает самостоятельно, в зависимости от положения об оплате труда, которое включает в себя порядок премирования всех сотрудников.
«ЦБ уже принимал меры по ужесточению системы оплаты труда банковским сотрудникам, но данные указания трудно рассматривать с точки зрения ограничения выплат бонусов топ-менеджерам госбанков. То есть все сводится к рекомендациям формул и расчетов в зависимости от ряда факторов, например рейтинга банка, количественных и качественных показателей управления банком, размера капитала, рисков и других», — говорит Анна Харченко.
Определенная логика в том, что чистая прибыль банка и размер вознаграждения могут быть и вовсе не связаны для конкретного топ-менеджера, есть. Снижать выплаты ключевым сотрудникам, если падение прибыли происходит по независящим от них причинам (например, замедление экономики в стране и мире, усиление регуляторной нагрузки, изменение технологической среды на рынке), довольно странно. Понимают это и в ЦБ. В «Вестнике Банка России» еще в августе 2017 года было разъяснение по поводу системы начисления. «Закон об акционерных обществах не содержит ограничений на выплату вознаграждения членам совета директоров (наблюдательного совета) общества только из прибыли или только при наличии прибыли общества за отчетный год, позволяя общему собранию акционеров принимать решение о выплате упомянутого вознаграждения и при отсутствии у общества прибыли за отчетный год», — говорится в письме. Аналогичное справедливо и для правления.
Тем не менее в российских госбанках «топы» получают больше, чем в частных, хотя нередко у частных банков рентабельность активов выше (см. таблицу).
Кстати, о совете директоров. У членов совета зарплаты заметно ниже, чем у членов правления (у Сбербанка за прошлый год — 63,1 млн рублей). Почему такая разница?
«Есть рекомендация так называемой лучшей практики корпоративного управления не “сажать в одну лодку” членов НС и правления, чтобы не было ситуации “сговора”, как когда-то произошло с компанией Enron, (крупная американская энергетическая компания, топ-менеджмент которой скрывал убытки через офшоры. — “Эксперт”), — объясняет президент Северо-Западного центра корпоративного управления Виталий Королев. — Правление отвечает за “педаль газа”, а НС — за “педаль тормоза”, если применить автомобильную аналогию. Поэтому менеджмент следует вознаграждать за показатели, увеличивающие денежные потоки (прибыль и ее производные), а членов наблюдательного совета — за показатели, снижающие риски. И то и другое влияет на повышение стоимости компании. Но поскольку измерить риски существенно сложнее, то приемлемым вариантом является оплата за потраченное время в соответствии с квалификацией и выполняемой ролью в НС (председатель НС, комитета и так далее)».
Насколько должны соотноситься удельные доходы членов НС и правления? Каждая компания решает по-своему, это зависит от собственника банка, подытоживает специалист по корпоративному управлению.
Отдельно стоит отметить, что состав правления и состав совета директоров может пересекаться.
Деньги любят везде
За рубежом регулирование бонусов жестче, но солидные бонусы выплачиваются и там. До того как наступил мировой финансовый кризис 2008 года, банковская сфера была наиболее щедрой на бонусы. В частности, если посмотреть финансовую отчетность за 2007 год, то председатель и гендиректор Bank of America Кеннет Льюис получил в дополнение к зарплате в 1,5 млн долларов премию в размере 24,8 млн долларов. Председатель правления Citigroup Уинфрид Бишофф к зарплате в 373 тыс. долларов получил премию в размере 6,1 млн долларов, а Ллойд Бланкфейн (председатель и гендиректор Goldman Sachs) к зарплате в 600 тыс. долларов получил 70,3 млн долларов премии. Грянувший кризис банкиров не смутил совершенно, что вылилось в бурю негодования, особенно в США. «Они никак не могут понять, почему люди злятся на банки. Ну что же, давайте посмотрим: вы, ребята, выплачиваете 10–20-миллионные бонусы после того, как Америка пережила худший год за последние несколько десятилетий, причем это именно ваша вина. Не говоря уже о том, что у нас безработица десять процентов», — обрушился на банки с критикой тогдашний президент страны Барак Обама.
После кризиса аппетиты пришлось поумерить, однако «топы» чувствуют себя вполне неплохо: текущий CEO и председатель правления Goldman Sachs Давид Соломон за 2018 год заработал 20,66 млн долларов, а общие выплаты топ-менеджерам инвестбанка составили 129,24 млн долларов.
Еще одним значимым последствием кризиса стало то, что в разных странах выплаты начали постепенно регулировать различными способами.
«За рубежом применяются более строгие правила выплаты бонусов топ-менеджерам. Например, в Нидерландах банкиры могут получать в качестве бонуса не более 20% своей фиксированной заработной платы. В Великобритании банк может потребовать от топ-менеджера вернуть бонусы, если станет известно, что действия сотрудника нанесли ущерб банку. Срок, в течение которого банк может запросить эти средства, недавно был увеличен с семи до десяти лет в связи с финансовым кризисом», — рассказывает Анна Харченко.
