Король Салман играет на укрепление доллара, Федеральная резервная система — против. Обрушив цены на нефть, король Саудовской Аравии резко повысил реальную стоимость американской валюты и чуть не похоронил мировую финансовую систему. Федеральный резерв пытается этот ущерб компенсировать, заливая фондовый кризис ликвидностью.
Что такое падение цены на нефть на 35% за несколько дней? Это 700 млрд долларов в годовом исчислении, изъятых из международного оборота. Эти 700 млрд не попадут в добывающие страны, в их бюджеты, к их производителям, на их потребительские рынки; не достанутся транснациональным компаниям, которые производят для этих рынков товары, и международным банкам, которые кредитуют правительства и местные компании и банки; и далее по цепочке в конечном счете они не попадут на финансовые рынки США. Система рециклирования нефтедолларов окажется обескровленной. И ФРС делает прямую инъекцию адреналина, чтобы инвесторы не начали рефлексировать.
Если учесть, что еще в начале года цена на нефть марки Brent была около 70 долларов за баррель, цена вопроса окажется еще выше — 1,3 трлн долларов. Отсюда, видимо, и взялась цифра недели: 1,5 трлн долларов ФРС США выбросит на рынок репо, на котором банки берут короткие кредиты под залог казначейских облигаций. Оставшиеся 200 млрд можно отнести на счет запрета, который президент Дональд Трамп наложил на въезд европейцев в США сроком на один месяц из-за распространения коронавируса.
Сама ФРС мотивирует свое решение необходимостью справиться «с сильными и неожиданными перебоями на рынке финансирования под залог казначейских облигаций, связанными с распространением коронавируса». Обвал фондового рынка почти на 30% за пару недель, конечно, ни при чем…
Впрочем, шутки в сторону. Каково бы ни было падение рынка, как бы ни подешевела нефть — в этом нет ничего необычного. А вот запрет на въезд в США для европейцев — это событие действительно беспрецедентное. Решение Трампа затронет четыре миллиона авиапассажиров, по оценке авиационных аналитиков OAG. При этом оно не коснется Великобритании. Вряд ли здесь есть прямая связь с выходом британцев из Евросоюза, скорее с тем, что они никогда не были членами Шенгенского соглашения.
Переживет ли Шенген кризис с коронавирусом? Теперь это одна из главных интриг. Одно дело — наплыв мигрантов: здесь трудно говорить об «опасности», не рискуя прослыть расистом, и совсем другое дело —смертельно опасной болезни. Реакция же Европы на кризис поражает своей беспомощностью. Совершенно отсутствует какая-либо солидарная политика и даже позиция. Каждый борется с вирусом как может и как считает нужным — в пределах национальных границ. А больше всех страдает, как обычно, Италия: уже пятнадцать тысяч заболевших и более тысячи погибших от вируса. И это действительно пугающая статистика.
