Банк России думает над созданием цифрового рубля. Пока регулятор проводит общественные консультации с представителями финансового сектора, экспертами и просто с заинтересованными лицами. Центральные банки многих стран уже давно рассматривают введение своей CBDC (Central Bank Digital Currency) — цифровой валюты центрального банка. Одним из лидеров в этом вопросе является Китай (подробнее см. «Навстречу финансовой диктатуре», «Эксперт» № 39 за 2020 год). Теперь и наш ЦБ активизировал работу в этом направлении.
В названии российской государственной цифровой валюты не случайно отсутствует часть «крипто». Когда различные государства выпускают свои криптовалюты, «крипто» в них не более чем дань моде, в лучшем случае это результат традиции называть криптовалютами электронные деньги, основанные на технологиях блокчейн (правильнее говорить DLT — Distributed Ledger Technology, технология распределенного реестра) и токенизации. У «настоящих» криптовалют нет единого центра эмиссии, и в современном мире они по своей природе не выполняют существенную часть функций денег. Государственная же цифровая валюта как раз эти функции выполняет, а расчет ею отличается от обычного безналичного расчета в национальной валюте только тем, что у каждой отдельной «единицы» (в нашем случае рубля) есть уникальный идентификационный код. Этим цифровые валюты немного напоминают банкноты.
Когда речь идет о государственных цифровых валютах, возникают четыре основных вопроса. Первый: кто вправе эмитировать валюту? Ответ может показаться очевидным: центральный банк страны. Однако тут есть тонкость. В современном мире деньги являются по своей природе кредитными: коммерческие банки создают дополнительную безналичную денежную массу за счет кредитования. Избежать этого можно только при норме резервирования в 100% по всем видам кредитов. Такого нет нигде в мире. Нужно ли разрешать делать то же самое банкам с цифровой национальной валютой — большой вопрос. В проекте цифрового рубля пока не упоминается возможность того, что коммерческие банки станут создавать дополнительную денежную массу.
Второй вопрос: кто имеет полный доступ к информации обо всех трансакциях, в том числе офлайновых? По всей видимости, информация о сделках, совершенных офлайн, передается/синхронизируется при первом же выходе в онлайн любого из участников сделки. Для большинства стран, как и для России, ответ однозначный: доступ к такой информации имеет государство в лице ЦБ и других уполномоченных органов. Есть, однако, и тут интересный момент. По текущему проекту в России предполагается разрешить неперсонифицированные электронные кошельки с цифровыми рублями. То есть цифровой рубль не во всех случаях будет полностью прослеживаемым.
Третий вопрос: можно ли конвертировать цифровую валюту в обычную безналичную и можно ли ее обналичить? Вопрос очень важный, ведь, если такие возможности будут предоставлены, это затруднит государству отслеживание трансакций. В России пока принято решение о полной конвертируемости цифрового рубля в наличный и в обычный безналичный. Последний, четвертый, вопрос: где и за что можно расплачиваться цифровой валютой? В России предполагается полное равноправие цифрового, безналичного и наличного рублей.
Легко увидеть, что все эти вопросы не имеют прямого отношения к тому, на основе какой именно технологии создается цифровая валюта. Так что оснований называть ее крипторублем, криптоюанем или «крипто»-чем-то нет. Вариант использования технологии DLT рассматривается, но он не единственный — есть и другие.
Важно отметить, что использование цифрового рубля как инструмента денежно-кредитной политики (ДКП) пока не обсуждается. Наш ЦБ в этом не одинок: ЦБ Японии также заявлял, что японская CBDC не будет инструментом ДКП.
