Хотелось бы примирить оптимистов и пессимистов: из сложившейся ситуации на Южном Кавказе Россия извлекла максимум возможного. Заключенное при посредничестве Москвы мирное соглашение между Арменией и Азербайджаном действительно стоит считать дипломатической победой. Лишь одна ремарка, которая объяснит все: похоже, уже через неделю после начала войны в Карабахе было ясно, что оборона потерпит сокрушительное поражение и все земли будут утеряны. Но Ереван отказывался вести переговоры о мире. В результате Россия могла быть просто исключена из разрешения этого конфликта и выдавлена с Южного Кавказа, потеряв, вероятно, и военную базу в армянском Гюмри.
Заключенное соглашение фиксирует промежуточную диспозицию. Россия выступает главным посредником и миротворцем. Азербайджану остаются занятые территории Карабаха, включая Шушу, а также все азербайджанские провинции, утерянные в ходе войны двадцать семь лет назад. Армения сохраняет контроль над большей частью заселенных армянами земель Карабаха. Российские миротворцы встают по линиям разграничения, контролируют Лачинский коридор и оборудуют наблюдательные пункты, а Пограничная служба ФСБ России обеспечивает контроль над коммуникацией Азербайджана с анклавом в Нахичевани, при том что в документе зафиксирована возможность строительства новых транспортных артерий на армянской территории (см. карту 1). Вопрос о статусе Карабаха вычеркнут из переговорного процесса.
На мельницу пессимистов
Хотелось бы примирить оптимистов и пессимистов, но вряд ли получится, если анализировать в целом развитие событий на постсоветском пространстве. Здесь минусов достаточно, чтобы нивелировать все ситуативные успехи.
Посмотрим на ситуацию с геополитической точки зрения. На данный момент Турция не обозначена участником миротворческого процесса, хотя переговоры все еще продолжаются. Впрочем, ничто не помешает Азербайджану поддержать стремление Анкары основать полноценную военную базу, в том числе на территории Карабаха, и основательно закрепить турецкий силовой фактор на Южном Кавказе. Это одновременно усиливает и позиции самой Турции, которую уже надо привыкать называть одним из основных геополитических соперников России, и потенциал НАТО, членом которого Анкара по-прежнему является. Пусть членом своевольным, конфликтным, но в большинстве случаев Реджеп Эрдоган легко продвинет интересы евроатлантических партнеров, а те — интересы Турции. Вероятно, поэтому и США, и Европа так вяло отстаивали интересы армянской стороны.
Фактически мы наблюдаем продолжение процесса продвижения силовых структур НАТО к российским границам, который начался еще в 1990-е. Шесть лет назад, после войны на Донбассе, мы получили украинскую пробоину на западном фронте. Едва не потеряли Белоруссию. И вот сейчас фиксируем поражение на южных рубежах.
Стоит добавить, что в результате карабахской войны усилились риски не только со стороны западных противников, но и восточных. И речь не только о собственно турецких амбициях, но и об исламистском факторе, который мы все последние годы пытались сдерживать на дальних рубежах — в Сирии, Северной Африке и на Ближнем Востоке. А в итоге получили боевиков из Идлиба чуть ли не на границе с российским Кавказом.
Другая локальная геополитическая история связана с постсоветским пространством и нашей хаотичной или не оформившейся политикой региональной державы. Соседи России сейчас переосмысливают уроки карабахской войны, и эта рефлексия чревата для Москвы очень опасной перспективой. Получается, что массу застывших территориальных конфликтов, оставшихся в наследство после СССР, можно решать силой, без участия России, с привлечением сторонних интересантов. Москва и так все последние годы показывает новый принцип ведения политики в регионе: на смену практики скупки лояльности постсоветских элит приходит рациональность и многовекторность, дозволенная младшим партнерам.
С одной стороны, это означает, что ликвидируется опция имперской «крыши», когда Россия по историческому долгу берет на себя решение проблем бывших территорий, не замечая все антироссийские, русофобские, прозападные инициативы партнеров. Поддержка в обмен на лояльность — теперь только так. Но на обратной стороне медали — уход соседей «под крышу» иных, менее принципиальных игроков, у которых ресурсов зачастую даже больше, чем у Москвы. Да, риски выше — например, можно потерпеть разгром и потерять священный Арцах. Но борьба кланов за власть в постсоветских республиках будет неизменно приводить к поиску альтернативных России центров влияния. Отпустим?
Необходимо, конечно, отметить, что новый прагматизм в политике России на постсоветском пространстве во многом основывался на перспективе создания привлекательной для соседей экономической зоны, общего рынка труда, капиталов, инвестиций. Однако пока добиться впечатляющих результатов на этом треке не получается, во многом из-за черепашьих темпов роста внутри самого российского ядра. Когда нет очевидных экономических перспектив от интеграции внутри одного пространства, всегда есть соблазн рассмотреть альтернативы — в культурном или историческом разрезе. Не получилось ли так, что в результате карабахской войны пантюркский мир Эрдогана показал себя более привлекательным проектом, чем евразийская интеграция вокруг России?
Восстановление транспортного коридора
Турция наравне с Азербайджаном оказалась главным выгодоприобретателем конфликта в Нагорном Карабахе. Пусть не удалось влезть в контекст мирного урегулирования на Южном Кавказе (вполне возможно, что эту уступку еще придется разменять на какие-то кейсы в Сирии или Ливии). Но моральные дивиденды огромны: и врагам, и союзникам продемонстрированы военные и технические достижения турецкой армии, искусство дипломатии, мощь информационно-политического давления, тактическую и стратегическую игру, ценность союзничества и цену соперничества. Дальнейшие планы Анкары, конечно, не ограничиваются Карабахом и будут продолжены по нескольким векторам, включая российский. Главное, для этого наконец-то будет создан удобный транспортный коридор.
Обратите внимание: Азербайджан не стал добивать Армению, хотя имел на руках все возможности для абсолютной победы. В Баку возникли серьезные вопросы к президенту Ильхаму Алиеву: почему часть Карабаха осталась в руках у армян? Зачем нужны российские военные, расположенные фактически на азербайджанской территории? Почему кровь азербайджанских солдат не оказалась оплачена моральным унижением врагов (например, Алиев хотел, чтобы текст о капитуляции армянский премьер Никол Пашинян зачитал в прямом эфире)?
Есть версия, что именно турецкие дипломаты смогли умерить эмоции азербайджанской стороны. Во-первых, штурм Степанакерта и армянской части Карабаха был чреват не только новыми жертвами, но и неконтролируемым насилием разгоряченных азербайджанцев в отношении армянского мирного населения (а такие примеры уже есть). Этот ущерб репутации на мировой арене мог снизить легитимацию завоеваний. Во-вторых, территорию Карабаха еще предстоит восстанавливать, а армянские беженцы оставляют за собой выжженную землю. Есть еще факторы: нежелание ссориться с Россией, мирные инициативы которой Алиев дважды игнорировал. И риски сосуществования двух национальностей в Карабахе или необходимость учитывать позицию карабахских армян в вопросе статуса автономии.
Но, пожалуй, наиболее принципиальным и стратегическим, и идеологическим вопросом было обеспечение коммуникации между Азербайджаном и Нахичеванью. Если бы Баку вознамерился пробить этот коридор с помощью армии, ему пришлось бы объявить войну Армении, участнику ОДКБ, и вступить в силовой конфликт с российскими войсками. В соглашении найден изящный вариант — транспортный коридор через район Мегри в Армении под контролем российских войск.
Получается, что воплотился один из вариантов мирного соглашения, который обсуждался задолго до войны: армяне уходят из оккупированных районов вокруг Нагорного Карабаха, но обе стороны получают транспортные коридоры к своим анклавам, и таким образом обеспечивается взаимная безопасность территорий при посредничестве России. Вот только в Ереване эту идею давно зарубили в числе прочих, поэтому сейчас вынуждены соглашаться на значительно менее выгодные условия.
При этом надо подчеркнуть, что этот инфраструктурный вопрос не только важен для Азербайджана, но и является основой стратегической пространственной экспансии Турции в этом регионе. Неудивительно, что стремительно вышло заявление главы турецкого минтранса о намерении построить железную дорогу в Нахичевань. В самой Нахичевани будет реконструирована железная дорога Шарур — Нахчыван — Джульфа, проложенная еще в 1908 году. Для армянского района Мегри и дальше по возвращенным землям вдоль иранской границы уже есть несколько гигантских транспортных проектов, включая реконструкцию старых железнодорожных путей (см. карту 2).
Таким образом, Турция и Азербайджан получают прямой транзитный коридор (тогда как раньше приходилось использовать перегруженные грузинские магистрали). Это торговля, это военные связи, это выход Турции в Каспийское море и дальше в Центральную Азию, это новый вариант Шелкового пути для Китая. Всем этим бонусам небольшой армянский анклав в Карабахе, оторванный от Армении, никак не мешает, а только продолжает высасывать ресурсы из Еревана и напоминает армянам о болезненном поражении. Именно поэтому перспектива новой силовой операции Азербайджана в этом районе после истечения мандата российских миротворцев маловероятна.
И газовые интересы
Другой принципиальный для Турции момент связан с обеспечением безопасности своих энергетических проектов, в первую очередь газопровода TANAP. Напомним, эта линия состоит из трех частей. Южно-Кавказский газопровод идет из Баку через территорию Грузии и соединяется с Трансанатолийским газопроводом на территории Турции. Который, в свою очередь, выходит на Трансадриатический газопровод в Южной Европе. Это свежий проект, который был закончен только в прошлом году. Он способен прокачивать 16 млрд кубов газа в год, 10 из которых будут оставаться в Турции, а остальное пойдет на экспорт. Однако пока он недозагружен и поставки в Европу лимитированы. Но объемы растут ежемесячно. Вся надежда на Азербайджан, который в середине сентября занял первое место по газовым поставкам в Турцию. Эта энергетическая связь более прочих определяет тесное взаимодействие Анкары и Баку.
Турция видит себя в роли «южных энергетических ворот», главного транзитера углеводородов в ЕС. Именно поэтому стремится диверсифицировать и нарастить поставки газа: уже есть «Голубой поток», «Турецкий поток», TANAP, газопровод из Ирана и четыре терминала по импорту СПГ. Недавно Эрдоган заявил об открытии крупного газового месторождения в исключительной экономической зоне Турции в Черном море. Все это позволяет давить на цены и поставщиков газа, в чем недавно убедилась Россия.
При чем тут война в Карабахе? Во-первых, это проблема безопасности Южно-Кавказского газопровода и уязвимость Сангачальского терминала в Азербайджане. Армения обладает ракетными комплексами «Искандер-Э», которые в состоянии надолго вывести из строя газовые магистрали. Кроме того, Эрдоган мечтает расширить перечень поставщиков за счет ресурсообеспеченного Туркменистана — его поставки газа по Каспийскому морю ограничивают Россия и Иран, а за объем конкурирует Китай. Для новых газо- и нефтепроводов теперь есть удобный для прокладки транзитный коридор через Нахичевань.
Также ожидается усиление экономической и идеологической экспансии Турции по всей территории Кавказа, включая Грузию, где давно застолбили позиции турецкие бизнесмены, и российские территории. Пантюркские и панисламистские амбиции Эрдогана включают и наше Поволжье, и Среднюю Азию – об этих элементах «мягкой силы» Анкары мы подробно писали в статье «Турецкий друг: здесь скрыт кинжал за каждою улыбкой», см. № 44 за 2020 год.
И разве что внутренние экономические проблемы Турции сейчас способны остановить этот масштабный геополитический проект.
Армяне о главном
Главный вопрос, который сейчас задают армяне по всему миру: почему был так легко сдан священный Арцах, а государство оказалось просто не готово к войне? Главное слово, которое сейчас произносят армяне по всему миру, — «предательство».
Военные эксперты пересматривают свое представление о ходе войны в Карабахе. Сначала большинство специалистов утверждало, что взять «горную крепость» не получится и азербайджанцы смогут «откусить» лишь незначительные территории. Затем доминировала точка зрения, что турки предоставили своим союзникам уникальное военно-техническое преимущество в виде беспилотников и обслуживающего персонала, а в качестве пушечного мяса завезли боевиков из Сирии: мол, именно это предопределило слабость обороны.
Но сегодня становится очевидно, что армяне просто оказались не готовы к войне. Оборудованные позиции составляли лишь несколько километров передней линии фронта. После того как азербайджанские войска прорвали южный участок обороны, уже через неделю после начала боев, исход кампании был, по сути, предрешен: в глубине территории, в том числе в горах, не оказалось никаких военно-тактических препятствий. «Ни завалов, ни разрушений, ни минных заграждений. Азербайджанцы ехали как в мирное время», — рассказывает Виктор Мураховский, полковник в отставке, главный редактор журнала «Арсенал Отечества» (интервью с ним читайте интервью на стр. 44).
Глава Карабаха Араик Арутюнян признается: для обороны не хватало людей. «Сражались в основном восемнадцати-двадцатилетние солдаты. Мы их предали. Ради их спасения и было подписано перемирие». Кроме того, по данным Арутюняна, тысячи добровольцев остались на территории Армении — почему-то их не пустили в Арцах. Другие источники подтверждают: не только добровольцы, но и части регулярной армии не получили команду на выдвижение. Отсюда разговоры о предательстве, ниточки которого тянутся в Ереван. Самое популярное объяснение: Пашинян заигрался в борьбе с карабахскими кланами. Сначала «приоткрыл» дорогу азербайджанским войскам на юге. А затем остановить наступление было уже невозможно.
Однако общая несостоятельность обороны Карабаха лежит на совести и прошлых армянских лидеров, и собственно карабахского руководства, и непосредственных командиров местных подразделений.
Народная реакция на разгром и капитуляцию не заставила себя ждать. Те, для кого еще два года назад Пашинян был «иконой революции», вышли на улицы с требованием к премьеру ответить за сдачу Карабаха и гибель армянских солдат. Разгневанная толпа ворвалась в здание правительства. К счастью для Пашиняна, его там в тот момент не оказалось, но один из спикеров был избит протестующими. Припомнили премьеру и то, что с его приходом ключевые посты во власти стали занимать выходцы из НКО, поддерживаемых фондом Джорджа Сороса. Митингующие в центре Еревана разгромили офис Фонда открытого общества.
Сегодня ведущей силой народных волнений в Ереване является прозападная оппозиционная партия «Просвещенная Армения» — она стремится воспользоваться сложившейся ситуацией для того, чтобы взять власть в стране. Представители партии собрали подписи для проведения внеочередного собрания парламента по вопросу отставки Пашиняна. Но на заседание в Национальное собрание прибыли только представители оппозиционных партий и ни одного депутата от правящей партии «Мой шаг». В результате для обеспечения кворума не хватило четырех человек. Попытка отстранить премьера от занимаемой должности пока не увенчалась успехом. В случае если «Просвещенной Армении» удастся занять лидерские позиции во власти, это будет означать охлаждение отношений между Россией и Арменией.
Другая точка опоры потерпевшей поражение страны — силовики. Если Армения будет погружаться в беспорядки и безвластие, власть может на время взять армия. Министерство обороны и Генштаб Вооруженных сил Армении выпустили заявление, в котором призвали не расшатывать основы государственности, а также предложили извлечь уроки из поражения и создать «несравнимо более сильную и боеспособную армию».
Остальные политики и кланы находятся в смятении и пытаются определить вектор поведения. Армения только погружается в политический хаос и переваривает национальную катастрофу.
