Сценарий для сериала «Грозный» написал Тимур Эзугбая — выпускник мастерской Натальи Рязанцевой. Еще будучи студентом ВГИКа, он вместе с Анной Матисон написал сценарий «Млечный Путь», параллельно работая над сценарием к проекту Тимура Бекмамбетова «Елки 1914». Эти два фильма и стали кинематографическим дебютом Эзугбая. С тех пор его фильмография пополнилась еще рядом проектов, в том числе такими фильмами, как «После тебя» и «Заповедник». Накануне премьеры сериала «Грозный» «Эксперт» поговорил с Тимуром Эзугбая о том, на чем он основывался в интерпретации личности его центрального персонажа.
— Как вы искали ключ к характеру Ивана Грозного и мотивации его поступков?
— Когда я ознакомился со всеми источниками, у меня возникло желание отнестись к нему не как к историческому персонажу, а как к живому, чувствующему человеку и попытаться ответить на вопрос, почему он сам и его правление были именно такими. Как объясняет современная психология, и зачастую бывает в этом права, ключи к характеру человека таятся в его детстве. Он рано остался сиротой, ему приходилось терпеть унижения, порой его держали взаперти или морили голодом, ему не оказывали должного уважения, и он это осознавал. Он видел жестокость с самого раннего детства. Все это оставило тяжелый травматический след.
— Фильм «Грозный» следует общепринятой версии, в соответствии с которой перелом в характере царя произошел после смерти первой жены — Анастасии. Были в разработке еще какие-то вариации этого эпизода в жизни Ивана Грозного?
— С этой трактовкой большая проблема в том, что от нее, может быть, и хочется отказаться, хочется найти оригинальный ход: нет, не из-за этого случился перелом. Но этот перелом очевиден, как только ты начинаешь раскладывать его правление по датам. Ты видишь, насколько все изменилось после смерти жены. Умерла Анастасия, и все советники, которых он слушал на протяжении многих лет и которым безоговорочно доверял, тут же отстраняются. Причем не просто отстраняются, а по обвинениям в колдовстве против царицы. В источниках есть знаменитый эпизод: когда Грозный отрекся от престола и уехал из Москвы, к нему приехали бояре и не узнали его: пред ними предстал сгорбленный, болезненного вида, полностью лишенный жизненной энергии человек. Это было всего через несколько лет после гибели царицы, государь был не так уж стар. Волей-неволей думаешь, что именно горе его так состарило. Мы показываем, что его любовь к Анастасии была и в самом деле из разряда тех, что очень редко встречаются. И как только у Ивана эту любовь отнимают, все резко меняется к худшему. Конечно, до смерти Анастасии он не был добрым и сдержанным. И тогда он был подвержен приступам ярости и скор на расправу. Все это у нас есть.
— Как вы для себя объяснили сочетание набожности и жестокости в характере Ивана Грозного?
— Как мне видится, Иван Грозный с юных лет хотел стать праведником и отчаянно к этой праведности стремился. Но его нрав и те события, которые вокруг него происходили, тянули его во мрак, и он погружался в него все глубже и глубже. Для правителя того времени быть набожным — это нечто само собой разумеющееся. Тогда религия занимала намного большую часть обыденной жизни. Иван был очень образованным человеком, наверное, одним из самых образованных людей в России того времени, очень начитанным, и круг его чтения составляли в основном религиозные тексты. Священное Писание он, судя по всему, знал едва ли не наизусть. В его переписке то и дело встречаются цитаты из Евангелия. Он органично вплетает их в свою речь, цитирует не всегда в точности, что позволяет предположить: он не заглядывал в момент написания писем в книгу. И это не какие-то расхожие фразы, а большие фрагменты текста. Он очень искренне верил в эти постулаты, в то, что у него есть миссия. Он несколько раз пытался уйти в монастырь. И я не думаю, что это была игра наподобие той, которую он затеял, когда отрекся от престола. Я думаю, что это было его искреннее желание.
— Сколько времени у вас заняло изучение источников и написание сценария?
— На работу с источниками ушло несколько месяцев. В какой-то момент я начал одновременно накидывать какие-то основные сюжетные линии. Как правило, даже когда у тебя в голове уже укладывается общая канва истории, ты все равно продолжаешь искать подробности, детали, приметы времени, какой-то новый взгляд на характер основных персонажей, поэтому я вчитывался в источники до самого конца работы над сериалом. Это есть смысл делать даже ради одной фразы. Работа над первым вариантом сценария заняла два-три месяца, а если взять всю работу суммарно, от первой строчки до начала съемок, со всеми переписываниями и уточнениями, она заняла около года.
— В какой момент продюсеры определились с кастингом и как он повлиял на сценарий?
— Исходя из того что «Грозный» продолжал сериалы «София» и «Годунов» кастинг частично был известен. Я, к примеру, точно знал, что Малюту Скуратова будет играть Виктор Сухоруков. Он создал потрясающий образ своего героя в «Годунове». Естественно, в процессе написания сценария я не мог выбросить его из головы и соотносил то, что я пишу, именно с ним. Большая часть кастинга стала известна уже после того, как был написан второй вариант сценария. Я дорабатывал его вместе с режиссером Алексеем Андриановым и продюсерами Екатериной Жуковой и Марией Ушаковой, и окончательный вариант — плод совместных усилий. Не было задачи, чтобы текст писался под актера, хотелось, чтобы образ возник в голове режиссера, а уже потом актер примерял этот образ на себя, интерпретировал и вносил свое — иногда этот самый образ кардинально изменяя. И в результате, когда кастинг был утвержден, какие-то доработки в сценарии были, но не слишком значительные.
— «Опричнина» — слово, которое в первую очередь ассоциируется с правлением Ивана Грозного. Что это было, с вашей точки зрения?
— Чтобы понять, что такое опричнина, нужно разобраться в том, как работает средневековая политика. При всем том ужасе, с которым ассоциируется это слово, изначально оно означало всего лишь передел земли. Ко времени царствования Ивана Грозного бояре получили такое количество земли, что в распоряжении самого царя ее почти не осталось. Отбирать землю у бояр силой — дело опасное и безнадежное, поэтому он и отрекся от престола до тех пор, пока ему не вернут его землю. Мы долго обсуждали линию, связанную с тем, во что позже превратилась опричнина. По сути, опричники были личной гвардией царя, и мы хотел показать, что происходит, когда личная гвардия получает слишком большую власть. Она начинает сжирать все вокруг себя, а потом и саму себя, что и произошло с опричниной. Как мы знаем, все, кто занимался этими бесконечными казнями: Алексей и Федор Басмановы, Афанасий Вяземский, — все они или закончили свою жизнь в ссылке, или сложили головы на плахе.
— Вы готовы к дискуссии по поводу исторической достоверности образа центрального персонажа сериала «Грозный»?
— Я не знаю ни одного исторического фильма, по поводу которого не было бы таких споров. А что касается Грозного, то к нему в массе своей у людей отношение черно-белое. Либо он садист, безумец и тиран, либо славный государь, которого несправедливо оболгали. Мы попытались занять нейтральную позицию, посмотреть на него отстраненным взглядом, не пытаясь обелить или очернить. Насчет достоверности у меня есть два термина: есть «большая история» с конкретными датами воцарения, свадеб, военных походов, с которой ты как сценарист ничего не можешь поделать, но с учетом давности времени есть еще и «малая история» — то, что происходило за закрытыми дверями. Это то, что не было описано ни в каких летописях, и здесь любое художественное произведение может позволить себе вольность. Никто не сможет ее ни опровергнуть, ни подтвердить, разве что каким-то догадками.
— Каков должен быть баланс в историческом кино между исторической достоверностью и художественной образностью?
— Если ты пытаешься как можно более подробно и тщательно воссоздавать исторические события, ты начинаешь уходить в область документального кино. Но вымысел не должен противоречить истории. Он должен ее дополнять, закрывать ее белые пятна, то, о чем мы уже никогда, к сожалению, не узнаем. Сценарист должен понимать, что он пишет про живых людей, и эти живые люди должны соответствовать тем характерам, которые он им приписывает. Поэтому писать про восьмидесятые-девяностые намного сложнее, потому что у тебя намного больше материала: чьи-то биографии, чьи-то воспоминания, документы, из которых ты как раз узнаешь, что происходило за закрытыми дверями. Если мы говорим о шестнадцатом веке, то таких материалов нет, есть только летописи и письма, и есть очень большое пространство для маневра. Создать образ живого человека — это кропотливая работа: он должен сначала появиться на страницах сценария, а потом на съемочной площадке, и неотъемлемой частью этой работы является вымысел. История идет своим чередом, но у тебя есть личные отношения героя, его личные конфликты. Ты не берешь их из воздуха, ты основываешься на источниках, делая допущение: да так могло быть, это не переворачивает историю с ног на голову.
