Судя по всему, производства, связанные с непродовольственными товарами личного потребления, стройматериалами, машинами и компонентами для этих отраслей, будут тянуть экономику в ближайшие годы. Для них есть спрос, плюс риски инфляции, девальвации и разрушенные логистические цепочки дают хорошую фору внутренним производствам. Одновременно рост цен по всем производственным цепочкам и растущие ставки по кредитам будут давить на предприятия — особенно на те, которые не могут полностью переложить свои издержки на потребителей.

Общая картина

Восстановление экономики России продолжается, а по некоторым направлениям уже преодолен докоронакризисный уровень. В целом по ВВП по итогам первого квартала текущего года отставание от допандемийного уровня четвертого квартала 2019-го составляло порядка 1%, в мае, с учетом сезонной коррекции, оно сократилось до 0,3%, что, в принципе, уже находится в пределах точности оценки (см. график 1).

«Сейчас (по состоянию на середину июня. — “Эксперт”) завершается восстановительный рост. Мы практически восстановили докризисный (показанный в конце 2019 года) уровень занятости и безработицы. По агрегату выпуска в основных отраслях мы тоже вышли примерно на предкризисный уровень, — рассказывает руководитель направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов ЦМАКП Дмитрий Белоусов. — Не очень устойчиво, но растут реальные зарплаты, растет потребление населения. Сохраняется оживление инвестиционной активности, в том числе связанное со строительством».

Напомним, что прогноз Банка России по росту ВВП на 2021 год составляет три-четыре процента. Минэкономразвития на прошлой неделе повысило свою прогнозную оценку роста с 2,9 до 3,8%. Наиболее оптимистичный прогноз дает Институт ВЭБ.РФ. Согласно его свежим (от 2 июля) материалам, экстраполяция текущей динамики позволяет выйти на темпы роста российской экономики на уровне 4,3% по итогам 2021 года «даже в условиях сокращения активности в летние месяцы на фоне очередной волны роста заболеваемости».

Производство выбралось из кризиса

Промышленность в целом чувствует себя хорошо. По данным Росстата, индекс промышленного производства в мае (с исключением сезонного и календарного факторов) увеличился по сравнению с предыдущим месяцем на 1,1%. Оценка ЦМАКП тоже показывает рост, хотя и существенно более сдержанный: индекс промышленного производства в мае (с исключением сезонного и календарного факторов) увеличился по сравнению с предыдущим месяцем на 0,1% (см. график 2).

Косвенные индикаторы производственной активности в промышленности, такие как электропотребление и грузооборот транспорта, тоже свидетельствуют о продолжающемся оживлении (см. графики 3 и 4). Весьма оптимистичны и настроения бизнеса: индекс предпринимательской уверенности и в добывающих, и в обрабатывающих отраслях вернулся на допандемийный уровень (см. график 5).

«Статистика по промышленному производству показывает нам, что до последнего времени наблюдался рост. Сложно характеризовать только самую последнюю точку. По нашим данным, наметилась стабилизация, по данным Росстата — рост еще продолжается, — поясняет руководитель направления анализа и прогнозирования развития отраслей реального сектора, заместитель генерального директора ЦМАКП Владимир Сальников. — Однако одна точка не показательна. Кроме того, резкий спад в прошлом году затрудняет снятие сезонности: в кризисные периоды может поменяться сезонная волна. В любом случае можно констатировать, что мы вышли за пределы восстановительного роста. По нашим оценкам, превышение уровня производства докризисного 2019 года состоялось еще в феврале. По оценкам Росстата, превышение докризисного уровня произошло только в мае».

Стоит отметить, что даже в 2018‒2019 годах база для роста промпроизводства была достаточно низкой. «Если сравнивать май нынешнего года с маем 2014-го, например, то рост за семь лет составил лишь 9,3 процента», — говорит аналитик Института комплексных стратегических исследований (ИКСИ) Наталья Чуркина.

Потеряли на нефти, заработали на масках

Если смотреть на составляющие индекса промышленного производства по отраслям, мы увидим значительную разбежку. Например, индекс промпроизводства в добыче полезных ископаемых (а это 12,2% от общего объема ВВП в первом квартале 2021 года) сократился за два года на 0,8% (см. график 6). Хотя в минус ушла не вся добыча целиком, а лишь нефть, которая уже четыре года находится под прессом соглашений ОПЕК+.

Однако нефтью проблемы не ограничиваются: как ни странно, металлов мы тоже выплавляем меньше, чем в 2019 году. «В металлургии объемы производства в мае 2021 года оставались на шесть процентов ниже уровня мая 2019-го, в производстве одежды — на один процент ниже, в производстве напитков — на один процент ниже, — приводит данные Росстата Наталья Чуркина. — Ряд секторов по-прежнему находится в тяжелейшем кризисе: в частности, это относится к сфере услуг, для которой действуют и вновь ужесточаются ограничения. В апреле этого года падение в секторе туристских услуг, например, составляло 64 процента по сравнению с апрелем 2019-го, в сфере культуры — 26 процентов, транспортных услуг — 23 процента, гостиниц — 19 процентов».

Наконец, довольно медленно растет производство товаров инвестиционного спроса (это машины, станки, оборудование, строительные материалы, которые используются для инвестиционных целей) — всего на 3,6% за два года. Более того, уже два месяца подряд оно сокращается довольно значительными темпами (минус 3,5% в апреле и минус 3,1% в мае). Немного успокаивает только продолжение роста импорта инвестиционных товаров. По данным Росстата, импорт машин, оборудования и транспортных средств за январь–апрель 2021 года оказался больше, чем за аналогичный период годом ранее, на 34,9%.

Директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв объясняет расхождение в трендах производства и импорта инвестиционных товаров тем, что доходы экспортно ориентированных производств растут быстрее, чем остальных производств: «В связи с этим опережающим темпом растет спрос и на более высокотехнологичную инвестиционную импортную продукцию. То есть, скорее всего, мы имеем дело с сегментацией инвестиционного спроса. Это не новая проблема для нашей экономики».

А вот лидеры роста по данным ЦМАКП: производство непродовольственных товаров повседневного спроса за два года выросло на 9,6% (среднегодовые примерно 4,7%), производство товаров длительного пользования — на 5,9% (среднегодовые примерно 2,9%, см. график 6).

Непродовольственные товары взлетели сразу на нескольких факторах: тут и пандемия, и инфляция с девальвацией, заставившие людей делать покупки в страхе дальнейшего роста цен, и рост спроса на квартиры и обустройство.

«Темпы падения инвестиций в 2020 году (минус 1,4 процента) были кратно ниже, чем пиковые значения 2009 и 2015 годов, когда они достигали минус 20,9 и 13,1 процента в годовом выражении. Продолжительность инвестиционной паузы сейчас составила всего два квартала, тогда как в 2008‒2009 годах падение инвестиций длилось пять кварталов, а в 2014‒2015-м — одиннадцать кварталов подряд», — говорит Валерий Миронов, заместитель директора института «Центр развития» НИУ ВШЭ. Конечно, объясняет эксперт, важен эффект низкой базы, так как еще до пандемии в России инвестиционный процесс был крайне слаб. Но дело не только в этом: пандемия стимулировала структурную перестройку экономики, активизировала процесс решоринга (reshoring — возвращение в страну производства, ранее вынесенного в страны с более низкими издержками), дала возможности для развития секторов, производящих востребованные в условиях самоизоляции и повышенной вероятности заражения товары и услуги, а также экспортных секторов в сфере АПК. Все это стимулировало немедленный рост инвестиций в эти новые точки роста.

Валерий Миронов отмечает и еще один фактор, поддержавший инвестиции: в 2020 году не произошло падения суммарного объема источников инвестиций. Этим ситуация в 2020 году в корне отличалась от ситуации 2015‒2016 годов, когда внутренние источники инвестиций суммарно упали более чем на 5,3 трлн рублей. Наоборот, наблюдался максимальный прирост объема выпущенных долгосрочных облигаций нефинансовым сектором экономики — 1,5 трлн рублей, выше уровня 2016‒2017 годов.

«Взрывной рост спроса на лекарственные средства и санитарные материалы способствовал повышению вклада производств товаров промежуточного и конечного спроса медицинского назначения, сопряженных производств машиностроительного, химического лесопромышленного комплексов, а также производств текстильной, швейной промышленности, — рассказывает заведующая лабораторией структурных проблем экономики Института экономической политики имени Е. Т. Гайдара Ольга Изряднова. — На динамику производства потребительских товаров повседневного спроса повлияло и изменение потребительского поведения в связи с изменением ритма и образа жизни в условиях самоизоляции, удаленной работы». Так, в легпроме спрос постепенно стал смещаться в сегмент российских товаров, что дало стимул к наращиванию производства.

Косвенные индикаторы производственной активности в промышленности, такие как электропотребление и грузооборот транспорта, свидетельствуют о продолжающемся оживлении. Кроме того, индекс предпринимательской уверенности и в добывающих, и в обрабатывающих отраслях вернулся на допандемийный уровень

Бросились в магазины

В целом произошло следующее: граждане, измученные неопределенностью, поспешили закупиться всем тем, что давно откладывали, включая материалы для ремонта и предметы интерьера, а наши предприятия как раз оказались готовы часть этого спроса взять на себя, загрузив мощности, удачно созданные или модернизированные до ковида. Дополнительные возможности для импортозамещения открылись и продолжают открываться сейчас, когда поставки из-за рубежа застопорились.

Отметим, смежные с производством непродовольственных потребительских товаров отрасли тоже показывают хороший рост. «Пока рынок растет и все производители в одинаковых условиях, поэтому мы тоже растем и продолжаем инвестировать, — сказал “Эксперту” Денис Кривцов, гендиректор компании “Тонар”, выпускающей полуприцепы, самосвалы и прочую дорожную технику. — Рынок в 2021 году растет, вероятно, сказывается отложенный спрос. Мы ожидаем, что наш выпуск вырастет примерно на 50 процентов в денежном выражении. Еще раз убедились, что курс на роботизацию был выбран верно, будем увеличивать инвестиции в этом направлении. Плюс верно был выбран курс на локализацию и импортозамещение комплектующих: основные проблемы были с иностранными поставщиками».

Возвращаясь к рознице: невзирая на все ограничения, оборот розничной торговли в апреле–мае 2021 года был выше допандемийного уровня — этих же месяцев 2019-го — примерно на 5% (см. график 7). Причем фокус смещается на непродовольственные товары: в мае 2021 года доля пищевых продуктов (включая напитки и табачные изделия) в обороте розничной торговли составила 47,1%, годом ранее — 54,9%. Обеспечивает восстановление потребительского спроса уверенный рост реальных зарплат (опять-таки по отношению к допандемийному первому полугодию 2019 года) и уверенное восстановление рынка труда: в мае нынешнего года общая безработица опустилась с пикового августовского уровня на полтора процентных пункта, до 4,9% экономически активного населения, практически вернувшись к уровню марта прошлого года (4,7%, см. график 8).

«Рост потребительского спроса, который мы наблюдаем в последнее время, базируется на нескольких ключевых факторах, — поясняет Александр Широв. — Во-первых, это реализация отложенного спроса, которая на выходе из пандемического кризиса оказалась намного интенсивнее того, что мы видели в ходе других кризисов. Во-вторых, это возможности наращивания производства на базе прошедшей в предыдущие годы модернизации. В-третьих, ограничения на выезд за границу формируют дополнительный спрос на внутреннем рынке».

По оценке начальника отдела анализа отраслей реального сектора и внешней торговли Института «Центр развития» НИУ ВШЭ Владимира Бессонова, только в 2020 году за счет отсутствия выездного туризма в стране осталось примерно два триллиона рублей.

Дело не только в росте спроса, но и в его перераспределении: магазины фиксируют растущий спрос, потому что на некоторые услуги деньги потратить все еще невозможно. «Помимо выездного туризма еще не восстановились услуги общественного питания и многие другие виды услуг населению, а спрос перераспределился в пользу товаров, — рассказывает Владимир Бессонов. — В отношении товаров есть такой фактор, как отложенный спрос. Для услуг же временное перераспределение спроса работает в значительно меньшей степени. Вы не захотите несколько раз подряд сходить в один и тот же салон или ресторан вместо пропущенных визитов в прошлом месяце. Освободившиеся деньги оказали значительное влияние на рынки потребительских товаров и на инвестиции в недвижимость».

У ряда отраслей сохраняются благоприятные перспективы. «Пищепром в основном обеспечивает внутренний спрос и не может расти до бесконечности, так как население более или менее постоянное и со временем может наступить насыщение спроса. Поэтому серьезных перспектив в этом секторе я не вижу, — рассказывает Владимир Бессонов. — По текстилю еще остаются возможности импортозамещения, и дальнейший рост вполне возможен. Производства бумаги, химии и пластмасс работают как на внутренний, так и на внешний рынок. Тенденции по этим направлениям довольно стабильные, создаются новые производства, видимо, рост продолжится. По мебели, как и по текстилю, остается потенциал для импортозамещения».

Бизнес подтверждает эти доводы. «Спрос на нашу продукцию превышает наши производственные мощности, — говорит Сергей Колесников. — Нам придется увеличить инвестиции в основные фонды в три раза в ближайшие пять-семь лет в сравнении с 2016‒2020 годами и резко нарастить предложение. Согласно нашим стратегическим планам, мы готовы ввести новые мощности на 60 миллиардов рублей. Во Владивостоке намерены возвести сразу три новых завода: по выпуску рулонных битумных материалов, теплоизоляции из экструзионного пенополистирола XPS и предприятие по переработке вторичных полимеров. Мы также планируем построить предприятие в Северо-Западном федеральном округе. Сейчас обсуждается возможность возведения там завода по выпуску теплоизоляции на основе каменной ваты. Еще одно новое предприятие по производству мягкой кровельной битумной черепицы и фасадной плитки у нас появится в Саратовской области».

А вот пищевая отрасль оказалась в тисках растущих цен и не растущего спроса. «На протяжении пяти лет рынок макарон практически не растет: цена ограничена покупательской способностью, поэтому ситуация с ростом цен на сырье и расходные материалы усложняет положение компаний. В связи с этим многие компании не рассматривают инвестиции в развитие, — говорит Валерий Покорняк, генеральный директор компании “Алтан”. — Наша компания в 2019-м — начале 2020 года инвестировала в увеличение объема производства более 600 миллионов рублей и купила мощную линию для производства востребованных на рынке спагетти. Для нашего предприятия это уже шестая производственная линия и довольно большие инвестиции (выручка компании — около трех миллиардов рублей. — “Эксперт”). В 2020 году российские предприятия выпустили около полутора миллионов тонн макаронных изделий — на пять с половиной процентов больше по сравнению с 2019 годом. Однако в мае 2021-го по сравнению с маем 2020-го выпуск уже снизился на 10,2 процента. Это объясняется тем, что бакалея относится к категории накопительных продуктов, и в апреле 2020 года многие закупили их впрок. Кроме того, из-за распространения доставки население больше стало покупать готовую еду. По итогам 2021 года скорее всего не будет значительного роста продаж по сравнению с предыдущими годами».

Не стоит возлагать слишком много надежд на строительство как локомотив роста: несмотря на взрывной рост цен на жилье, никакого строительного бума в стране нет. За 2020 год было введено 82,2 млн кв. м жилья — всего на 143 тыс. кв. м больше, чем в 2019 году.

От картона до алюминия: почему все дорожает

Июньские данные по инфляции не добавляют оптимизма. Традиционный измеритель — индекс потребительских цен Росстата по отношению к соответствующему месяцу предыдущего года — показал усиление инфляции до 6,5% в июне против 6% по итогам мая. Более точная оценка скорости роста цен к предыдущему месяцу со снятой сезонностью тоже показывает дальнейшее ускорение роста цен, но уже на существенно более высоком уровне — с 8,6% годовых в мае до 8,8% в июне (см. график 9).

Главная текущая проблема — рост цен на сырье, на всевозможное сырье, у всех производителей. «Одна из основных причин роста цен на сырье — государственные меры поддержки в мировом масштабе, — отмечает Владимир Бессонов. — Американцы и европейцы закачали в свои экономики огромные деньги, и они теперь гуляют по всему миру и повышают цены на биржевые товары. В какой-то мере этот рост цен будет переложен на конечного потребителя, но, я думаю, не в очень большой. Мы уже видим рост ИПЦ, в 2021 году он будет заметно выше, чем в 2019 и 2020 годах. Скорее всего, по итогам года мы увидим инфляцию в России шесть-восемь процентов. Впрочем, даже восемь процентов — это не катастрофа».

Но сами производители предупреждают о совершенно катастрофических темпах роста цен.

«Нас чрезвычайно беспокоит рост наших издержек, — говорит Андрей Бережной, генеральный директор концерна Ralf Ringer. — До всех рынков докатились последствия негативных ожиданий прошлого года, когда все производители притормозили производство и уменьшили запасы. Если раньше производители оборудования, например, держали машины наполовину готовыми к отгрузке, чтобы при получении заказа донастроить их под покупателя и отгрузить, то сейчас отгрузки оборудования приходится ждать полный цикл его производства. Нас не очень коснулись логистические проблемы с контейнерными перевозками из Китая, так как мы практически ничего там не покупаем. Тем не менее стоимость доставки одного значимого для нас материала из Тайваня увеличилась в разы! Натуральная кожа, наш основной материал, по заявленным прайс-листам дорожает на четверть. Конечно, производители кожи не все свои растущие затраты могут переложить на нас, как и мы не все свои затраты в итоге можем переложить на потребителя на высококонкурентном рынке с широчайшим предложением и огромной серой зоной. Но все будет дорожать. Качество потребления тоже будет падать, люди будут переходить на товары более низкого класса».

«Стоимость муки из твердых сортов в течение года выросла на 70‒90 процентов, с 17,5 до 30‒32 рублей за тонну, то есть практически в два раза, — говорит Валерий Покорняк. — Если говорить о макаронах группы Б, которые выпускают из муки мягких сортов, то там мука подорожала на 40 процентов. Но это еще не конец, цены на весь упаковочный материал с января 2020-го по июнь 2021 года выросли на 25‒30 процентов (в европейской части России наши коллеги жалуются, что на 40‒50 процентов). Что касается прогноза на второе полугодие 2021 года, то поставщики упаковочных материалов продолжают заявлять о повышении цен на три-пять процентов. Почему растет упаковка? По двум причинам. Это проблемы с логистикой мировой: дефицит контейнеров, некоторые контейнерные отгрузки подорожали в десять раз, и сроки поставки удлинились. В России логистика тоже была затруднена. Плюс девальвация, а мы помним, что у нас картон пищевой весь — напишите об этом крупными буквами! — импортный! Это Финляндия, Китай, у нас нет своего картона, к нашему стыду! То же самое по полипропилену, так называемая крошка — по этой крошке есть монополист, он сейчас на эту крошку, из которой делается пленка, в одностороннем порядке просто взял и поднял цены».

«Цены на сырье растут не локально в России, они растут везде, — добавляет Сергей Колесников. — Сейчас сохраняется непростая ситуация на мировом рынке полимеров и химии: в мире возник большой дефицит полимерной продукции (полиэтиленов, полистиролов, полипропиленов). Полистирол подорожал в два — два с половиной раза, стоимость полиэтилена возросла в два раза, битума — в два с половиной раза. Если во всем мире на стоимость полимерной теплоизоляции сейчас в большей степени влияют сырьевые компоненты, то на минеральную — рост цен на энергоносители (кокс), на связующие смолы, на упаковочные материалы и на сопутствующие услуги. Например, логистика в себестоимости продукции сейчас доходит до 30 процентов. Но даже с высокими ценами сейчас спрос в этом сегменте превышает предложение, а существующих мощностей не хватает. Мы заметили очень высокий спрос еще в июле-августе прошлого года, а с сентября 2020-го у нас начался дефицит. Всю зиму мы работали над запасами продукции, чтобы успеть накопить запасы к началу строительного сезона-2021. Но спрос был настолько высокий, что мы не смогли накопить остатки. Я ожидаю, что с восстановлением нефтехимии в Штатах спрос удовлетворится и цены начнут откатываться назад по всему миру. Я думаю, что какой-то откат от максимально высоких цен на полимеры будет к концу года. Но тех цен, что были в конце 2019-го — начале 2020 года, мы не увидим. Цены будут выше. Мы вступили в новый сырьевой суперцикл на ближайшие шесть-восемь лет и в эпоху высокой инфляции. Лучше не бороться со стихией, а использовать ее силу в своих интересах. Мы можем повторить цикл 2000‒2007 годов со среднегодовыми темпами роста ВВП в семь-восемь процентов и ростом денежной массы на 20‒40 процентов в год».

«Основной рост цен идет по металлу (сталь — в три раза, алюминий — в два раза), цены на фанеру выросли в три раза, растет химия, полиуретаны для краски, клеев, — перечисляет Денис Кривцов. — Помимо роста цен наблюдается большой дефицит этих материалов. По металлу есть осторожная надежда, что рост остановился. Фанера продолжает расти». Гендиректор «Тонара» добавляет, что полностью перекладывает рост на потребителя, удорожание техники составило 15‒20% с начала года.

«Сегодня в себестоимости турбины стоимость металла составляет до 50 процентов, а в себестоимости теплообменного оборудования — до 70. С начала года стоимость металла по разным его видам выросла от 30 до 80 процентов, и мы ожидаем роста еще на 20 процентов до конца года, — говорит Михаил Лифшиц, председатель совета директоров компании “Ротек”. — Учитывая рост цен на металл, наша продукция должна подорожать минимум на 25 процентов. Но когда мы обсуждаем это с заказчиком, он отвечает, что работает в условиях регулируемой цены на электричество и в случае увеличения нашей цены его проект “вылетает” за пределы экономики. Безусловно, мы пытаемся договариваться с покупателями нашей продукции. Иногда получается, иногда нет».

Бесконечно сдерживать рост цен на конечную продукцию просто не получится — скоро те предприятия, которые держались, будут вынуждены повысить цены либо сместить свое производство в более дешевый сегмент. «Сейчас разрыв цен производителей и ИПЦ достигает 13 процентных пунктов, это очень много, — говорит Александр Широв. — Конечные производители имеют явные ограничения на рост цен, связанные как с платежеспособным спросом на внутреннем рынке, так и с конкуренцией с импортом. Пока основными каналам трансляции роста цен производителей в ИПЦ являются продовольствие, моторное топливо и услуги ЖКХ. Но ясно, что постепенно будет расти вклад в формирование ИПЦ и непродовольственных товаров».

Кстати, снижение объемов производства товаров инвестиционного спроса, начавшееся как раз в последние месяцы, может быть вызвано удорожанием сырья. «Уж очень оперативно они перешли к снижению после начала быстрого роста цен на сырьевые товары, — говорит Владимир Сальников. — В ближайшем будущем дорожающее сырье может стать ограничителем для промышленного производства в целом».

Шансы еще хорошие

Проблему импортируемой инфляции частично могло бы решить укрепление курса рубля, но из-за бюджетного правила Минфина и ряда других факторов этого не происходит. «Если бы рубль укреплялся, это оказывало бы некоторое влияние на сдерживание роста цен. Впрочем, по расчетам коллег из ЦБ, эффект обменного курса на внутренние цены становится все слабее. Они получили коэффициент где-то в районе 0,1. Ранее влияние этого фактора было значительно более сильным. Оно снизилось за счет импортозамещения, таргетирования курса рубля и в силу других причин», — поясняет Владимир Бессонов.

Следующий риск-фактор для продолжения роста в промышленности уже частично обсуждался, но раньше он как раз играл благоприятную роль. Речь идет о росте зарплат. С одной стороны, он создает платежеспособный спрос, с другой — увеличивает издержки компаний. По данным опроса ИНП РАН руководителей предприятий, треть опрошенных в начале этого года сообщили о нехватке трудовых ресурсов. Более высокая доля таких ответов наблюдалась только в период бурного роста российской экономики в 2006‒2008 годах. Закономерно, что такая ситуация ведет к росту зарплат, что мы и увидели по данным апрельской статистики.

«Мониторинг экономической ситуации в России» Института Гайдара тоже обозначает эту проблему. По данным мониторинга, на нехватку кадров как фактор сдерживающего рост выпуска во втором квартале 2021 года указывали 26% предприятий. В первом квартале таких упоминаний было всего 16%. В результате недостаток квалифицированных кадров вышел на первое место среди ресурсных ограничений по версии производителей. Недостаток машин и оборудования во втором квартале оказался на втором месте, его упомянули 13% предприятий, в первом квартале этот фактор называли 16% производителей.

Тем не менее, шансы у нас хорошие. «Если предположить, что с сентября промышленность на фоне успехов вакцинации и улучшения ожиданий предпринимателей перейдет к росту на 0,5 процента со снятой сезонностью ежемесячно, то по итогам года рост промышленного производства составит около пяти процентов», — полагает Валерий Миронов. Для происходящего в нашей экономике он предлагает следующую аналогию из экономической теории: «экономика, ведомая заработной платой». В складывающихся макроэкономических, социальных и прочих условиях акцент на увеличение зарплат и доходов населения может эффективно стимулировать рост ВВП в силу более высокой склонности к потреблению вообще (и отечественных товаров в частности) у относительно небогатых слоев населения по сравнению с более обеспеченными, полагает экономист.

«В принципе, ставшие наконец благоприятными ожидания бизнеса (PMI обрабатывающих отраслей уже пять месяцев в положительной области) и населения (на грани положительных и отрицательных оценок) давали, с учетом восстановления мировых рынков, надежду на продолжение ускоренного роста, — соглашается Дмитрий Белоусов. — Однако ужесточение монетарной политики плюс вероятная с 2022 года бюджетная консолидация с высокой вероятностью приведут к торможению роста, вплоть до полутора-двух процентов в 2022 году. Рост ключевой ставки плюс “квазилокдаун” в сфере услуг Москвы (и ограничения, вводимые в других регионах) уже создают весьма негативные условия для продолжения роста».

В подготовке статьи принимали участие Вера Краснова и Николай Ульянов