Средние значения компонентов индекса устойчивого развития журнала «Эксперт» падают третий год кряду. Нет, это не значит, что тема устойчивого развития ушла из повестки российских компаний: с каждым годом она становится все актуальнее и моднее. Например, в очередной раз анкетируя компании в этом году, мы столкнулись с их невероятной активностью. Количество присланных и заполненных анкет побило все рекорды. Более того, работники одних компаний передавали нашу анкету соседям и коллегам, и мы получали заполненные анкеты от организаций, которые не могут участвовать в нашем рейтинге исходя из методологии — базы расчета для рейтинга «Эксперт-400». То есть понимание необходимости именно устойчивого развития постепенно переходит от крупного бизнеса к среднему.
Падение значений компонентов рейтинга по итогам прошлого года не связано с нежеланием компаний устойчиво развиваться: на многих предприятиях создаются специальные службы и дирекции устойчивого развития, призванные трансформировать компании в рамках повестки целей устойчивого развития ООН и в соответствии с принципами ESG (экологическое, социальное и корпоративное управление). Многие компании понимают важность именно устойчивого развития в долгосрочной перспективе, так как оно наполняет их деятельность не только экономическим, но и социальным и экологическим смыслом, что делает их бизнес более гармоничным и стабильным, а в долгосрочной перспективе открывает новые рынки и дает конкурентные преимущества, такие как пониженные ставки кредитования, премиальные рынки сбыта и защищенные от конкурентов каналы сбыта.
Однако пандемия больно ударила по экономике страны и всего мира, и у компаний просто не хватает ресурсов, чтобы расти и делать это в соответствии с принципами устойчивого развития. Целью бизнеса, каким бы социальным или экологичным он ни был, все равно остается получение прибыли, а в треугольнике «прибыль — экология — общество» по умолчанию зашит конфликт: увеличение расходов на социальную сферу или на экологию часто происходит в ущерб прибыли, а в отсутствие последней реализация экологических и социальных целей становится сложной или невозможной. Тем не менее системным ответом российского бизнеса на кризис стала концентрация бизнеса на развитии регионов присутствия и развития их экономик.
Наш рейтинг подразумевает, что мы рассчитываем показатель развития компаний сразу в нескольких векторах в рамках ESG. Самый простой и очевидный вектор развития — корпоративное управление, его эффективность — объективная и счетная величина: выручка, прибыль, рентабельность, возврат акционерам.
Более сложная категория — экология. Разнообразие форм деятельности современного бизнеса подразумевает уровень воздействия на экологию, отличающийся на порядки. Медеплавильный завод, угольная шахта, или банк, или IT-компания — это разные виды деятельности, с различным воздействием на окружающую среду.
Третий компонент — социум — тоже не так прост для расчета. В нашем рейтинге в основном представлены крупные компании, и здесь отношение к персоналу, с одной стороны, регулируется законодательством, с другой — внутренними регламентами, с третьей — видом деятельности. Профессии металлурга, врача или инженера требуют от компаний выстраивания разных систем взаимоотношений. Кроме внутреннего, социум для компании бывает и внешним —регионы, общины и т. п. Объективно оценить вектор развития социальных отношений бывает непросто. А ответить на вопрос, улучшилось ли отношение каждой конкурентной компании к персоналу или региону, год от года, вырывая каждую компанию из контекста, практически невозможно.
Тем не менее мы постарались собрать счетные объективные величины для сравнения развития российского бизнеса не только в корпоративном сегменте, но и в сегменте экологии и социума, и рассказать о том, как развивается российский бизнес в этом многовекторном пространстве.
Якорь финансиста
Российские компании пережили очередной финансовый кризис. События 2019–2020 годов оказали колоссальное давление на российский крупный бизнес. Многие корпорации потеряли десятки процентов выручки. Самое ощутимое падение в абсолютных цифрах пришлось на нефтегазовые компании — лидеров прошлогоднего рейтинга.
Мы исходим из того, что компании должны в первую очередь развиваться, то есть демонстрировать рост выручки, повышение эффективности бизнеса через рост рентабельности, а кроме того, выплачивать дивиденды (последнее — новый фактор, учитываемый в нашем рейтинге).
В прошлом кризисном году выручка «Газпрома» просела на 17,5%, «Роснефти» — на 33,6%, «ЛУКойла» — на 28,1%, «Сургутнефтегаза» — на 34,5%. Главная отрасль развития страны приняла удар, со всеми социальными, экономическими и бюджетными последствиями. В итоге ВВП страны сократился в прошлом году на три процента. О каком развитии может идти речь при таких потерях? Об устойчивости речи и вовсе не идет.
Как результат, по сравнению с прошлым годом усредненное значение экономически-финансового компонента уменьшилось на 0,3 п. п. В среднем значение этого компонента в рейтинге этого года составило 43,9 пункта против 44,2 и 74,7 в 2019 и 2018 годах соответственно. Именно экономика потянула многие компании, уделяющие внимание и социуму, и регионам, и экологии, вниз.
В основном снижение задело компании нефтегазового сектора, которые опустились ближе к середине рейтинга, хотя в прошлом году занимали ведущие места. Например «НоваТЭК», который в прошлом году занимал второе место в рейтинге, сейчас оказался на 25-м.
Впрочем, от работы нефтегазового комплекса зависит работа множества смежных компаний — также представителей крупного бизнеса, в том числе поставщиков оборудования, банковского сектора, металлургии, а косвенно и всех других отраслей страны. В то же время очевидными бенефициарами кризиса, которые смогли улучшить свои финансовые показатели, стали «Фосагро», «Полиметалл», «Детский мир» и группа ПИК. Эти компании значительно улучшили свои позиции в рейтинге, в том числе за счет хорошей конъюнктуры рынков этих компаний в прошлом году.
Соцэксперимент
Кризис, накрывший экономику страны не мог не сказаться на занятости населения и социальных программах. Даже если бы крупные компании хотели, то не могли бы отправлять детей в оздоровительные лагеря, их родителей — в спортзал, устраивать культмассовые мероприятия. Выделенные на это средства в основной своей массе были перераспределены на борьбу с пандемией как в рамках самих компаний, так и на оказание помощи в регионах присутствия — полисы ДМС, вакцинацию, модернизацию больниц.
Более того, многим компаниям, столкнувшимся с кризисом, пришлось сокращать персонал, снижать уровни индексации заработка (или вовсе отказываться от индексации), сокращать инвестиции. Конечно, все это не могло не сказаться на компонентах рейтинга. В этом году средний балл по социальному фактору в рейтинге — 57,1 пункта против 60 пунктов и 69,4 пункта в 2019 и 2018 годах. В этом году мы сделали больший акцент на стремление компаний сохранять персонал в среднесрочной перспективе. Это получается не у всех. Кризис все равно вызвал процессы оптимизации и сокращение штатной численности, снижение затрат на трудовые ресурсы и т. д. Количество безработных в России в прошлом году увеличилось на 25%, а уровень безработицы достиг 5,9%.
Очевидно, что кризис для российских компаний мог стать намного острее, а социальные программы — первое, что идет под нож, когда бизнес сталкивается с проблемами. Впрочем, в прошлом году российскому бизнесу пришло на помощь государство, создав как прямые, так и косвенные стимулы для сохранения занятости.
Общий пакет мер помощи бизнесу составил более двух триллионов рублей (чуть менее двух процентов ВВП). Предприятия получали поддержку и напрямую (например, в виде субсидий и льготных кредитов), и косвенно — через временное снижение, списание или отсрочку обязательных платежей в бюджет. Большая часть (465 млрд из 750 млрд рублей) прямой поддержки бизнеса пришлась на программу сохранения занятости в отраслях, наиболее пострадавших от пандемии. Наряду с этим были приняты дополнительные меры поддержки компаний в отдельных отраслях: строительстве, авиаперевозках, туризме и др.
Если же говорить о тройке «социалистических» лидеров нашего рейтинга, то самые социально ориентированные компании — Магнитогорский металлургический комбинат (ММК), банк ВТБ и СУЭК. Именно эти структуры, как следует из наших расчетов, продемонстрировали наивысшую заботу о персонале и социуме в прошлом году. И эта политика подразумевает не только выстраивание эффективных систем взаимодействия с кадрами, но и работу с вузами и специальными учебными заведениями, программы повышения квалификации, наработку кадрового резерва и т. д.
СУЭК и ММК работают в моногородах, от их кадровой политики зависят жизни десятков тысяч семей — специалистов своего дела. И то, что компании уделяют большое внимание именно социуму, — важный аспект стабильности их бизнеса в долгосрочной перспективе.
Сложный значит экологичный
Экологическая повестка становится мейнстримом. В последние годы она подчиняет себе цели устойчивого развития, и сегодня главный компонент — ESG. Тема экологии стала настолько обширной, политизированной, многогранной, что если компания не проявляет заботу об экологии, то она автоматически вываливается из повестки устойчивого развития.
Сегодня главная тема в экологии — декарбонизация. Во многом для нашей северной страны, обладающей бесчисленными лесами, навязанная извне. Для российской экономики реальный карбоновый след — отрицательный. Леса нашей страны — мировые легкие. Кроме того, российская энергетика сегодня за счет преобладания в энергосистеме ГЭС, АЭС и газовых электростанций, мизерной доли угля — одна из самых «зеленых» в мире, по оценке Международного энергетического агентства и Energy Information Administration.
Тем не менее радоваться рано. Чтобы сохранить традиционные рынки сбыта в странах Западной Европы, российским компаниям все равно придется адаптироваться под требования покупателей, пусть не с точки зрения перестройки энергобаланса и повсеместной установки ВИЭ и т. д., но с точки зрения создания системы учета выбросов СО₂. То есть доказать покупателям российской продукции, что она произведена с минимальными выбросами парниковых газов. И это непростая задача. Уже сегодня «озеленение» — важнейшее направление развития в металлургии. «Русал» выпускает сертифицированный «зеленый» алюминий, «Норникель» — «зеленый» никель, УГМК задумывается о «зеленой» меди. Хотя во многом сегодняшние усилия в этом направлении для российских компаний — это борьба за завтрашние премиальные рынки.
В то же время основные статьи российского экспорта — это углеводороды (нефть, природный газ), связанный водородом углерод, и как будет выглядеть торговля концентратом углерода в прекрасном безуглеродном будущем, большой открытый вопрос.
Тем не менее в расчетах нашего рейтинга мы не учитываем вопросы декарбонизации, так как считаем, что с практической и реальной точек зрения в России они пока не актуальны, а у российских компаний есть множество других важных нерешенных вопросов в экологии и без декарбонизации.
В своей методологии мы исходим только из счетных показателей: объемы выбросов и наличие среди этих выбросов опасных, находятся они выше или ниже нормы. Если выше, это снижает оценку предприятия, ниже — повышает. Кроме того, мы учитывали такие факторы, как применение наилучших доступных технологий и наличие у компаний программ сокращения выбросов и переработки отходов. То есть мы смотрим не на абсолютный показатель вредности того или иного предприятия, а на его усилия по сокращению воздействия на окружающую среду. Мы считаем, что такой подход правильный: чтобы ни говорили «зеленые» миссионеры, наш мир без угля, стали, нефти, удобрений и массы других базовых товаров быстро скатится в каменный век и ни о каком развитии речи вообще не будет идти, не говоря уже об устойчивом.
Поэтому рейтинг позволяет смотреть на экологичность компании, абстрагируясь от абсолютных показателей выбросов СО₂ или созданных отходов, но с позиции применения в отрасли лучших технологий, минимизации загрязнения и воздействия на окружающую среду. Такой подход позволяет на равных конкурировать металлургическому комбинату с магазином, банком и машиностроителем. При этом все оценки — объективные, счетные величины взяты из анкет компаний или из их годовых отчетов, заверенных аудиторами.
В прошлом году средний набранный балл по экологическому компоненту — 41,5 пункта. Этот показатель вновь меньше, чем в 2018 и 2019 годах. Хотя сказать, что за три года российский бизнес стал менее экологичным, нельзя. Основная причина снижения средних величин кроется в повышении качества раскрываемости показателей устойчивого развития, что позволило нам скорректировать способ расчета этого компонента. По нашим расчетам, тройка самых экологичных компаний в прошлом году состояла из банка ВТБ, Новолипецкого металлургического комбината и «Роснефти».
Опора на регионы
Компонент, который растет в последние годы в целом по выборке, — развитие регионов присутствия. Под этим развитием мы понимаем строительство инфраструктуры и социальных объектов, городской среды, поддержка благотворительных организаций, участие в организации культмассовых мероприятий, наличие партнерских программ с НКО и муниципальными организациями, а также программ соответствия целям устойчивого развития — 2030. Средний набранный балл по этому компоненту — 67,5 пункта. Это максимальное значение за последние три года.
Безусловно, чем крупнее компания, тем проще ей соответствовать всем заданным критериям. Сто баллов из возможных ста в этом субрейтинге заняли такие гиганты, как «Газпром», «ЛУКойл» и «Роснефть». О значении этих компаний для регионов присутствия сказано много. Можно добавить, что многие регионы и существуют как экономические субъекты на карте экономики нашей страны лишь благодаря этим компаниям. Для многих городов и поселений они не только моноработодатель — они определяют всю жизнь на гигантских территориях страны, оторванных от «большой земли»: в суровой Арктике, на Сахалине, в тундрах Таймыра.
О том, что российские нефтегазовые гиганты берегут свои домашние провинции, свидетельствует тот факт, что такие регионы, как Тюменская область, ХМАО, ЯНАО, Сахалин, регулярно возглавляют рейтинги социально-экономического развития России. Это регионы развития, здесь увеличивается численность населения, строится жилье, повышается качество медицинских и образовательных услуг и т. д. Роль крупного бизнеса здесь, безусловно, решающая. Именно его патерналистский подход позволяет суровым городам за Полярным кругом жить и развиваться.
Впрочем, в последние годы развитие базовых регионов присутствия становится распространенным явлением у крупного бизнеса. УГМК холит и лелеет Верхнюю Пышму и Екатеринбург, ММК — Магнитогорск, «Норникель» запустил в Норильске крупнейшую программу благоустройства города стоимостью более 100 млрд рублей.
В целом такая политика в условиях пандемии оправданна. Стратегии компаний, направленные на «защиту» своих базовых городов от внешних угроз, логичны; естественно и то, что с наступлением кризиса российский бизнес увеличивает расходы на поддержку городов и регионов, отвечая на запросы социума.
Как придать импульс
Еще один растущий компонент — развитие экономики региона, работа с малым и средним бизнесом. Несмотря на кризис и попытку сэкономить на всем, крупный бизнес продолжает развивать работу с МСБ. Для расчета этого показателя мы брали долю закупок у МСБ в общем объеме закупок компаний. Это традиционно слабый показатель, который «подтапливает» рейтинг многих компании. Тем не менее в этом году мы можем в очередной раз отметить рост. Крупный бизнес медленно, но верно разворачивается к малому. За последние три года значение этого компонента максимальное: 31,9 пункта, против 31,6 и 29,0 в 2019 и 2018 годах соответственно.
Тройка лидеров здесь — Аэропорт Шереметьево (дебют в рейтинге), «Газпром», «Сибур». Именно эти компании, согласно представленным данным, уделяют работе с МСБ наибольшее внимание. Впрочем, при работе с МСБ крупный бизнес сталкивается с рядом преград.
В 2018 году Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) провел опрос среди представителей крупного бизнеса о его работе с МСБ. Среди ограничений крупные бизнесмены в первую очередь отмечали неуверенность в надежности партнеров: малым и средним компаниям сложно подтвердить репутацию надежного поставщика. Второе препятствие — боязнь того, что субъекты МСБ не исполнят обязательства и уклонятся от ответственности. Третье — субъекты малого и среднего бизнеса создают риски при налоговом администрировании. Четвертое — субъекты МСБ часто не могут обеспечить надежный график поставок, и это мешает крупным организациям выбрать их как поставщиков продукции.
Тем не менее, несмотря на то что малый и крупный бизнес в России порой живут в разных вселенных, точки соприкосновения все чаще находятся. При этом для нашей страны, где доля МСБ в экономике незначительна, именно крупный бизнес должен стать основным драйвером развития. Проблемы же, обозначенные РСПП, в целом решаемы.
Так, многие российское компании запускают различные программы в поддержке закупок МСБ. Например, с прошлого года «Сибур» проводит планомерную работу по импортозамещению для повышения доли российских предприятий среди поставщиков. У «Газпрома» есть целая программа партнерства с субъектами малого и среднего предпринимательства. Целенаправленная работа с МСБ не только делает больше российскую экономику, но и диверсифицирует ее. Создает дополнительные рабочие места в регионах, увеличивает добавленную стоимость, созданную в стране.
А где государство?
Наше исследование показывает, что, несмотря на постепенную трансформацию российского бизнеса к устойчивому развитию в целом, системно устойчивого развития пока нет. Конечно, российские компании предпринимают усилия для трансформации своего бизнеса, а некоторые и вовсе возглавляют мировые рейтинги мировой ESG-повестки. Однако в основном это экспортно ориентированные предприятия, сильно интегрированные в мировую экономику.
Пятерка лидеров рейтинга прошлого года — ТМК, НЛМК, «Фосагро», «Полиметалл» и «Норникель» — это частные, очень эффективные компании, основные рынки сбыта которых находятся за рубежом, их акции торгуются на мировых биржах, а их роль в мировой экономике значима (для «Фосагро» и «Норникеля» — критически значима).
Для этих компаний ESG не дань моде, а бизнес-миссия — способ сохранения рынков сбыта, привлечение дорогого акционерного и дешевого заемного капитала, возможность оставаться в мировом тренде.
Для того чтобы остальной российский бизнес начал системно адаптироваться к новым реалиям, ему не хватает динамичного экономического роста, который позволил бы окупить вложения в трансформацию — экологическую и социальную, модернизировать производства. Например, банк ВТБ или ММК — компании, работающие преимущественно на российском рынке и занявшие 14-ю и 21-ю позицию соответственно, могли бы возглавить наш рейтинг в этом году, будь их финансовые результаты лучше.
На этом фоне возрастает роль государства как основного института развития и регулятора. Да, государство выступило «спасателем последней инстанции» в прошедший кризис. Суммы, направленные на поддержку экономики, оказались беспрецедентными. Из бюджета было потрачено порядка пяти процентов ВВП на сохранение социальной и экономической стабильности в стране.
Да и как к регулятору к государству нет особых нареканий: российское трудовое законодательство оптимально. Оно не излишне обременительно для работодателя (как в странах Европы, где компании боятся брать людей на работу), но и не слишком либерально, как в США, где трудовые отношения прекращаются буквально в один день.
Кроме того, государство в последние годы стоит на страже экологических интересов. Рекордный штраф, выписанный «Норникелю» за разлив дизельного топлива, стал серьезным предупреждением для российского крупного бизнеса о потенциальных последствиях в случае экологических катастроф и о том, что отныне слепоты государственных органов контроля в области экологии не будет.
Тем не менее без стабильного экономического роста, который в первую очередь должны обеспечить государственные институты, устойчивого развития российского бизнеса не будет. Лишь при получении прибыли и возврате сделанных инвестиций российский бизнес будет трансформироваться, вкладывать деньги в модернизацию и экологизацию производств, думать об ущербе, наносимом природе, развивать качество человеческого капитала. Лишь видя долгосрочную перспективу, он будет заботиться о кадрах и следующих поколениях специалистов. И здесь, хотелось бы нам того или нет, роль государства первостепенна.
