Если поворот России на восток во внешней политике стал ее важным акцентом после присоединения Крыма, то в энергетической сфере диверсификация поставок углеводородов на азиатские рынки, прежде всего на крупнейший из них — китайский, стартовала фактически в начале тысячелетия. Первопроходцем стала нефтяная труба от Тайшета до Тихого Океана (проект ВСТО) длиной почти пять тысяч километров с ответвлением на Китай, строительство которой было завершено в 2012 году и обошлось в 14 млрд долларов.
В газовом экспортном хозяйстве первоочередной задачей была реконфигурация магистральной инфраструктуры в обход тяжелого транзитера, Украины, и до крупных трубопроводных экспортных проектов на востоке страны дело дошло уже в середине прошлого десятилетия. В конце 2014 года было подписано соглашение с КНР и стартовала стройка магистрали «Сила Сибири», первый газ по которой пошел аккурат перед самой пандемией. В прошлом году по этой трубе в Китай было прокачано уже 10 млрд кубометров газа — чуть больше четверти проектной мощности этой магистрали, а Россия, с учетом поставок СПГ с двух заводов по сжижению, на Сахалине и на Ямале, обошла Катар, став третьим крупнейшим поставщиком газа в Китай (по нефти мы на китайском рынке то первые, то вторые, соревнуемся с саудовцами).
В активной фазе переговоров с китайцами и страной-транзитером Монголией находится еще более масштабный газовый проект — «Сила Сибири — 2». Его реализация, помимо перспектив закрывать до трети будущей потребности Китая в импортном газе, должна решить не менее важную внутреннюю инфраструктурную задачу — запитать ямальским газом до сих пор не газифицированную Восточную Сибирь и Якутию, связав в единую интегрированную систему высокоразвитую западную и пока фрагментарную восточную сеть российских магистральных газопроводов.
Это не быстрая и архисложная, очень затратная задача. Но если и учиться чему-то из взаимодействия с Китаем, то, пожалуй, прежде всего двум вещам — предельному прагматизму и умению строить и реализовать планы длиной в десятилетия.
Отличным примером обоих умений может служить выстраивание китайцами с нуля собственной атомной энергетики. Переговоры о создании в стране АЭС начались в начале 1990-х. В полном соответствии с принципом Дэн Сяопина «пусть цветут сто цветов» китайцы пригласили к себе всех потенциально возможных носителей технологий — приехали американцы, французы, русские. Мы начали предлагать им свой реактор ВВЭР-1000. Говорим: «Мы гарантированно вводим блок, они строятся у нас дома раз в полтора года, технология надежная, отработанная». Но китайцы неожиданно ответили отказом: «Нет, мы так не хотим. Во-первых, мы хотим лучшую из имеющихся сейчас в мире, наиболее передовую технологию. А во-вторых, нам не нужно готовое решение. У нас есть необходимость создать всю необходимую инфраструктуру и строительную индустрию, которая будет уметь возводить такого масштаба объекты. И выучить соответствующие кадры». В результате этот стратегический замысел и был реализован. В процессе строительства первой очереди Тяньваньской (первые два энергоблока были пущены в промышленную эксплуатацию в 2006 и 2007 годах, а сейчас с российским участием строятся седьмой и восьмой блоки) китайцы создали гигантскую 23-ю госкорпорацию (сегодня она носит название CNNC), которая научилась сама строить АЭС «под ключ», в том числе за рубежом.
