Опубликованная Росстатом в первый день лета сводка о ситуации в промышленности в апреле вызвала тревогу. Если к апрелю прошлого года снижение выпуска составило нестрашные 1,6%, то цифра спада к марту нынешнего года — 8,5% — просто шокирует. Неужели страна быстро погружается в полномасштабный экономический спад?

Мы обратились за разъяснениями к начальнику отдела анализа отраслей реального сектора и внешней торговли института «Центр развития» НИУ ВШЭ Владимиру Бессонову.

— Что стоит за цифрами статведомства? Какова реальная ситуация в российской промышленности?

 — Согласно нашим оценкам, индекс российского промышленного производства с поправкой на календарный и сезонный факторы после достижения пиковых значений в декабре–феврале (заметно более высоких по сравнению с предкоронакризисным уровнем) в марте–апреле продемонстрировал спад, вызванный антироссийскими санкциями. В марте снижение составило два процента, а в апреле — еще 3,4 процента. При этом в добыче полезных ископаемых спад начался лишь в апреле, тогда как в обрабатывающих производствах заметное снижение произошло месяцем раньше, а в апреле уровень почти не изменился, то есть спад здесь приостановился. Таким образом, промышленный спад в марте был обусловлен главным образом спадом в обрабатывающих производствах, а в апреле — спадом в добыче полезных ископаемых. Таковы итоги для российской промышленности второго месяца экономической войны.

— В части торговых ограничений в фокусе санкций оказались поставки российских энергоносителей. Логично было бы ожидать провала в работе отраслей топливно-энергетического комплекса. Так ли это?

— В добыче угля за снижением на 7,1 процента в марте последовало снижение еще на три процента в апреле. Спад в добыче нефти и нефтяного (попутного) газа и в добыче природного газа и газового конденсата начался в апреле и составил 9,0 и 6,8 процента соответственно. Эти виды деятельности и определили глубину апрельского спада в добыче полезных ископаемых. Небольшой вклад внесло в него и снижение в добыче и обогащении железных руд на 3,1 процента.

— Какова ситуация в обработке?

— В обрабатывающих производствах наибольший спад зарегистрирован в производстве автотранспортных средств. В марте выпуск здесь упал на 56,2 процента, в апреле — еще на 27,8 процента. В итоге глубина спада здесь такая же, как и во время коронакризиса. Серьезный спад в марте наблюдался и в производстве железнодорожных локомотивов и подвижного состава (17,3 процента), но в апреле он прекратился. В большинстве видов деятельности обрабатывающих производств, почувствовавших в марте влияние кризиса, спад в апреле либо значительно замедлился, либо сменился ростом. Это производство пищевых продуктов (минус 3,3 процента в марте и плюс два процента в апреле), производство табачных изделий (минус 16,7 и минус 2,7 процента), производство текстильных изделий (минус 6,6 и плюс 5,6 процента), производство кожи и изделий из кожи (минус 4,4 и минус 0,8 процента), обработка древесины и производство изделий из дерева (минус 6,4 и плюс 1,1 процента), производство бумаги и бумажных изделий (минус 5,8 и минус 2,5 процента), производство кокса и нефтепродуктов (минус 5,3 и минус 1,2 процента), производство резиновых изделий (минус 13,2 и минус 7,3 процента), а производство электрического оборудования после резкого провала в марте (минус 19,2 процента) в апреле выросло на 17,6 процента.

— Можно ли сделать какие-то обобщения, глядя на развитие кризиса?

— В целом нынешний спад по глубине и интенсивности очень напоминает промышленный спад во время коронакризиса. Складывается впечатление, что производители многих видов продукции в апреле уже адаптировались к санкционному шоку.

Разумеется, говорить о прекращении спада пока рано, как потому, что для обоснования этого вывода необходимо проанализировать данные следующих месяцев, так и потому, что новые санкции продолжают вводить.