Ресурсный «пылесос» стареет
Китай как «мировая фабрика» закономерно превратился в гигантский «пылесос» базовых ресурсов.
Выплавка стали в Китае в 1990 году составляла 66,4 млн тонн — меньше, чем в России. Однако уже к 2000 году, накануне вступления в ВТО, этот показатель вырос до 128,5 млн. А потом началось нечто невероятное. В 2010 году китайское Бюро статистики отчиталось о выплавке 637,2 млн тонн стали, в 2021-м — о 1032,8 млн (53% мирового производства).
Такие колоссальные мощности требуют гигантского количества железной руды. Прирост ее добычи в стране был огромным — с 215 млн тонн в 2000 году до 980 млн в 2021-м. Но собственных запасов все равно не хватает, Китай сейчас один из крупнейших в мире импортеров руды. В 2021 году страна закупила 1,1 млрд тонн руды и концентрата на 182 млрд долларов — это примерно 71% всего объема международной торговли железной рудой (в стоимостном измерении, здесь и далее для торговых потоков использованы данные UNCTAD). Основными поставщиками выступили Австралия (62%), Бразилия (21%) и ЮАР (3,6%).
Ведущие позиции КНР занимает не только в черной, но и в цветной металлургии. Например, производство меди в стране с незначительных объемов начала 2000-х выросло до 0,5 млн тонн в 2010 году, а к 2021-му увеличилось до 10,5 млн — это 40% мирового производства рафинированной меди. В стране есть свои месторождения меди, и их разработка растет. По оценкам Геологической службы США (USGS), добыча этого металла в Китае увеличилась с 0,5 млн тонн в 2000 году до 1,8 млн в 2021-м. Однако в общемировом объеме это величина незначительная. Чтобы обеспечить мощности сырьем, страна в 2021 году ввезла 23,4 млн тонн медных руд и концентратов на 56,8 млрд долларов. Это 60% всего медного сырья, поступившего на международный рынок. Крупнейшими поставщиками меди для Китая по состоянию на 2021 год были Чили (37,9%), Перу (23,7%), Мексика (6,2%) и Монголия (5,1%).
С алюминием ситуация ровно такая же. Производство металла в КНР выросло с 2,6 млн тонн в 2000 году (оценка USGS) до 38,5 млн в 2021-м (по китайской статистике) — это 57% мирового производства. Поэтому в прошлом году страна импортировала 107,2 млн тонн бокситов на 5,1 млрд долларов из Гвинеи (51%), Австралии (31,8%) и Индонезии (16,6%) — 72% всего мирового алюминиевого сырья.
Выплавка никеля здесь за те же два десятка лет увеличилась, по оценкам USGS, с 51,9 тыс. до 120 тыс. тонн, что не могло не отразиться на уровне импорта. В 2021 году КНР закупила 43,5 млн тонн никелевого сырья (77% мирового объема) на 4,4 млрд долларов у Филиппин (90%), Новой Каледонии (5,5%) и Индонезии (2%).
Готовую никелевую продукцию Китай также импортирует. В прошлом году в страну было ввезено металла на 8,5 млрд долларов, в том числе на 3,2 млрд — из Австралии, на 1 млрд — из России и на 0,6 млрд — из Новой Гвинеи.
Промышленный рост сопровождается стремительным увеличением потребления энергоресурсов. По данным национальной статистики, добыча угля в Китае с 998 млн тонн в 2000 году выросла до 3237 млн в 2010-м и 4071 млн в 2021-м. Британская ВР оценивает итоги прошлого года в Поднебесной даже выше, в 4126 млн тонн, — это ровно половина мирового объема. Но даже такого количества собственного угля КНР не хватает. В 2021 году она закупила дополнительно 204 млн тонн на 27,1 млрд долларов — 17,5% всего угля (в стоимостном выражении), поступившего в продажу в мире. Крупнейшими поставщиками сырья стали Индонезия (43%), Россия (26,7%), Монголия (7,9%) и Австралия (5,7%).
Что касается нефти, то Китай занимает шестое место в мире (после США, России, Саудовской Аравии, Канады и Ирака) по ее добыче — 199 млн тонн в 2021 году, однако в этой области мощности последние десять лет не наращиваются, поскольку доступные запасы исчерпаны. А вот потребление неуклонно растет: с 2010 года оно увеличилось более чем в полтора раза, до 718 млн тонн. Каждая шестая тонна нефти в мире сжигается в Китае. По оценке ВР, для покрытия имеющегося дисбаланса Поднебесная в 2021 году импортировала 526 млн тонн нефти и 103 млн тонн нефтепродуктов (правда, параллельно 60 млн тонн китайского сырья было направлено на экспорт). На КНР приходится четверть всей нефти, поступившей на международный рынок. Крупнейшими поставщиками по состоянию на 2021 год оказались Саудовская Аравия (17,1%), Россия (15,5%) и Ирак (10,5%). Возможно, есть в списке и Иран — эта страна, как и покупатели ее нефти часто не афишируют такие поставки.
Газа в Китае, по данным ВР, в 1990 году добывалось 15,4 млрд кубометров, в 2000-м — 27,4 млрд, в 2021-м — 209 млрд. Однако потребление увеличивалось еще быстрее. До начала 2000-х спрос еще покрывался собственной добычей, но затем возник дефицит: в 2021 году стране потребовалось уже 378 млрд кубометров. Статистика ВР свидетельствует, что 53,2 млрд из них поступило через газопроводы, главным образом из Туркмении (31,5 млрд кубометров), России (7,6 млрд), Казахстана (5,9 млрд) и Узбекистана (4,3 млрд).
Прочие нужды покрывались за счет массовых закупок СПГ, которые КНР начала еще в 2006 году (порядка 1 млрд кубометров). Уже через четыре года этот показатель составил 13 млрд кубометров, а к 2021 году достиг 109,5 млрд кубометров (21% международной торговли СПГ) — больше, чем в Японии и всей Европе. Поставляли сжиженный газ Австралия (43,6 млрд кубометров, или 40% китайского импорта СПГ), США (12,4 млрд кубометров), Катар (12,3 млрд), Малайзия (11,7 млрд), Россия (6,2 млрд).
ВР оценивает выработку электроэнергии в Китае по итогам 2021 года в 8534 ТВт·ч (без учета Гонконга), что в 7,4 раза превышает показатель России (восточный сосед обогнал нашу страну еще в 1994 году) и составляет 30% мировой электроэнергетики. 62,6% китайской электрогенерации приходится на уголь, 15,2% — на гидроэнергию и только 3,2% — на природный газ. Сегмент возобновляемых источников энергии (ВИЭ) быстро развивается.
Отмечаются успехи и в сельском хозяйстве. Так, сбор риса в 2000 году составил 188 млн тонн, а в 2021-м — уже 214 млн, пшеницы — 100 млн и 134 млн соответственно, кукурузы — 106 млн и 261 млн, производство мяса с 61,3 млн выросло до 86 млн. Хлопка в 2000 году собрали 4,4 млн тонн, за десять лет объем вырос до 6 млн и закрепился на этой отметке. Для сравнения: общий мировой сбор хлопка сейчас составляет порядка 26–27 млн тонн в год.
Однако и в этой сфере КНР вынуждена обращаться к импорту. В прошлом году в страну было ввезено 4,9 млн тонн риса на сумму 2,2 млрд долларов (7,9% мирового объема продаж) из Индии (22,1%), Вьетнама (21,9%) и Пакистана (21,5%). Пшеницы закупили 9,7 млн тонн на 3 млрд долларов (4,9% пшеницы, поступившей на международный рынок). Крупнейшими поставщиками пшеницы стали Австралия (28,2%), США (28,1%) и Канада (26,2%); роль России здесь незначительна — менее 50 тыс. тонн.
Импорт кукурузы по итогам 2021 года составил 28,3 млн тонн на сумму 8 млрд долларов (13,7% мирового объема). Закупали продукцию в основном в США (70%) и Украине (29%). Понятно, что в новых реалиях этот рынок будет кардинально меняться.
Мяса и мясных продуктов в Китай в 2021 году было завезено на сумму 31,6 млрд долларов (20,7% от поступившего в продажу количества). Основными экспортерами стали Бразилия (24,7%), США (13%) и Испания (12,6%). Доля России составила 0,4 млрд долларов (чуть больше 1%).
Появление в стране мощнейшей текстильной отрасли сделало ее колоссальным потребителем хлопка. В пролом году Китай импортировал 2,1 млн тонн на сумму 10,6 млрд долларов (19% мирового рынка), главным образом из США (38,7%), Бразилии (30%) и Индии (19,1%).
Несмотря на колоссальный рост энергетической отрасли, энергоемкость китайской экономики неуклонно снижается. Так, если в 1990 году на 1 доллар ВВП по ППС в стране приходилось 0,56 кВт·ч электроэнергии, то в 2000 году — 0,37, в 2010-м — 0,34, а в 2021-м — 0,3.
Кроме того, несмотря на бурный рост спроса на нефть, относительная «нефтеемкость» производств падает. В 1990 году на 1 доллар ВВП по ППС приходилось потребление 0,1 кг нефти, в 2000-м — 0,06, в 2010-м — 0,036, в 2021-м — 0,024. Зависимость ВВП по ППС от газа, напротив, растет: 0,006 кубометров на 1 долл. ВВП по ППС в 2000 году, 0,009 — в 2010-м, 0,014 — в 2021 году.
Развитие черной металлургии и освоение базовых отраслей тяжелой промышленности в 2000-е годы увеличило потребность в стали: в 2000 году на 1 доллар ВВП по ППС приходилось 0,035 кг, в 2010-м — 0,052. Но в последние годы с появлением новых технологий эта зависимость снижается (по итогам 2021 года — 0,038). Однако спрос на цветные металлы в силу тех же причин продолжает расти. Например, 0,0007 кг алюминия на 1 доллар ВВП по ППС в 2000 году, 0,0012 — в 2010-м и 0,0014 — в 2021-м.
В общем, настоящая история успеха. Однако финал этой истории остается открытым в силу гигантских демографических проблем, с которыми Китай столкнется уже в ближайшем будущем.
Не секрет, что одним из важных факторов бурного экономического роста КНР стало огромное количество молодой рабочей силы при небольшой доле издержек на содержание нетрудоспособных стариков. Экономисты называют подобное состояние демографическим дивидендом. Однако на сегодняшний день этот ресурс исчерпан. Программа «Одна семья — один ребенок», запущенная в 1979 году, была реализована настолько успешно, что поставила под вопрос перспективы нации.
Так, медианный возраст населения Китая сейчас превышает 38 лет, что примерно соответствует показателям России и стран Запада и в перспективе дает огромное количество нетрудоспособного пожилого населения. Если в начале 1980-х в структуре населения 33% приходилось на детей и только 5% — на лиц старше 65 лет, то сейчас эти доли составляют 17 и 13% соответственно.
Суммарный коэффициент рождаемости (число детей на одну женщину фертильного возраста) в КНР по итогам переписи 2020 года был оценен в 1,24, в то время как простое воспроизводство поколений требует не меньше 2,1. Это значит, что при сохранении существующих тенденций доля детей (а по их взрослении — рабочей силы) будет сокращаться, а доля стариков, наоборот, расти. Если десять лет назад в Китае соотношение численности трудоспособного и нетрудоспособного населения оценивалось как 5:1, то уже к 2030 году оно рискует выйти на отметку 2:1. Такого катастрофического демографического давления не выдерживает даже богатая Европа.
КНР попала в так называемую ловушку низкой фертильности: в стране появляется все больше пожилых, которые вскоре станут обузой для менее многочисленной молодежи, снижая и ее фертильность.
В 2016 году КПК официально запустила программу «Одна семья — два ребенка», однако она не принесла ожидаемых результатов: падение рождаемости продолжилось. Глава Бюро статистики Китая Нин Цзичже сообщил, что в 2020 году в стране родилось 12 млн детей — в полтора раза меньше, чем в 2016-м. В 2021 году правительство объявило новый принцип: «Одна семья — три ребенка», параллельно начав гонения на ряд проявлений сферы образования и массовой культуры, с точки зрения официального Пекина, вредящих демографии. Однако специалисты в успех этой политики не верят.
По итогам межпереписного периода 2010–2020 годов, численность трудоспособного населения в Китае сократилась на 40 млн человек. По данным министерства людских ресурсов и социального обеспечения КНР, с 2021 по 2025 год число людей трудоспособного возраста уменьшится еще на 35 млн.
Абсолютная численность населения страны может начать снижаться уже с 2023 года. До конца века Китай потеряет 600 млн граждан (с нынешних 1,4 млрд до 800 млн человек) при умеренном сценарии или даже 0,9–1 млрд (до 400–500 млн) при негативном развитии событий.
Это приведет к повышению социальной нагрузки на экономику (если не брать в расчет совсем уж людоедские идеи вроде принудительной эвтаназии нетрудоспособного населения) и неизбежному росту стоимости рабочей силы. То есть китайская экономика потеряет традиционные конкурентные преимущества.
Требуется найти новые стимулы. Но это повлечет за собой другие вызовы: высокотехнологичный конкурент Западу не нужен. И это просто идеальный шторм для официального Пекина: жить по-старому не даст демография, а жить по-новому — значит бросить западноцентричному миропорядку вызов помощнее российского.
Сергей Кудияров
