Трудно припомнить, когда еще традиционная весенняя сессия руководящих органов Международного валютного фонда и Всемирного банка сопровождалась столь громкой критикой в отношении одного из организаторов — МВФ.
За два дня до начала работы форума, проходившего в Вашингтоне 10‒16 апреля, авторитетный британский еженедельник The Economist разразился большой статьей «МВФ переживает кошмарный кризис идентичности», которая без обиняков констатирует, что «как и многие либеральные институты, созданные после Второй мировой войны, которые могли одновременно служить американским интересам и претендовать на то, чтобы представлять все человечество, Фонд попал в ловушку китайско-американского соперничества».
Столь драматическую оценку МВФ получил на основе анализа своей деятельности, точнее, бездеятельности на ниве решения серьезно обострившейся в последнее время проблемы долгового бремени развивающихся стран — она была одной из центральных в повестке дня вашингтонского саммита. Уже 28 из 69 стран с низким уровнем дохода стоят сейчас на грани долгового кризиса, а 12 уже вошли в него, в том числе ряд стран, включая Малави, Шри-Ланку и Замбию, были вынуждены объявить дефолт. Проблема усугубляется ужесточением денежно-кредитной политики развитых стран, так как рефинансировать долги беднейшим должникам, которые еще в состоянии платить, приходится по более высоким ставкам.
Всемирный банк в своем последнем докладе о внешней задолженности государств International Debt Report 2022 оценил, что группа из 69 беднейших стран, имеющих право занимать у Международной ассоциации развития (МАР) Всемирного банка, на конец 2021 года накопили государственный (включая гарантированный государством) внешний долг в размере 1 трлн долларов и вынуждены тратить более 10% своих экспортных доходов на его обслуживание — это более чем втрое большая доля, чем двадцать лет назад. В 2022 году платежи по госдолгу этих стран оцениваются в 62 млрд долларов, что на 35% превышает обязательства по обслуживанию предыдущего года. А совокупный долг стран с низким и средним уровнем дохода по итогам позапрошлого года приблизился к 9 трлн долларов, увеличившись за десятилетие более чем вдвое (см. график 1).
Нашли крайнего
Неслучайно в фокус внимания в связи с долговым сюжетом попадает Китай. В последние годы КНР через свои государственные банки осуществляла значительное кредитное финансирование развивающихся стран, прежде всего под проекты в рамках своей глобальной Инициативы Пояса и Пути, но не только. В 2020‒2021 годах Китай выдал экстренные кредиты 22 развивающимся странам на сумму 240 млрд долларов. В 2022 году, по оценке Всемирного банка, на долю Китая придется две трети платежей по обслуживанию долга стран МАР по их официальному двустороннему долгу.
The Economist прямо обвиняет Фонд в бездействии: «С начала распространения коронавируса в МВФ было впрыснуто порядка 1 трлн долларов, включая собственную эмиссию “валюты фонда”, SDR, на 482 млрд долларов, однако его кредитный портфель вырос только на 51 млрд долларов». С триллионом долларов журнал, безусловно, погорячился — и вынужден был признать неверность общей цифры, убрав ее из обновленной электронной версии статьи, но эмиссия SDR на указанную сумму действительно имела место (мы подробно комментировали эту историю в материале «Восемнадцать миллиардов долларов от МВФ: манна небесная или приглашение раскошелиться?» в №36 «Эксперта» за 2021 год).
Среди причин слабой дееспособности Фонда The Economist на первое место неожиданно ставит неуступчивость китайских кредиторов беднейших стран: «Китайские кредиторы вызывают проблемы, когда МВФ собирается реструктурировать долг». Коллизия здесь заключается в следующем. Согласно уставу Фонда, он может предоставлять кредиты странам только при наличии гарантий восстановления устойчивой экономической деятельности заемщика. Если долговое бремя страны слишком велико, все кредиторы должны согласиться на пропорциональные объемам двусторонней задолженности потери (списания).
Традиционно решение о списании двустороннего официального долга достигалось путем переговоров между страной-заемщиком и Парижским клубом стран-кредиторов в координации с МВФ. Но в последние двадцать лет крупнейшим официальным кредитором беднейших стран стал Китай, не входящий в Парижский клуб и не желающий играть по правилам западных кредиторов.
Возникает клинч: МВФ отказывается оставлять Китай «за скобками» реструктуризации долга беднейших стран, так как в этом случае часть нового финансирования Фонда достанется Китаю — в виде платежей по долгу стран, возобновивших обслуживание своих долговых обязательств.
«Без участия Китая в реструктуризации помощь МВФ может просто попасть в китайские карманы, — предупреждает The Economist. — В результате по крайней мере семь из 21 проблемной страны ждут реструктуризации более года. Страны находятся в отчаянном положении: резервы иссякают, капиталы убегают, инфляция стремительно растет».
Все средства хороши
И тут авторы журнала подсказывают Фонду шикарный выход из тупика. Надо просто воспользоваться прецедентом 2015 года. Тогда Украина отказалась платить России по выпуску суверенных еврооблигаций на 3 млрд долларов, и МВФ снял существовавший шестьдесят лет с момента учреждения бреттон-вудских институтов запрет на кредитование стран, которые не платят по официальным двусторонним займам. Была придумана политика Lending into Official Arrears (LIOA), которая позволяла Фонду игнорировать факт просрочки, если заемщик ведет с кредитором переговоры «в духе доброй воли». То есть неявно подразумевается в этом случае, что если реструктуризацию согласовать не удается, то проблемы на стороне неуступчивого кредитора. После этого Фонд объявил, что Украина ведет с Россией переговоры по долгу в духе доброй воли (хотя и в помине такого не было), и спокойно продолжил Украину кредитовать. Ну а с началом СВО Фонд перестал ссылаться на политику LIOA в докладах по украинским кредитам — просто игнорирует свои базовые правила без всяких оговорок, и все. В прошлом году Украина получила от МВФ два транша экстренного финансирования в марте и октябре на общую сумму 2,7 млрд долларов, а совсем недавно, 31 марта 2023-го, исполнительный совет Фонда утвердил очередную четырехлетнюю кредитную программу для Украины на сумму 15,6 млрд долларов.
Теперь этот трюк The Economist предлагает использовать против Китая и даже творчески развить его. «Но страны, получающие кредиты Фонда, сохраняя неурегулированную внешнюю задолженность, должны будут объявить дефолт по китайским кредитам и больше не брать кредиты у Китая в ближайшее время под страхом потери доступа к МВФ», — науськивают авторы статьи.
Никаких кардинальных решений по долговой проблеме на саммите в Вашингтоне принято не было — да и формат мероприятия как дискуссионной площадки их, в общем-то, не предусматривал. Заявление для прессы сопредседателей круглого стола по глобальному суверенному долгу содержит весьма округлые формулировки: «Будет проведена дальнейшая работа над принципами, касающимися сроков погашения, официальной приостановки обслуживания долга в начале процесса, обращения с просроченной задолженностью и периметра долга, подлежащего реструктуризации, в том числе внутреннего долга. Эта работа также поможет уточнить возможные графики ускорения реструктуризации долга».
Достойный ответ
Гораздо более содержательным выглядит специальное заявление, с которым выступил по итогам вашингтонской сессии глава Народного банка Китая И Ган. Из текста заявления следует, что Китай вовсе не является кредитором-оппортунистом, каким его выставлял The Economist: «Китай направил значительную часть своих недавно выделенных SDR на поддержку стран с низким уровнем дохода и уязвимых стран со средним уровнем дохода, особенно в Африке. Китай ответственно реализовал инициативу G20 по приостановке обслуживания долга (Debt Service Suspension Initiative, DSSI). Сорок пять процентов сумм приостановки обслуживания приходится на Китай».
Кроме того, Китай никогда не требовал реструктуризации задолженности бедных стран перед МВФ, тут The Economist откровенно передергивает, — китайцы добивались реструктуризации долгов перед банками развития. «Важно также, чтобы многосторонние банки развития вносили свой вклад в реструктуризацию долга, в том числе путем предоставления достаточного количества чистых грантов», — говорится в заявлении И Гана.
«Учитывая высокий интерес Китая к развивающимся регионам, в первую очередь к Африке, проблема долгов носит не столько экономический, сколько геополитический характер, — размышляет Михаил Ершов, директор по финансовым исследованиям Института энергетики и финансов. — Не исключено, что КНР хочет также вытеснить США из этого сегмента в указанных регионах, заняв там ключевые позиции. Об этом же свидетельствует то, как активно китайские госбанки при поддержке ЦБ Китая предоставляют средства этим странам». Впрочем, если посмотреть структуру долгосрочного долга не группы беднейших, а всех стран с низким и средним уровнем дохода, то на двусторонние долги официальным кредиторам, куда относится задолженность КНР, приходится лишь 468 млрд долларов из общей суммы в 6,9 трлн долларов на конец 2021 года, то есть менее 7%, а доминируют частные долги (прежде всего в виде облигационных выпусков), негарантированные (около 3 трлн долларов) и гарантированные государством (2,2 трлн долларов; см. график 2).
Важнейший посыл главы китайского центробанка — политический. Он настаивает на скорейшем приведении распределения квот и голосов в Фонде в соответствии с экономическими реалиями. По действующим квотам на развитые, богатые страны приходится примерно 58% голосов в МВФ (из них на США 16,5% и около 30% на все страны ЕС), примерно 42% — на все остальные, в том числе на страны БРИКС — около 15%. Китай обладает квотой всего лишь в 6,1%, хотя даже по правилам (расчетной формуле Фонда) он должен иметь вдвое большую квоту. Но пересмотр квот — процесс небыстрый и процедурно сложный. Последний пересмотр был согласован в 2010 году, а реализован только в 2016-м. (Подробнее о «кухне» работы Фонда см. материал «Наш человек в Вашингтоне», «Эксперт» № 11 за 2020 год).
«Китай поддерживает сильный, основанный на квотах и адекватно обеспеченный ресурсами МВФ, позволяющий сохранить свою центральную роль в глобальной системе финансовой безопасности, — говорится в заявлении И Гана. — Мы с нетерпением ожидаем своевременного завершения Шестнадцатого общего пересмотра квот к декабрю 2023 года с положительными результатами, которые отражают относительную долю участников в мировой экономике».
Подоплека атаки
Нынешнее руководство МВФ не желает сводить роль Фонда к послушному орудию американской и в целом западной внешней политики. В отношении Украины и военного конфликта в Европе особую позицию поддерживать, понятное дело, невозможно — в каждом документе Фонда непременно хоть раз фигурирует «агрессивная война России», офис Фонда отозван из Москвы и не думает возвращаться, а позиция старейшины (дуайена) совета директоров, которую занимал исполнительный директор МВФ от России Алексей Можин, дезавуирована. Но в остальных вопросах директор-распорядитель Фонда Кристалина Георгиева пытается отстаивать глобалистскую модель развития, что предполагает определенную отстраненность Фонда от политических конфликтов, учет интересов не-Запада, насколько это возможно.
Англосаксов это, похоже, безумно раздражает. Они хотят поставить Фонд в стойло, как они это проделали ранее со Всемирным банком и ЕБРР. Именно поэтому наезды на МВФ и Китай в ведущих западных СМИ слились воедино.
Первая атака на Георгиеву была развернута осенью 2021 года, когда было возбуждено разбирательство по обвинению ее в подтасовке данных популярного рейтинга Doing Business в годы работы вице-президентом Всемирного банка. Тогда ей удалось отбиться, приведя исчерпывающие доказательства своей непричастности к манипулированию (подробнее см. «МВФ сохранил главу. А также свои проблемы», «Эксперт» № 43 за 2021 год). Но недоброжелатели, как видим, не успокаиваются.
И уж совсем отвязный пасквиль позволил себе некогда респектабельный американский еженедельник Time, отреагировавший на повышательный пересмотр Международным валютным фондом прогноза роста ВВП России в нынешнем году с 0,3 до 0,7%. В истеричной статье с говорящим названием «Почему МВФ продвигает экономическую пропаганду Путина?» аналитикам Фонда достается за то, что они пользуются в своей работе официальными данными Росстата, которому, по мнению Time, нельзя верить, так как «Путин менял руководителей отдела экономических данных Росстата, пока не нашел уступчивых подхалимов, чтобы прикрыть факты». Даже яростная экономическая война Запада с Россией не оправдывает столь откровенное хамство.
