Мотои Миура известен за пределами Японии постановками чеховских пьес. Спектакли руководимого им театра «Читэн» (Киото) «Чайка», «Вишневый сад», «Дядя Ваня» и «Три сестры» гастролировали в России. «Друзья» — его вторая театральная работа на русском языке. Первая — «Преступление и наказание» по роману Федора Достоевского в БДТ. «Монокль» поговорил с Мотои Миура о том, что для него значат тексты Кобо Абэ и как устроен японский театр.

— Насколько пьесы Кобо Абэ востребованы в Японии? Как часто они появляются на сцене?

— Кобо Абэ известен в Японии прежде всего как писатель. Самое известное его произведение как в Японии, так и в России — «Женщина в песках». После того как по ней поставили еще и фильм (фильм Хироси Тэсигахары «Женщина в песках» 1964 года получил специальный приз Каннского кинофестиваля и был номинирован на премию «Оскар». — «Монокль») она стала популярной еще и в мире. Он написал несколько пьес. Самая известная из них — «Друзья». Чаще всего герои его абсурдистских пьес — горожане. Они появляются на сценах японских театров примерно раз в три-пять лет. Когда я учился в университете, мы ставили его пьесу «Человек, который стал столбом». Кроме того, Кобо Абэ знают в Японии как режиссера экспериментальных постановок.

— Какое место он занимает в иерархии японских писателей?

— Он писатель высшего уровня. Там же, где и Ясунари Кавабата — лауреат Нобелевской премии по литературе. Кобо Абэ тоже номинировали на ее присуждение.

— Почему Кобо Абэ так важен?

— Его основная заслуга в том, что он описал существование человека в современном обществе, которому так свойственен абсурд. Ему удалось сделать это красиво.

— Как возникла идея постановки пьесы Кобо Абэ на сцене Театра Наций? Были ли еще варианты каких-то пьес?

— Мы очень долго вели переговоры с Театром Наций. Изначально у нас не было установки на то, что я из Японии и буду ставить что-то японское. Сначала мы обсуждали только русские пьесы. У нас было несколько предложений. А потом мы сказали, что у нас есть еще и пьеса Кобо Абэ «Друзья». И когда Евгений Витальевич Миронов (художественный руководитель Театра Наций. — «Монокль») ее прочитал, он сказал: «Это то, что нам нужно. Это история, которая могла бы произойти в любой стране. Она не имеет границ». И сейчас, когда мы работаем над постановкой этой пьесы, я к ней так и отношусь — как к «истории без границ».

— С текстами каких авторов вы работаете у себя на родине?

— Я поставил больше ста спектаклей. Очень люблю русские пьесы. Ставил Чехова, Горького и Маяковского. У меня есть три спектакля по пьесам Шекспира. Я ставил Бертольта Брехта и Эльфриду Елинек. И конечно же, я ставлю спектакли по произведениям японских писателей.

— Если говорить о японском театре в целом, то каково соотношение между постановками по пьесам местных и зарубежных авторов?

— Если говорить о современном японском театре, то практически все постановки основаны на произведениях японских авторов. Помимо них востребованы европейские классики драматургии, в том числе Чехов.

— Как можно объяснить перевес в пользу японских авторов?

— Все-таки японцы любят и Шекспира тоже. Но прежде чем ответить на этот вопрос, надо сказать, что в Японии существуют две театральные системы. Если мы идем по Москве, мы везде видим театры, и в каждом из них есть труппа, которая в нем служит. Такие театры — неотъемлемая часть жизни русского человека. Если мы говорим о классической японской культуре, то мы имеем в виду прежде всего театры кабуки и но (кабуки — вид традиционного японского театра, сложившийся в XVIII веке, сценическое действие в котором представляет собой синтез пения, музыки, танца и драмы, одна из особенностей кабуки — сложный актерский грим; но — еще один вид японского театра, каноническая форма которого сформировалось в XIV веке, пьесы в нем разыгрываются в сопровождении музыки и песнопений, его особенность — неизменная форма сцены и специфическая техника актерской игры. — «Монокль»). Театров, в которых идут постановки по пьесам современных авторов, в Японии очень мало.

У меня есть театр. Он частный. В нем есть труппа. Как возник мой театр и как возникают ему подобные? В университете, где вы осваиваете ремесло, возникают небольшие кружки. Они не ставят классиков. Пьесу для постановок пишут сами студенты. Так мы набиваем руку. В Японии не так много учебных заведений, которые учат актерскому мастерству. Часто люди набираются опыта на мастер-классах. Но и таких людей очень мало, в особенности по сравнению с Россией. Я исключение из правил, редкий экземпляр, которому удалось выбиться в профессионалы.

— Сколько драматических театров в вашем родном городе Киото?

— Таких театров, какие есть в России, с постоянной труппой, нет ни в Киото, ни в Токио.

— Сколько в Киото театров, аналогичных вашему?

— Такой театр, как у меня, с постоянной труппой, — единственный в Киото. Есть очень много людей, которые занимаются театральными постановками, но они не объединены в театральные труппы.

— На каких сценах они показывают спектакли?

— Есть здания театров, которые принадлежат префектуре (японская административная единица. — «Монокль»). Есть здания театров, которые принадлежат городу. И группы людей, которые хотят показать свою постановку зрителям, арендуют помещения этих театров.

— Вы тоже арендуете помещение, в котором работает ваш театр?

— Я его владелец. Но это очень небольшое помещение — студийного формата. При этом мои постановки может купить государственный театр. Либо я получаю деньги от правительства и на эти деньги ставлю спектакль. Известными мой театр и мое имя стали благодаря тому, что нас часто приглашают на зарубежные фестивали.

— Сколько человек в труппе вашего театра?

— Примерно десять.

— Сколько названий в репертуаре вашего театра?

— Десять.

— В какой последовательности вы их играете: чередуя, как в российском театре, или блоками: неделю одну пьесу, неделю — другую?

— У нас идет два названия в месяц. Мы играем спектакли по пятницам, субботам и воскресеньям. Но когда нас приглашает государственный театр, мы можем играть на сцене одну и ту же пьесу каждый день на протяжении двух недель.

— Сколько в вашем зале мест?

— Он вмещает в себя сорок-пятьдесят человек.

— Стоят ли люди в очереди за билетами в ваш театр?

— Билеты раскупаются моментально. Но поскольку это частный театр, я могу запланировать столько показов востребованной постановки, сколько необходимо для того, чтобы ее посмотрели все желающие.

— Кто ваши зрители?

— Это студенты, люди, которые жили за границей, и обычные зрители, которые любят литературу и музыку.

— Используете ли вы декорации?

— Если спектакль идет в небольшом помещении, то мы используем только реквизит. Если нас приглашают играть спектакль в большом зале, там мы себе можем позволить уже масштабные декорации.

— Где вы их храните?

— У нас есть для этого еще одно помещение.

— Ваш театр окупает себя или ему нужны дотации?

— Без дотаций мы обойтись не можем.

— Как они вам достаются? К кому вы обращаетесь, чтобы их получить?

— Порядок этих обращений четко определен. В течение фискального года в определенный срок мы делаем запрос, в котором заявляем необходимую нам сумму. У нас есть государственный орган, который занимается культурой. В этом органе есть комиссия, которая определяет, сколько кому давать дотаций. При этом я не знаю, к кому лично я обращаюсь. Но поскольку у нас уже много постановок, когда мы делаем заявки, мы всегда получаем дотации.

— Как в Японии выстраиваются отношения между театрами и государством? На какие критерии чиновники ориентируются, принимая решение, кому давать дотации, а кому нет?

— В каждой префектуре есть многофункциональное здание, в котором проходят самые разнообразные представления. Префектура решает, какие события должны состояться в этом здании в этом году, и составляет их список. Среди прочих она обращается к театрам, чтобы те показали свои спектакли, и к режиссерам для создания постановок. У меня тоже есть опыт работы в таких местах. Здесь нет репертуара. Это как фестиваль: он проходит, и на этом все заканчивается. Поэтому мы делаем так: ставим спектакли на своей сцене, а если нас просят показать их на большой сцене, мы их адаптируем под ее размеры.

— В каких условиях работают традиционные японские театры: но и кабуки?

— Но и кабуки работают в условиях, аналогичных тем, в которых работают драматические театры в России. Это государственные театры, которые существуют на государственные деньги. При этом представления театра но могут идти только в театрах но, где все устроено для его нужд. При этом и в театрах но, и в театрах кабуки работают не труппы, а семьи, причем в прямом смысле. Это около десяти человек. Актеры этих театров могут передать свои навыки только своим детям. Поэтому я говорю о себе самом как об уникальном примере театрального существования. У меня есть друзья, которые играют в традиционных японских театрах, но они никогда не просят меня поучаствовать в своих постановках. В но и кабуки нет режиссеров, за старшего у них глава семьи. Он принимает решения и распределяет роли. В студенческие годы я изучал и но, и кабуки и, скорее всего, неосознанно нахожусь под их влиянием.

— Как японцы выбирают, куда им пойти: в театр традиционный или современный?

— Поход в театр кабуки — это большое событие для японца, он ходит туда два или три раза в жизни. Билеты в такой театр стоят очень дорого. Они существуют благодаря фанатам этого вида искусства. Современные театры больше приближены к жизни японцев. Зрители просто идут в театр, чтобы получить удовольствие от спектакля.

— Если бы государство поддерживало современные театры на таком же уровне, что и традиционные, занимали бы они в японском обществе равные позиции?

— Да.

— Позволяет ли та творческая среда, в который вы работаете в Японии, реализовать все ваши замыслы?

— Нет. Два или три раза в году наш театр выезжает за границу. В Россию мы привозим спектакли по Чехову, в Германию — по Брехту, в Австрию мы возили спектакль по пьесе Юна Фоссе. Так я реализую свой творческий потенциал. Многие японцы интересуются моим творчеством благодаря моей известности за границей.

— В России театр, кино и телевидение — это сообщающиеся сосуды. Как они взаимодействуют друг с другом в Японии?

— В Японии такой связи нет. У нас есть мир телевидения и кино — и отдельно театр.

— Почему так сложилось? Например, Евгений Миронов — актер театра и кино, и это нечто само собой разумеющееся.

— Потому что в Японии доминируют театры но и кабуки. Они существуют обособленно. Иногда звезд театра кабуки приглашают сняться в кино. Такая связь иногда возникает.

— Как вы работаете с российскими артистами?

— Я не впервые работаю с российскими артистами, и это впечатляющий опыт. Я счастлив, что у меня есть возможность работать с такими актерами. Они работают по системе Станиславского, но при этом им интересен тот стиль, в котором я делаю свои постановки. Мы сейчас как раз работаем над тем, как это все соединить: систему Станиславского и мой стиль. И когда они соединяются, рождается новый образ, и это уникальные событие.