О том, к чему надо быть готовым тем, кто хочет забирать доходность с оферт и допэмиссий, о какой доходности может идти речь и почему важно быть собранным и внимательным, Маргарита рассказала в интервью «Моноклю».

― Вы говорите, что занимаетесь торговлей корпоративными событиями, или торговлей неэффективностями. Но неэффективность рынка ― очень широкое понятие. Что она означает для вас?

― Рынок априори неэффективен: всегда есть либо апсайд, то есть отставание рыночной цены от той, какой она должна быть, либо, наоборот, рыночная цена выше той, какой она должна быть. Я нахожу неэффективности, связанные именно с корпоративными событиями юридического характера, так как по профессии я юрист. Допустим, мы ожидаем по закону выкупа акций по определенной цене, которая регламентирована законом. А рыночная цена от этой цены отстает. Вот вам неэффективность. Потенциальный заработок в том, что ты можешь по выкупу какой-то актив продать дороже, чем ты его купил. Или обратная ситуация: размещение новых акций, которое по какой-то причине происходит по цене ниже рыночной. Ты покупаешь акции дешевле напрямую от компании, а уже на рынке продаешь дороже.

― Как и когда вы начали работать с такими сделками и как пришли на фондовый рынок?

― Все началось в 2019‒2020-м, когда банки начали очень активно предлагать своим клиентам открыть брокерский счет. Я просто открыла, попробовала, у меня не было никакой особой стратегии, скорее было просто интересно: по работе мне приходилось анализировать законодательство «по другую сторону баррикад» ― тогда как раз вводились новые нормы, касающиеся того, как компании могут скупать собственные акции на рынке. Потом я это дело забросила, но вполглаза продолжала наблюдать за соцсетями. И увидела, что частные инвесторы недопонимают достаточно простые для меня вещи. Допустим, какое-нибудь простейшее преимущественное право. Для юриста, наверное, это звучит интересно ― а для инвестора непонятно. Действительно, ты можешь в преимущественном порядке купить новые акции, но еще не факт, что тебе это даст преимущество с точки зрения заработка.

И я стала подключаться, что-то разъяснять. Те темы, о которых я пишу (в своем телеграм-канале. ― «Монокль»), не всегда для меня представляют денежный интерес. Иногда я просто рассказываю, как в каком-то корпоративном событии участвовать, как акции по оферте продать. Брокеры и даже эмитент не всегда могут это объяснить. Компании скованы определенными правилами, руководствуются своими интересами.

И когда я стала рассказывать, как все это делается, я увидела в каких-то темах и для себя возможности заработка. Есть события, в которых я участвую просто потому, что хочу наглядно показать людям, как это сделать. А есть темы, в которые я серьезно вхожу, чтобы заодно и для себя пользу извлечь.

― В какой-то момент вы сделали консультации и трейдинг своим основным видом деятельности?

― Да, это произошло в последние два года, постепенно. Это модифицированное продолжение того, чем я занималась много лет. Но это совершенно новый для меня взгляд на те же самые правовые вопросы: одно дело, когда ты консультируешь компании, и другое ― частного инвестора.

Что можно предсказать, а что нельзя

― Как вы подходите к выбору сделок?

― Самое интересное, что выбирать особо не приходится. Корпоративных событий не так много, а из них, если смотреть и разбираться, еще меньше качественных. То есть их приходится буквально выуживать ― находить то, что мне кажется потенциально выгодным, и то, что мне подходит с точки зрения риска, который я готова принять. Вот у нас сейчас на Мосбирже более 200 эмитентов, чуть более 250 акций. Прямо сейчас, пока мы с вами разговариваем, находятся в процессе примерно 15 допэмиссий, включая и те, о которых только стало известно. По каким-то из них уже прошли сроки, по каким-то из них нет апсайда, и, в общем-то, тех, в которых потенциально интересно было бы участвовать, уже можно перечитать по пальцам одной руки. Ты еще должен при этом соблюсти условия — допустим, встать вовремя в списки на дату отсечки.

Если посмотреть на выкупы акций по требованию несогласных [с существенными корпоративными решениями] акционеров, то сейчас известно всего лишь о пяти. И тоже не все из них выгодные, а те, что выгодны, к моменту, когда срок выкупа завершится, может быть, уже перестанут быть таковыми, потому что волатильность «съест» ту самую неэффективность, которую мы хотели бы забрать.

Так что мои сделки были выбраны просто потому, что только они и были хороши.

И я стараюсь не мельтешить. Да, мало сделок за год. Но ничего страшного. Не надо пытаться сделать из торговли на бирже линейный заработок ― он никогда таким не будет. Лучше терпеливо ждать в засаде каких-то интересных корпоративных событий, чем распыляться на мелкие сделки или идти на поводу у суперидей, которых сейчас очень много.

― Есть ли какое-то ограничение по сумме, с которой в такие сделки имеет смысл заходить?

― Иногда есть объективные ограничения в виде ликвидности, торговых оборотов по той или иной бумаге. Вот пример с «ЮТэйр»: многие понимали, что выкуп акций у несогласных с реорганизацией акционеров, скорее всего, по факту так и не будет реализован по объективным причинам, но так как ожидаемая цена «выкупа» была на 40‒50 процентов выше рыночной, там мог быть потенциальный всплеск на графике. Но те люди, которые хотели эту идею торговать, просто не могли собрать пакет: обороты довольно маленькие и цена в «стакане» так разбросана, что было трудно собрать пакет именно по такой цене, чтобы потенциально можно было заработать.

Что касается нижнего порога участия, ты можешь и с одной акцией зайти в корпоративные события. Я уверена, что у многих людей в портфеле завалялось сколько-то бумаг «Детского мира». Скоро по ним ожидается начисление ликвидационной стоимости (или, как еще говорят, ликвидационной квоты), сколько бы этих акций ни было. Или акции Росбанка: кто не поучаствует в выкупах и останется с ними, тот получит конвертацию в акции Т-Банка. Даже если в портфеле осталась одна бумага.

Я смотрю торговые обороты и смотрю просто в стакане, какие там есть предложения, на какие суммы. Потому что даже в третьем эшелоне есть очень ликвидные бумаги. А есть бумаги, с которыми точно будут проблемы с тем, чтобы набрать позицию, и потом будут еще и риски: а что делать с этой набранной позицией, если что-то идет не так?

Некоторые корпоративные события — это эмиссия новых акций, когда ты акции покупаешь непосредственно у компании, а не на бирже. И тогда тебе нужны живые деньги, а не деньги на брокерском счете. Здесь, конечно, вступает в игру жадность — мало кому охота посреди года вывести деньги с брокерского счета и заплатить налоги, чтобы отнести эти деньги в компанию для покупки новых акций.

Иногда не поздно в какие-то темы заходить и брать в почти гарантированные проценты. И может быть, для некоторых людей это будет лучше, чем пытаться ловить рандомные бумаги по рандомным сигналам

— Если говорить о доходности всех ваших сделок в этом году, сколько вы заработали на вложенный капитал?

— Получилось больше 100 процентов, то есть капитал удвоился. Но, рассказывая о сделках, я часто перевожу заработок в проценты годовых — так я хочу дать возможность сравнить выгодность той или иной сделки с депозитом и еще немножко перебороть нашу избалованность. Сейчас все так пресыщены тем, что отдельные бумаги в день летают на пять-десять процентов, что, когда ты говоришь людям: вот, смотрите, я заработала четыре процента за четыре дня, — это звучит не очень впечатляюще в современном контексте. Но это же почти гарантированные деньги за короткий срок. А если мы переведем это в годовые, больше 350 процентов, это уже вызывает больше интереса. Я хочу подчеркнуть: иногда не поздно в какие-то темы заходить и брать вот эти почти гарантированные проценты. И может быть, для некоторых людей это будет лучше, чем пытаться ловить рандомные бумаги по рандомным сигналам.

Это мой подход — наверное, он ничем не лучше и не хуже, чем другие методы торговли, и в нем тоже есть свои риски, но мне он комфортен.

— Немного напоминает торговлю на новостях.

— Нет, как раз новости я не торгую. У нас есть закон, и я на основании закона могу сформировать свою стратегию — то, как это должно быть. А новости я никак не могу контролировать. Опять же, те же телеграм-каналы могут так преподнести любой факт, что он станет либо привлекательным, либо непривлекательным, и вот это уже я не могу предсказать.

Оферты и допэмиссии: место для инноваций

— Можете привести пример своей любимой сделки?

— Это «Новабев» (бывшая Beluga Group ) — как раз тот пример, где мне приходилось пользоваться маржинальной торговлей. Моя идея заключалась в том, что бумага будет слабой, когда станет известно, в чем заключается суть того корпоративного события, которое компания проводила этим летом.

Что делала компания? Она выпускала новые акции и бесплатно распределяла их между акционерами. Таким образом компания увеличивала уставный капитал, но не за счет средств акционеров, а за счет собственного имущества. Но с точки зрения биржевой торговли это имело эффект, схожий со сплитом. Напомню, сплит (дробление) — это когда одним днем биржевую рыночную цену уменьшают (дробят) в соответствующее количество раз. У «Новабев» была очень интересная тема в том плане, что эффект с точки зрения биржевой цены должен был быть схожим со сплитом, но Мосбиржа при этом не делила цену в соответствующее количество раз.

Вообще, это корпоративное событие «Новабев» люди очень долго не могли понять.

— Так что это все же было? Допэмиссия?

— Допэмиссия, когда акционерам бесплатно выдали акции. Ну вот и представьте себе ситуацию. У вас сегодня была одна акция компании, а завтра стало восемь. И у всех стало во столько же раз больше. Как это должно отразиться на цене? Каждая одна акция предположительно должна бы стоить примерно где-то восемь раз дешевле.

Это очень интересное событие, я его исследовала детально и в итоге нашла прецедент. Такое делал в 2016 году «Росгосстрах», и там Мосбиржа сама уменьшала цену. А в случае с «Новабев» первый вопрос, который был у людей, — будет ли Мосбиржа авторитарно резать цену в восемь раз или она оставит этот вопрос на решение рынку. В итоге цену предоставили определить именно рынку, и она скорректировалась почти в восемь раз после того, как всем начислили дополнительные бесплатные акции, — все просто коллективно сами себе провели сплит.

Но я торговала не вот это падение. Я поняла, что те новые акции, которые всем бесплатно будут выдавать, не будут доступны для биржевых торгов какое-то время. Они будут заморожены — кстати, они до сих пор заморожены. Для операций доступны только «старые» акции «Новабев». То есть, по сути, у людей где-то семь восьмых от их инвестиций в эту ценную бумагу на продолжительный период, более чем на четыре месяца, оказались отрезаны от биржевых торгов. И я подумала, что, когда об этом станет широко известно, желание попадать под это корпоративное событие у некоторых инвесторов пропадет, они будут избавляться от этой бумаги, и цена упадет. И я села в шорт.

Я об этом тут же написала, ничего не скрывала. И ждала, когда кто-то официально объявит, что все новые акции, которые будут начислены, будут заморожены несколько месяцев. Дело в том, что по закону дается период, в течение которого некоторые допэмиссии могут быть оспорены, и до истечения этого периода акции из такой допэмиссии логично держать обособленными и, соответственно, замороженными для биржевых торгов.

Кстати, отдельно хочу обратить внимание на решение, которое приняла Мосбиржа. У «Новабев» были не только акции, у них еще и торговались фьючерсы на эти акции. И должно быть с фьючерсами, нигде вообще не урегулировано. И Мосбиржа вникла в суть этого корпоративного события, и очень правильно сделала.

По фьючерсам люди поделились на два лагеря. Одни считали, что фьючерсы досрочно экспирируют (исполнят), другие — что делать этого не будут и цена на фьючерсы так же сильно упадет, как и цена на одну акцию. Что сделала Мосбиржа? Она ни той ни другой стороне не дала заработать сверхприбыль на этом корпоративном событии. Было принято соломоново решение: досрочно прекратили фьючерсы, но установили определенную компенсацию, которая нивелировала потенциальный убыток тех, кто торговал в шорт, а компенсацию взяли у тех, кто торговал в лонг.

— Возвращаясь к вашему шорту: идея себя оправдала?

— Эта идея отыгралась не совсем так, как я думала: людям стало известно, что будет заморозка новых акций, уже под самый-самый конец, на это не сразу стали реагировать, но в итоге все-таки в последние пару дней перед начислением вот этих замороженных новых акций котировки «Новабев» довольно сильно упали.

И кстати, одна из причин, почему у меня разные брокеры (легче сказать, каких у меня нет), — это то, что у всех брокеров свои практики, в том числе в отношении того, когда прикрыть маржинальную торговлю по той или иной ценной бумаге.

— А что-то более простое, в плане оферты?

— Классика — Росбанк. Здесь я покупала акции чисто под продажу по оферте ТКС Холдингу (уже после этого интервью его название изменили на «Т-Технологии». — «Монокль»), когда уже было понятно, что оферта точно будет и по определенной цене. Это была почти безрисковая сделка, которая дала мне возможность заработать 40 процентов годовых, или 10 процентов за три месяца.

Другой пример — выкуп акций CarMoney Промсвязьбанком. Они предложили крутую инновационную оферту, немножко сложную для понимания частными инвесторами, как оказалось. Но я рада, что у нас на рынке появляются такие интересные задумки. В чем была суть: любой частный инвестор мог продать свои акции CarMoney, но выкуп проходил путем аукциона — заявки с более низкой ценой удовлетворялись в приоритетном порядке (хотя цена выкупа в итоге была для всех единой). При этом ты не видел, по какой цене подали заявки остальные. Это «дилемма заключенного»: ты не знаешь, как ведут себя остальные участники.

То есть у нас есть шлюпка. В ней ограниченное количество мест: 20 процентов акций был готов выкупить Промсвязьбанк по этой оферте. В первую очередь в шлюпку попадают те, кто предлагает цену пониже. А те, кто предлагал повыше, имели риск остаться за пределами этой шлюпки.

У CarMoney есть крупные акционеры, и самый большой вопрос был в том, будут ли они участвовать в этом выкупе, заберут ли себе определенное количество «мест в шлюпке» и по какой цене. С одной стороны, я опасалась, что предъявят слишком мало акций к выкупу — и оферту вообще отменят. Второй риск — что, наоборот, предъявят слишком много акций и моя заявка останется за бортом. Я достаточно долго присматривалась, анализировала, что происходит в инфополе, и в какой-то момент мне показалось, что есть большая заинтересованность со стороны выкупающей стороны этот выкуп произвести, возможно, не обидеть каких-то частных инвесторов. Так что я решила участвовать. Кстати, в итоге оказалось, что там действительно была переподписка и был абсолютно реальный риск остаться за бортом.

Если бы этих рисков не было, я бы, возможно, и раньше зашла в эту сделку по более низкой цене и еще больше бы заработала. Но в итоге я зашла уже под конец и получила четыре процента за четыре дня.

— Я знаю, что вы также успешно поучаствовали в допэмиссии ОВК.

— Да, случаются такие допэмиссии, когда цена размещения новых акций существенно ниже рыночной цены на бирже.

Кстати, у «Фармсинтеза», за которым я сейчас хочу начать следить, рыночная цена, по-моему, до сих пор меньше пяти рублей. А номинал акций — пять рублей. А по закону цена размещения не может быть ниже номинала. Мне очень любопытно, как они будут с этим жить в контексте потенциальных допэмиссий.

Но надо сказать, что допэмиссии часто проводятся не столько для привлечения капитала, сколько для изменения акционерной структуры. Мы, частные инвесторы, думаем, что наши деньги всем очень сильно нужны, но я в этом сомневаюсь.

Так вот, примерно год назад совет директоров ОВК объявил цену новых акций из допэмиссии, и на тот момент эта цена была ниже биржевой раз в девять. И даже к тому моменту, когда эти новые акции инвесторам раздали, все равно апсайд сохранился. Небольшие частные инвесторы вложили в итоге в ОВК, по моим подсчетам, где-то 950 миллионов рублей.

Росбанк я покупала под продажу по оферте ТКС Холдингу. Это была почти безрисковая сделка, которая дала мне возможность заработать 40 процентов годовых, или 10 процентов за три месяца

В чем прелесть этой допэмиссии: в тот момент, когда я несу свои деньги в компанию, чтобы покупать новые акции, я вижу, что рыночная котировка до сих пор в несколько раз выше цены новых акций. То есть абсолютно прозрачная ситуация.

Я продала новые акции сразу в тот момент, как я их получила, и зафиксировала апсайд более чем на удвоение. Но я знаю, что впоследствии бумага пошла в рост, так что кто-то, может быть, продал даже и дороже.

— Что парадоксально, вообще при допэмиссии обычно всегда начинается падение.

— А там у рынка было ожидание получить обязательную оферту, которое в итоге не оправдалось. И я это ожидание, кстати, тоже торговала. Там произошла смена собственника — как раз то, к чему плавно подводила допэмиссия. Мы, как частные инвесторы, в момент X увидели лишь новость о том, что сменился собственник, но каким образом он сменился, подпадает ли эта сделка под какие-то исключения из обязанности выставить обязательную оферту на выкуп акций у миноритариев, было неясно. Соответственно, не увидев четких опровержений того, что обязательной оферты быть не должно, я решила поторговать идею, что в какой-то момент в течение 35 дней после смены собственника должна прийти обязательная оферта. Я и на этой идее заработала.

— Вы участвуете в ликвидации «Детского мира». Там смысл просто в том, что ты покупаешь и ждешь ликвидационной стоимости?

— Да, но это интересная идея все равно, хоть и звучит скучно. О том, что «Детскому миру» конец, стало известно два года назад. Понятно, что к уходу с биржи у людей негативное отношение, но по «Детскому миру» четко объявили план, и этого плана на протяжении всех тех двух лет, в общем-то, придерживались. Было несколько выкупов, в которых мог поучаствовать абсолютно каждый. Ты мог выбрать выкуп, где тебе нужно ехать с пачкой документов, подтверждать налоги, заниматься всей этой бюрократией. Мог выбрать и выкуп, где просто на кнопку нужно было нажать у себя в приложении. В общем-то, проблема была именно в цене, с которой многие были не согласны. Но продать проблем не было. И в итоге все подошло к ликвидации.

Схема заработка в чем состоит? Цена акций на бирже (когда они еще торговались) может быть не равна ликвидационной квоте, а быть меньше ее, и ты можешь надеяться какой-то апсайд заработать, получив в результате именно ликвидационную квоту. Люди, которые этим занимаются, — это своего рода санитары леса, которые освободили других инвесторов от акций ликвидируемого «Детского мира».

Не все инвесторы хотят выжидать срок ликвидации, все-таки ликвидация часто растягивается на несколько месяцев, почти год проходит до получения денег, ликвидационной квоты (то есть остатков имущества ликвидируемой компании, которые распределяются между акционерами). Нужно проходить бюрократические процедуры, к которым тоже не все готовы. Ожидая получить ликвидационную квоту, ты делаешь работу, которая требует серьезного вовлечения. Во-первых, это расчет ожиданий по размеру ликвидационной квоты на основании балансов. Во-вторых, общение с ликвидационной комиссией. В-третьих, отслеживание судебных дел, которые могут возникнуть и потенциально уменьшить итоговую сумму к распределению между акционерами и, самое страшное, затянуть сроки ликвидации. Потому что заработок условных 50 процентов за полгода — это один вопрос, а за два года они никому и не сдались.

Не только заголовки

— Часто участие в офертах и других событиях сопряжено с тем, что надо оформить какие-то документы, куда-то лично сходить?

— В принципе, ты можешь поучаствовать в корпоративных событиях относительно безболезненно. Как минимум нужно съездить и подать поручение в свой депозитарий. Не все депозитарии принимают эти поручения удаленно. Я бы даже сказала, что это до сих пор редкость. Поэтому часто приходится ехать к своему брокеру в офис (у всех брокеров, как правило, есть лицензия и на депозитарную деятельность, поэтому они и брокеры, и депозитарии в одном лице).

Но, пожалуй, самое неприятное с документальной точки зрения то, что нужно, особенно в выкупах и продажах своих акций, подтверждать свои расходы на покупку этих акций и налоговое резидентство. Потому что чаще всего в таких случаях налоговым агентом по НДФЛ выступает не твой брокер, а выкупающая акции сторона, и для целей корректного удержания НДФЛ ей нужно показать свои расходы или, для получения налоговых льгот, доказать, что ты владел акциями несколько лет. Здесь, конечно, потребуются определенные отчеты (брокерские и депозитарные), заполненные налоговые анкеты, копии паспортов и прочее — все это прошить, заверить (брокером или нотариусом) и направить выкупающей стороне по почте или же лично привезти.

Кто-то из выкупающих компаний облегчает этот процесс, допустим когда у них много филиалов, а иногда всего в одной точке в России принимают эти документы, так что по почте приходится направлять. С одной стороны, это достаточно просто, а с другой — когда ты открываешь для заполнения условную налоговую анкету, у многих может энтузиазм убавиться. Плюс еще заказать у брокера двухсотстраничный брокерский отчет какой-нибудь, прошить все это… Я прекрасно понимаю, что для многих это ограничение к участию в корпоративном событии.

Еще о процедурных вещах, на которых люди сыплю — и по ОВК, я уверена, тоже такое было, потому что в итоге по преимущественному праву мало людей купили новые акции ОВК почему-то. Я думаю, люди забыли, что надо деньги за новые акции из допэмиссии самостоятельно, без помощи брокера, напрямую в компанию перевести.

— Что еще важно для такого типа торговли?

— Я бы сказала, что вообще для всех очень важна простая осведомленность о том, что происходит. Потому что кому-то понятно слово «ликвидация», а для кого-то неясно, к каким последствиям она ведет.

Или, допустим, взять Росбанк: уже торги прекратились, а мне комментарии пишут, мол, как это, его к неторгуемому Т-Банку присоединяют? А мы-то думали, что его присоединяют к торгуемому ТКС Холдингу. Вроде элементарная вещь, а с другой стороны, человеку нужно было как-то осознать новость, которую он прочитал впопыхах, что Росбанк присоединяют к группе ТКС Холдинга. Ну присоединяют и присоединяют, отлично. Получу акции ТКС Холдинга. А потом оказывается, что инвестор получит акции неторгуемой дочки ТКС Холдинга. Не было достаточного, мне кажется, освещения этой темы. И довольно резко приостановили торги Росбанком, гораздо быстрее, чем я думала. Ну, в принципе, и правильно сделали.

— Как вы выбираете, через какого брокера проводить конкретную сделку?

— Доступ к определенным ценным бумагам: третий эшелон точно у разных брокеров по-разному представлен. Тот же Росбанк: почему он особо нигде не светится? Потому что его в «Т-Инвестициях» нету.

Но самое главное, почему у меня несколько разных брокеров: мне интересно то, как они опосредуют участие в корпоративных событиях. Допустим, некоторые брокеры раньше завершают срок приема заявок. Это может быть важный момент. Разные сроки вывода денежных средств, опять же. Еще есть брокеры, которые зачисляют тебе бумаги (от допэмиссии, например) быстрее, чем другие. И, соответственно, их клиенты быстрее могут забрать апсайд, то есть обогнать других. Допустим, недавно было SPO ТГК-14 и, знаю, клиенты одного из небанковских брокеров чуть раньше получили бумаги и имели возможность зафиксировать прибыль несколько выше, чем могли бы у других брокеров.

— На ваш взгляд, стали ли эмитенты лучше обходиться с миноритарными акционерами в последнее время?

— Единого движения всех эмитентов в одном направлении я не вижу. Есть те, которые стараются, а есть те, которые, мне кажется, деградируют и, может быть, уже забыли, зачем они вообще изначально на биржу выходили. Предположу, что многое зависит от того, как сильно компании впоследствии могут понадобиться деньги инвесторов.

По идее, со временем защита инвесторов должна улучшаться — нарабатывается судебная практика какая-то, подходы становятся более прогрессивными. Но в то же время я думаю, что конкретно сейчас частный инвестор защищен даже меньше, чем когда-либо. Иностранные крупные фонды, они же тоже, по сути, были миноритарными акционерами. Ушел иностранный капитал, у которого было влияние, для которого наш рынок пытался показаться привлекательным. Они исчезли, остались только частные инвесторы, миноритарии совсем другого рода. Единственная наша сила — это наш голос. И эта сила, очевидно, пока что не эквивалентна силе денег иностранных инвесторов. Это первое мое соображение. Второе: нам приходится сейчас принимать инвестиционные решения вслепую, речь идет о закрытии информации в связи с санкционным режимом.

Но еще я бы сказала, что сейчас частных акционеров надо защищать не столько от жадных мажоритариев, сколько, наверное, от самих себя.

— В каком плане?

— Решения, которые принимают частные инвесторы, очень импульсивные, быстрые, необдуманные. Люди принимают эти решения, просто прочитав заголовок. Потому что они боятся не успеть купить. Поэтому, я думаю, инициатива о новых критериях для получения статуса квалифицированного инвестора, в принципе, хорошая.

С другой стороны, побуду адвокатом дьявола: когда человек идет на биржу, он должен понимать, что это деятельность, которая не защищается законом о защите прав потребителей. Многие идут на биржу так, как будто бы им кто-то что-то здесь должен поднести на блюдечке.

Да, если вернуться к корпоративным событиям, иногда, чтобы заработать, нужно какие-то действия предпринять. Может быть, даже купить билет в Москву и здесь успеть податься на выкуп. То есть винить кого-то в том, что они не сделали для тебя суперудобный порядок участия в том или ином конкурентном корпоративном событии, тоже не совсем справедливо. То есть частные инвесторы, может быть, немножко пассивную позицию иногда занимают, когда нужно проявиться: либо высказать свою точку зрения, либо предпринять активные действия по участию в каком-то корпоративном событии.

Люди, которые занимаются заработком на ликвидации, — это своего рода санитары леса, которые освободили других инвесторов от акций ликвидируемого «Детского мира»

Конечно, и серых зон в законе много. Те же самые квазиказначейские акции, которые находятся на балансе дочерних компаний эмитента, вызывают много дискуссий и недовольства у частных инвесторов. С этими акциями возникают разные ситуации на грани злоупотребления со стороны эмитентов. К примеру, квазиказначейские акции исчезают с баланса, а это, по сути, актив компании, и частные инвесторы даже не оповещаются, куда и по какой цене акции исчезли.

Или другой пример: у нас суды любят упрекать инвесторов, которые покупают акции изначально с целью заработать (допустим, впоследствии продать их по оферте). Это такая достаточно распространенная формулировка в спорах по обязательным предложениям, когда инвестор идет в суд за взысканием убытков. Суды часто говорят, что инвестор «является постоянным участником рынка ценных бумаг, значительную часть своих акций общества приобрел, зная о предстоящей сделке… иск направлен на получение дополнительной выгоды от выкупа акций по более высокой цене, поведение инвестора не отвечает критериям добросовестности».

— Сейчас интересных выкупов и других событий мало — будет ли их больше?

— Сейчас ставка высокая, соответственно, долговая нагрузка растет. Это потенциально ведет к перераспределению капитала, к конвертации долга в капитал, к смене собственности, сделкам M&A. Все это потенциально может давать почву для заработка. И такого рода вещи мы чаще можем наблюдать все-таки в третьем эшелоне, чем в более крупных корпорациях с более стабильным финансовым положением.