«Мы начинаем процесс возвращения миллионов и миллионов преступников туда, откуда они пришли», — заявил Трамп, объявляя сразу после инаугурации чрезвычайное положение в соседствующих с Мексикой штатах и направляя туда войска, нисколько не беспокоясь о возможных вопросах представителей американского бизнеса вроде «а кто же тогда будет мести улицы?». Которых, к слову, американскому президенту никто и не задавал.

Когда-то, лет пятнадцать тому назад, нам, смотрящим на проблемы в странах Запада в миграционной сфере из своей далекой и заснеженной России, казалось: это не про нас, мы же не приглашаем в нашу страну пакистанцев, как Великобритания, и не одариваем беженцев из какого-нибудь Ирака или Афганистана щедрыми пособиями прямо в аэропорту, сажая целые поколения на иждивенческую социалку. А к югу от наших границ не бесчинствуют картели, завозя к нам тонны запрещенных веществ, и нам не от кого строить стены. И вообще, у нас со странами миграционного исхода совсем недавно было единое пространство — страна, общая историческая память, у нас-то точно все будет по-другому…

В итоге путь от знакомства с проблемой через иностранные репортажи до воспалившегося абсцесса уже внутри собственной страны был пройден стремительно, буквально за считаные годы, да так явственно, что вопрос гипотетической управляемости этих процессов сегодня даже может показаться наивным. При этом тех, кто пятнадцать лет назад пытался подвергнуть сомнению потребность бесконтрольного завоза мигрантов, ждали порицания со страниц СМИ, клеймо фашистов, негласный запрет на общественно-политическую деятельность и уголовные преследования.

СВО как на рентгеновском снимке проявила целый ворох комплексных проблем внутри России, до решения которых все никак не доходили руки, и одной из них стал давно зревший миграционный вопрос. Быть может, в иные времена и в иных условиях это не было бы такой бедой, в особенности если помнить о некогда едином пространстве, но, учитывая целенаправленную работу западного мира по подрыву социально-политической обстановки внутри нашей страны, оставить все как есть уже нельзя. Приоритетность в решении проблем с миграцией диктуется прежде всего с точки зрения реальных угроз национальной безопасности. Пусть и без пафосных обещаний депортировать миллионы мигрантов, как это сделал Трамп, российские власти с прошлого года все же принялись наводить порядок в этой сфере в масштабах всей страны.

Удивительно, но даже в Европе, кажущейся образцом толерантности и гостеприимно распахивающей двери перед людьми из культурно далеких стран, порядка в области контроля за миграцией и то будет больше нашего. Но тогда возникает другой вопрос: даже если европейцы — с их любовью к бюрократизации всего и вся, жестким контролем на границе, тягой к установлению тотального порядка и с неотвратимостью жесткого наказания даже за незначительные, с нашей точки зрения, проступки — не в состоянии разобраться с негативными последствиями миграции и рискуют через несколько лет полностью утратить привычный облик своих государств, то что же тогда делать нам?

Хорошие новости в том, что поясняющий российское бытие принцип «запрягаем долго, да едем быстро», в особенности применительно к неповоротливой бюрократической системе, в итоге все же приводит к желаемому результату — нужно лишь собраться и подождать. Плохие — в том, что, не имея в голове четкой и цельной миграционной политики для России как государства-цивилизации, а перед этим не проделав работу, чтобы сформулировать понимание «кто мы», «что мы умеем», «чего мы хотим» (и с кем) на отрезке как минимум лет в двести, в какой-то момент бюрократическая машина будет кем-то или чем-то остановлена, все застрянет на полуделе и начатая реформа не будет доведена до конца. А о том, что наведение порядка в миграционной сфере нужно как воздух, говорит хотя бы тот факт, что мы даже не знаем точно, сколько мигрантов находится у нас в стране: ведомства оперируют разными цифрами и параметрами, кто-то говорит, что их десять миллионов, кто-то — что «всего» шесть… Глава СК, например, называл цифры вплоть до 16,5 млн человек. Сколько из них находится в стране нелегально, а у кого есть статус — эти данные тоже разнятся. Например, вице-спикер Госдумы Ирина Яровая заявляла, что в России находится около 739 тыс. нелегальных мигрантов.

Когда-то нам, смотрящим на проблемы в странах Запада в миграционной сфере из далекой России, казалось: это не про нас, мы же не приглашаем в нашу страну пакистанцев, как Великобритания, и не одариваем беженцев пособиями, сажая целые поколения на иждивенческую социалку

Если мы даже не имеем четкого представления о том, кто находится у нас в стране и с какой целью, — о чем вообще говорить?

Безусловно, рано или поздно мы как страна должны подойти к осознанию необходимости иметь собственный мощный цивилизационный проект — не в виде абстрактной идеи, а закрепленный в нормативных документах, а затем уже на его основе создавать вокруг себя свой макрорегион. Это обязательно будет — а пока время для простых, но давно назревших решений.

Законодательные инициативы

Сразу после новогодних каникул в Госдуме, вышедшей на весеннюю сессию, обсуждали приоритетные направления работы парламента. Самым первым пунктом председатель Госдумы Вячеслав Володин назвал продолжение совершенствования миграционной политики, в том числе вопроса ввоза семей мигрантов и целевого набора трудовых мигрантов.

В прошлую сессию в Госдуме на рассмотрении находилось более двух десятков законопроектов, имеющих отношение к миграционной теме. Из того, что было принято, — уже вступивший в действие с 1 января 2025 года закон о сокращении срока временного пребывания иностранных граждан в России со 180 до 90 дней в год, а также закон об ограничении числа сим-карт, которые мигранты смогут регистрировать на свое имя (не более 10). В апреле 2025 года в силу вступит законопроект, запрещающий принимать в российские школы детей мигрантов, не прошедших тестирование на знание русского языка. Всего же за 2024 год Госдумой было принято 12 законов, направленных на совершенствование миграционной политики и борьбу с нелегальной миграцией. Среди них также можно отметить введение режима высылки незаконных мигрантов; создание реестра контролируемых лиц, не имеющих права находиться в нашей стране; ужесточение ответственности за организацию нелегальной миграции; конфискацию денег, имущества и ценностей, полученных в результате организации незаконной миграции; повышение ответственности за подделку документов в целях организации незаконной миграции, а также запрет для посредников участвовать в приеме экзаменов у мигрантов.

Возвращаясь к уже упомянутому закону о запрете принимать в школы детей мигрантов без знания русского языка: аналогичное тестирование теперь ждет всех иностранцев, желающих обучаться в российских образовательных учреждениях — не только в школах, но и в вузах. Кроме того, в законопроект добавлен пункт, согласно которому на обучение могут быть приняты лишь легально находящиеся в нашей стране. Удивительно было узнать, что до этого было как-то иначе.

Берите мигрантов или не берите

Вячеслав Володин также упомянул, что Госдума приняла обращение к правительству о реализации системных мер по борьбе с нелегальной миграцией. В их числе, как можно предположить, будет распространение на всю страну практики запрета мигрантам работать в определенных отраслях.

Ключевые изменения в миграционной политике, принятые Государственной думой с начала 2024 года*

• Сокращен срок временного пребывания иностранцев в России до 90 суток в течение года.
• Введен новый миграционный режим высылки иностранцев, не имеющих права законно находиться в России.
• Создан специальный реестр контролируемых лиц под контролем МВД.
• Введены санкции в отношении российских граждан, оказывающих запрещенные услуги мигрантам из реестра контролируемых лиц.
• Ужесточен порядок получения РВП в упрощенном порядке через брак — срок нахождения в браке увеличен до трех лет.
• Уточнены основания для аннулирования получения ВНЖ и РВП для иностранцев, имеющих детей — граждан России.
• Ужесточена уголовная ответственность за организацию незаконной миграции в составе группы.
• Ужесточена ответственность за фиктивную регистрацию по месту жительства гражданина или лица без гражданства и за подделку документов.
• Введена внесудебная блокировка ресурсов, на которых распространяется реклама незаконных услуг в сфере миграции.
• Установлен запрет посредникам проводить экзамены у мигрантов на владение русским языком.
• Организация незаконной миграции отнесена к разряду преступлений, за которые предусмотрена конфискация имущества.
• Расширены основания для отказа в пересечении границы.
• Увеличен штрафа для юрлиц за подделку документов в целях организации незаконной миграции.
• Введена административная ответственность для госучреждений за нарушение требований к проведению экзамена по русскому языку у мигрантов.
• Запрещено зачислять в школы детей мигрантов, которые не владеют русским языком.
• Внесены изменения в регламент МВД по миграционному учету иностранных граждан.
• Увеличен фиксированный авансовый платежа за патент.
• Увеличен размер государственных пошлин за оформление ряда миграционных документов.
• Предоставлено право обращаться с заявлением о выдаче РВП в упрощенном порядке гражданам, желающим переехать в Россию из-за деструктивной политики своих государств.
• Утверждены допустимые доли иностранных работников в отдельных сферах экономики.
• Утвержден перечень субъектов РФ, на территориях которых предоставление госуслуг в сфере миграции частично передано паспортно-визовому сервису МВД России.
• Введены основания для прекращения приобретенного гражданства при отсутствии постановки на воинский учет.

* Законы начинают действовать не сразу, а спустя какое-то время с даты их публикации на официальном интернет-портале правовой информации pravo.gov.ru. Часть указанных законопроектов уже действует, остальные начнут работать с января‒февраля и далее.

Вплоть до прошлого года подобные решения принимались преимущественно на местном уровне. На данный момент уже более 30 российских регионов ввели такие ограничения. Согласно закону «О правовом положении иностранных граждан в России», власти субъектов могут по своему усмотрению запрещать им работать в тех или иных сферах. Чаще всего ограничения распространяются на те сферы, где подразумевается человеческое общение: такси, торговля, сфера услуг. Право ограничивать работу мигрантов регионы получили еще в 2014 году, некоторые области активно этим правом пользовались — например, с 2015 года Челябинская область, а также другие субъекты Уральского федерального округа. Причем в Челябинской области, когда до введения патентов существовали квоты на мигрантов, старались сокращать их буквально до двух-трех сотен заявок на весь регион. А некоторые регионы решили ограничить миграцию еще раньше: в 2013 году Евгений Савченко, бывший тогда губернатором Белгородской области, распорядился, что Белгород должен обойтись своими трудовыми силами.

Причины, по которым регионы решали вопрос привлечения мигрантов каждый сам по себе, во многом связаны с неоднородностью регионов и, как следствие, с разной ситуацией на местном рынке труда с учетом того, что и мигранты распределяются по стране неоднородно. Больше всего приезжих в московском регионе, Ленинградской области, Краснодарском крае, Иркутской и Свердловской областях.

Важным фактором ввода ограничений на первом этапе стала безопасность. Главы южноуральских городов в качестве аргумента указывали, что большинство аварий на дорогах происходит именно по вине мигрантов. Из-за возросшей преступности среди приезжих отношение к ним в обществе сильно ухудшилось, да и бизнес в итоге, хоть и со скрипом, начал соглашаться с тем, что безопасность должна быть в приоритете, а в вопросах защиты национального рынка труда нужно руководствоваться прежде всего интересами граждан России.

Уточним, что вводимые регионами ограничения не касались иностранцев из стран ЕАЭС (Белоруссии, Армении, Киргизии и Казахстана), а также тех мигрантов, кто оформил временное разрешение на проживание и вид на жительство, не говоря уже о гражданстве. Ограничения, при всей их строгости, абсолютно не касаются нелегальных мигрантов — они просто не встают на учет и работают вне зоны контроля, а следовательно, такие ограничения никак не могут регулировать серый рынок труда. Вот и выходит, что регионы честно пытаются защитить местный рынок труда, но на деле та же Челябинская область, будучи одним из флагманов ввода ограничений на привлечение труда иностранцев, из-за своего пограничного и транзитного статуса испытывает серьезные проблемы с криминальной обстановкой и общественной безопасностью из-за неконтролируемого притока мигрантов. В июле этого года список запретов стал поистине всеобъемлющим: отныне в этом регионе иностранцам с патентами разрешено работать, по сути, лишь на стройке.

От местного уровня к общефедеральному

Вводя в действие те или иные ограничения, власти Челябинской области рассчитывали, что как минимум 60% мигрантов должны будут уступить свои рабочие места местным жителям и покинуть регион. Подобную политику проводят власти и многих других областей. Но, повторимся, все эти ограничения не касаются обладателей ВНЖ и РВП, да и гражданство по печально известной программе возвращения соотечественников в последние годы массово получали выходцы из среднеазиатских республик, не утрудившись даже выучить русский язык. К тому же, такие ограничения вводили далеко не все регионы — и ничто не мешало мигрантам просто переехать куда-то еще либо работать нелегально.

Например, в столице ограничения минимальны, но говорить об отсутствии регуляции все же нельзя. Действуют квоты на привлечение иностранных работников в ряде отраслей, а контроль за соблюдением законодательства в миграционной сфере усилен. Тем не менее в некоторых отраслях городской экономики, как следует из совсем свежего исследования НИУ ВШЭ, доля мигрантов составляет половину от всех работающих и даже более (речь в исследовании идет о строительстве, транспорте, торговле и административной деятельности — уборка помещений, охрана и так далее). Среди мигрантов число приехавших из-за рубежа в 2022‒2023 годах составляла около 1 млн человек, или 10‒11% от всех работающих в Москве. Из них 87% — граждане Таджикистана, Узбекистана и Киргизии.

В условиях отсутствия визового режима со странами Средней Азии регионы самостоятельно вряд ли смогут справиться с растущими как снежный ком проблемами, вызванными бесконтрольным притоком иностранной рабочей силы. За 2023 год число тяжких преступлений с участием мигрантов выросло на 32%, особо тяжких — на 26%, преступлений экстремистского характера — на 147%. За первую половину 2024 года число преступлений экстремистского характера, совершенных мигрантами, возросло на 55%, на 5% увеличилось число изнасилований, на 25% — развратных действий в отношении несовершеннолетних. Удручающая многолетняя статистика по преступлениям, угрозы экстремистского характера, начало СВО и, наконец, теракт в концертном зале «Крокус сити» весной 2024 года, совершенный завербованными в таджикской диаспоре мигрантами, заставил заговорить о проблеме в полный голос на всех уровнях власти.

Все больше законов, призванных навести порядок в миграционной сфере, вводится на федеральном уровне. Закрываются правовые лазейки, ранее позволявшие мигрантам фиктивно вступать в брак, привозить семьи по программе переселения соотечественников, получать право на материнский капитал и так далее. Введена также возможность внесудебной депортации, а организация незаконной миграции отнесена к категории особо тяжких преступлений с соответствующими последствиями.

Наконец, подоспевшая статистика по регионам, ранее вводившим ограничения на работу мигрантов в различных сферах, вполне способна воодушевить власти на ввод подобных ограничений уже на федеральном уровне. Вопреки опасениям никакого коллапса в сфере труда не произошло: в целом регионы даже в условиях дефицита рабочей силы худо-бедно справляются с ситуацией, зато намного улучшилась ситуация с безопасностью. Например, в той же Челябинской области количество правонарушений в сфере общественных перевозок снизилось на 40%, при этом дефицита кадров для работы в такси удалось избежать. Даже на фоне осложнившейся из-за обстрелов ситуации в Белгородской области позиция руководства и большинства предприятий по-прежнему состоит в том, что мигранты не нужны, а если где-то людей не хватает, то нужно просто поднять зарплаты. В Калининградской области прежний губернатор Антон Алиханов гордился такими данными: после введения запретов количество тяжких преступлений снизилось за 2021 год на 30‒40%. И это очень важный показатель, ориентируясь на который и нынешние власти продолжают снижать долю мигрантов даже в условиях острого дефицита рабочей силы. Быть может, сложившаяся ситуация с угрозой национальной безопасности все же вынудит внести в перечень ограничений на работу и другие чувствительные сферы — например, запретить мигрантам в первом поколении проходить службу в силовых и правоохранительных структурах России.

Сложности регулирования

По разным причинам на многие вещи годами закрывались глаза, пока сильно не повысился градус социальной напряженности, рассказал «Моноклю» глава комитета Госдумы по труду, социальной политике и делам ветеранов, член ЛДПР Ярослав Нилов. «Нужно понимать, что вопрос этот комплексный. С одной стороны — вопрос национальной безопасности, внутреннего спокойствия и уровня криминогенной обстановки. С другой — вопрос потребности рынка труда и развития экономики. Наконец, третье — двусторонние отношения с самыми разными странами, в том числе входившими в состав Советского Союза».

Из последних нововведений Нилов отметил долгожданное внедрение с декабря снятия отпечатков пальцев при пропуске через госграницу в московских аэропортах — и эту практику необходимо распространять дальше по регионам, прежде всего там, где иностранцы в безвизовом формате массово пересекают границу. Наконец-то были прикрыты лазейки, через которые иностранные граждане массово получали гражданство, закрыли коммерческие центры тестирования на знание русского языка. По мнению Нилова, комплексный подход должен включать четыре пункта, которые частично уже реализуются: жесткий контроль за перемещением, такой же жесткий контроль за проживанием, ограничения на привлечение иностранной рабочей силы и, самое главное, контроль за денежными средствами.

Со стороны принимаемые законопроекты, несмотря на их массовость, могут показаться бессистемными, ситуативными. Во многом проблема заключается в том, что стратегия, реализуемая в сфере миграционной политики, увязывается с рядом глобальных концепций, которым до сих пор следует Россия, пояснил «Моноклю» депутат КПРФ, заместитель председателя комитета по региональной политике и местному самоуправлению Михаил Матвеев.

«Есть, к примеру, документ “Стратегия демографической политики”, согласно которому для решения демографических проблем в Россию нужно ежегодно завозить на постоянное место жительства минимум 350 тысяч иностранных граждан. Это достаточно серьезные количественные показатели, при которых обеспечить качественный миграционный поток невозможно. Я думаю, что именно это является главным препятствием для введения визового режима — ведь тогда не удастся выполнить базовые KPI, еще и вертолетную раздачу паспортов необходимо было устроить для достижения этих показателей. При этом в стратегических документах, разумеется, ничего не сказано о том, кого следует переселять: возможно, подразумевалась репатриация. Но на практике даже пресловутая программа переселения соотечественников работала не так, как была задумана». По мнению депутата, именно поэтому основная борьба сейчас разворачивается не за количественные показатели — миграционный поток с точки зрения базовой стратегии невозможно ограничить, — а за качество: ведь если ограничивать миграцию, то стратегические цели, поставленные ранее, пострадают. Да и бизнесу проще и дешевле завозить готовых работников, чем растить собственные кадры или переобучать из уже имеющихся резервов.

Кто за что отвечать будет?

В 2016 году в России была упразднена Федеральная миграционная служба. Ее полномочия были переданы Главному управлению по вопросам миграции. Во многом именно этот факт стал причиной того, что в России оказалась фактически провалена программа репатриации, связанной с вопросами миграции: без четкого юридического определения, кто такие русские и другие коренные народы России, понятие «соотечественник» размылось, потоки мигрантов и тех, кто желал репатриироваться, смешались, а МВД в силу вполне объективных причин гуманитарная функция не свойственна. В любом государстве такая большая сложносочиненная проблема, как миграция или ее частный вид, репатриация, должна надлежащим образом быть поставлена в рамках государства. У нас же механизм сложился явочным порядком, и вся работа оказалась раздроблена между ведомствами. В идеале было бы правильно разделить потоки, но для этого нужно четко понимать, какие задачи мы хотим решать в исторической перспективе и какие именно люди нам для этого нужны, временно или навсегда, и так далее.

Комплексный подход должен включать четыре пункта: жесткий контроль за перемещением, такой же контроль за проживанием, ограничения на привлечение иностранной рабочей силы и контроль за денежными средствами

Отдельное ведомство, по мнению Нилова, все же нужно. «Одного департамента в структурах МВД недостаточно — там серьезный кадровый голод, не хватает специалистов, — говорит он. — Из-за этого возникают системные ошибки. Новое ведомство можно оставить в системе МВД, но оно должно иметь возможность координировать свои действия с другими участниками. Проблема ведь никуда не денется: у нас демографический провал, и люди будут к нам приезжать из разных стран. С ними со всеми нужно правильно работать, в том числе начинать это делать на территории их государств. А сама миграция должна быть целевая и по запросу».

Что касается миграции, то сейчас идет выстраивание системы систематизации и упрощения межведомственного обмена между Минтрудом, центрами занятости и органами внутренних дел, чтобы быстрее шел процесс подтверждения необходимости привлечения иностранной рабочей силы. Без бизнеса этот вопрос не решить, в сложившихся правовых условиях предприниматели действуют так, как проще и дешевле. Например, поясняет Ярослав Нилов, им проще взять на работу тех, кто работает по патентам, чем тратить месяцы на организацию привоза рабочей силы по квоте с рабочими визами и так далее. Бизнес будет работать с теми правовыми конструкциями, которые государство ему предоставляет. Да и потом, как указывают опрошенные «Моноклем» эксперты, вопрос миграции все же относится к общественно-политической сфере, а не к сфере чьих-то финансовых интересов.

Вот и получается, что, несмотря на довольно жесткие формальные требования к найму иностранной рабочей силы, привлечение трудовых мигрантов довольно хаотично. Мигрант получает патент, записывается работать на стройку — ему там не понравилось, он идет работать курьером или кем-нибудь еще, поясняет «Моноклю» Валерий Фадеев, глава Совета по правам человека при президенте России. «Моя позиция, и, как понимаю, сейчас ее разделяет все больше и депутатов, и работников исполнительной власти: работодатель должен не только обосновать необходимое ему количество трудовых мигрантов, но и брать на себя ответственность за прием этих мигрантов, проведение всех необходимых процедур, начиная с постановки на учет и заканчивая медицинским осмотром и вакцинацией. Наконец, он должен его где-то поселить, причем не формально, а реально. И в какой-то момент работодатель подумает: а что это я переплачиваю этим мигрантам, дайте-ка я своих поищу».

Требования должны быть предъявлены и к самому мигранту. Если он записался работать на стройке, но ушел, — тогда он должен быть немедленно возвращен на родину. Непонятно также, зачем трудовым мигрантам, приезжающим в Россию на время, везти сюда семьи: в этом нужно проявить жесткость, считает Фадеев.

Работать с теми, кто уже приехал или собирается

Принятый закон о запрете принимать в российские школы детей мигрантов с недостаточным знанием русского языка породил дискуссию на тему того, как нам быть с теми людьми, которые уже обосновались в России. Если ребенок трудовых мигрантов не знает русский язык, он не будет принят в школу и, возможно, его родители решат, что на родине ему будет лучше. Однако возможна и другая ситуация, когда интеграция приезжающих будет осложнена, да и закон никак не объясняет, что делать в случае, если ребенок русским не владеет, а гражданство у него уже имеется. Наконец, встает еще один вопрос: что делать с теми людьми, которые приезжают сюда и на чистом русском языке объясняют нам, что жить здесь будут «вместо нас» и вообще никоим образом интегрироваться не собираются?

Если люди хотят переехать сюда и стать гражданами России, к ним должны быть даже более серьезные требования, чем к трудовым мигрантам, продолжает Фадеев. «Он действительно хочет стать гражданином России, присоединиться к нашему обществу и нашему государству? Или он хочет тут продолжать зарабатывать деньги, пользоваться социальными системами, которые, конечно, у нас в России лучше, чем в странах бывших Советского Союза, и жить на две страны? Если человек хочет присоединиться к нам, то не только он обязан выучить язык, но и вся его семья, а его поведение и образ жизни не должны противоречить нашим обычаям и нашей Конституции. Мы должны защищать букву и дух Основного закона — и вот здесь требования, повторяю, к тем, кто претендует на наше гражданство, должны быть жесткие, барьер должен быть высоким».

Нужно строить больше русских школ в среднеазиатских республиках — тогда к нам будут приезжать культурно близкие нам люди, говорят многие, и во многом они правы. Образование, как и культура, — это самая очевидная и эффективная часть нашей мягкой силы. В Средней Азии, да и на всем постсоветском пространстве в школы и другие учебные заведения весьма активно заходит американская USAID, неся свои смыслы, — хотя где США и где тот же Узбекистан. Но на деле выходит так, что на средства наших налогоплательщиков в наших школах в этих странах воспитывают граждан ментально совсем не русских: в учебниках СНГ, согласно масштабному исследованию ИНИОН, выпущенном в прошлом году, Россия представлена как колониальное государство, веками угнетавшее свободные народы. По мнению авторов исследования, продвижение в учебниках истории ложных и искаженных событий формирует негатив по отношению к России, а в будущем может стать базой для развития ксенофобии и русофобии. Можно ли ожидать в таком случае другого к нам отношения — и что мы делаем не так?

Русские школы в странах Средней Азии, по сути, превратились в бесплатные — точнее, существующие за счет российского бюджета и налогоплательщиков — курсы русского языка для рабочей силы в интересах бизнеса, поясняет сложившуюся ситуацию Михаил Матвеев. «Воспитывать в гражданах уважение к нашей стране там никто не собирается: главное, чтобы человек знал русский язык. Для того чтобы работник, который сюда приехал, понимал команды определенные, не более того. Мое мнение: в нынешнем виде это просто система обучения русскому языку с целью последующего переселения в Россию». К тому же нужно понимать, что тот же Узбекистан — довольно большая страна, 36 млн человек, взрывной рост рождаемости. Даже построив там сотни школ, мы не сможем изменить жизнь этих десятков миллионов людей, добавляет Фадеев.

То, что мы так долго не задумывались о содержании этих учебников, можно назвать следствием отсутствия суверенитета в идеологии с момента крушения Советского Союза. За 30 с небольшим лет наша элита не смогла создать собственные постулаты и до сих пор живет во многом западным умом либо вообще без каких бы то ни было постулатов. Вот и получается, что в ответ на прямой вопрос о содержании учебников в русских школах представители того же Министерства иностранных дел или Министерства просвещения ничего внятного ответить не могут, поясняет Матвеев.

Дальнейшие шаги

Когда-то США смогли стать мировой державой номер один, притягивая миллионы мигрантов со всех уголков света. Эту страну по праву называют страной мигрантов. Но практики, которые работали в XIX веке и вплоть до середины XX, уже не работают по объективным причинам. Если раньше переселенец, отправляясь на чужбину с семьей и чемоданами, через одно-два поколения вливался в новое культурное пространство, то сейчас, в информационную эпоху, полноценная интеграция невозможна. Кодекс поведения, национальные привычки, стиль общения, религию, менталитет — все это мигрант привозит с собой вместе со смартфоном. Поэтому сейчас нигде в мире политика открытых дверей в духе «приезжайте кто хочет, а там разберемся» уже не работает. Возможно, именно поэтому миграционная тема за относительно короткий срок стала мейнстримом в мировой политике.

Если люди хотят стать гражданами России, к ним должны быть даже более серьезные требования, чем к трудовым мигрантам. Человек действительно хочет присоединиться к нашему обществу и нашему государству? Или он хочет тут продолжать зарабатывать деньги, пользоваться социальными системами и жить на две страны?

Несмотря на опасения в духе «все пропало», надежда на реализацию ключевых пунктов реформы есть, коль уж власть начала говорить об этом открыто, и работа уже ведется. «Множество лазеек для получения гражданства было закрыто. Да, многие уже получили паспорта, — но также мы видим, как органы проводили соответствующие мероприятия по постановке на учет в военкомате, и в ряде случаев это было основанием для пересмотра решения о выдаче гражданства. Да и в случае с какими-то резонансными делами первое, что делают, — проверяют условия получения гражданства, и выясняется, что оно было получено с нарушением. Я считаю, что всех новых граждан России, которые потенциально могут попадать в группу риска, нужно проверить — насколько справедливо и законно им выдавалось гражданство», — говорит Нилов.

Даже в отсутствие визового режима, который не вводят по самым разным причинам, вполне реально навести порядок, и это уже происходит, добавляет Фадеев. «Наконец-то МВД удалось протолкнуть положения о контроле на границе всех, кто ее пересекает: эта система уже создается, немалые деньги выделены. Соответствующие органы должны понимать, где находится этот человек, чем занимается, где реально живет, на что тратит деньги. Не могу сказать, сколько времени займет полное развертывание этой системы, но, когда государство будет видеть все 10 или 15 миллионов мигрантов и будет знать, что с ними происходит, — проблем уже будет меньше». Кстати, уже в этом году в Москве и в пограничной Оренбургской области заработают новые правила въезда для мигрантов: тот самый цифровой профиль иностранца, или «Мигрант ID», о котором говорил, в частности, зампред Совбеза России Дмитрий Медведев.

Наконец, возвращаясь к концептуальной части миграционной политики России, параллельно с наведением порядка необходимо пересмотреть стратегию демографического развития — или как минимум уточнить ее ключевые пункты с учетом текущих вызовов. В конце концов, не реализовав масштабный, долгосрочный проект демографического развития, наращивания человеческого потенциала, освоения своих территорий, мы рискуем превратиться в глобальном смысле в «пустое пространство», судьба которого будет решаться не нами.