Ядром кластеров должны стать не местные культурные институции, а филиалы Большого и Мариинского театров, Третьяковской галереи и Русского музея. Таким образом планируется создать своего рода новый культурный каркас страны. Высокая культура окажется доступна и в регионах, города получат импульс к развитию, а у ведущих музеев появится возможность выставить часть картин из своих обширных запасников. При этом музеи и театры должны быть дополнены крупными образовательными структурами.

Культурный мегапроект предполагает возведение 46 зданий общей площадью более 610 тыс. квадратных метров, 33 из них уже построены. Сдача оставшихся, в том числе наиболее значимых, намечена на следующий год.

Важной особенностью новых проектов является попытка создать здания-иконы — их концепции разрабатывали известные западные архитекторы. «Проект по совокупности параметров — размеру площадей, количеству объектов, архитектурным решениям, географии реализации, новейшему мультимедийному и технологическому оборудованию — является крупнейшей культурной стройкой за всю историю страны», — заявил на днях заместитель председателя правительства Марат Хуснуллин. Удивительно, что в России при этом мегапроект практически неизвестен. Он не афишируется властями, хотя пиар-потенциал кластеров очень велик.

Причин тому несколько. Во-первых, схема проекта и процедура выбора подрядчика не были открытыми. Сейчас заказчиком работ выступает фонд «Национальное культурное наследие», учредителями которого стали Третьяковская галерея, Эрмитаж, Мариинский и Большой театры. Проект курирует лично руководитель Большого и Мариинского театров Валерий Гергиев. Финансируется стройка компанией «Роснефтегаз», подрядчиком является компания «Стройтрансгаз». Во-вторых, иностранные архитекторы, вокруг которых часто выстраивается освещение таких проектов, после начала СВО отказались от сотрудничества. И наконец, в-третьих, сроки возведения сложных зданий ожидаемо сдвинулись (планировалось, что строительство будет завершено еще в 2023 году).

Кластер для освоения острова

Самый масштабный культурный кластер создается в Калининграде. Он состоит из двух частей. Первая, расположенная на восточной уединенной площадке, — большой образовательный комплекс: здесь находятся филиалы Центральной музыкальной школы (ЦМШ) при столичной консерватории и Московской государственной академии хореографии (МГАХ), общеобразовательная школа, интернаты, жилые дома для артистов и сотрудников. Все здания уже введены в эксплуатацию.

Вторая, западная часть, напротив, максимально публичная. Здесь вокруг большой площади размещаются филиалы Большого театра, Третьяковской галереи и Российского государственного института сценических искусств (РГИСИ). Центральный элемент кластера — филиал Большого театра. Здание имеет сложнейшую форму с выносной 80-метровой консолью без дополнительной опоры. По задумке архитекторов из норвежского бюро Snøhetta, фасад должен вызывать ассоциацию с ку-де-пье — вращением балерины на одной ноге, когда вторая прижата к щиколотке.

В случае Калининграда культурный кластер — это еще и инструмент развития территории. Комплекс строится на острове Октябрьский, который долгое время пустовал. К чемпионату мира по футболу 2018 года здесь был сооружен стадион, подведены коммуникации. Затем Октябрьский получил статус специального административного района — эта зона создавалась для возврата российского бизнеса из иностранных юрисдикций. На сегодня в административном районе зарегистрировано более 400 компаний, однако при этом он остался виртуальным офшором: физической инфраструктуры на острове так и не появилось. Культурный кластер сделает территорию обжитой, ее привлекательность резко вырастет. Сейчас уже утверждено несколько проектов планировки различных участков, постепенно здесь появляются отели, офисные центры и жилые дома. Офшор превращается в деловой район.

Но почему место в центре Калининграда до сих пор не было застроено? Все дело в почвах: когда город носил имя Кенигсберг, остров назывался Ломзее — в переводе с прусского «болото». Современные технологии позволяют возводить здания почти везде, вопрос только в цене. Болотистый рельеф стал одной из причин удорожания работ и на Октябрьском. Так, при закладке фундамента филиала Большого театра в грунт пришлось забить более 500 свай на глубину 40 метров, что очень дорого. Однако теперь, как шутят конструкторы, «театр будет стоять, даже если остров смоет».

Городская площадь внутри Третьяковки

Филиал Третьяковки в Калининграде — первый готовый флагманский проект программы, остальные театры и музеи находятся еще в стадии строительства. Архитектурное решение предложило московское бюро «Меганом» Юрия Григоряна — ему удалось создать минималистичное, без дорогих и сложных форм, но интересное здание. Главный внешний эффект — сочетание прозрачного стеклянного первого этажа и основной части галереи, которая как бы парит в воздухе. Эффект достигается за счет специального освещения по контуру и 15-метровой консоли — галерея выдвинута над первым этажом, буквально подвешена над землей.

Однако самое интересное внутри. Главное пространство — огромный атриум, который играет роль городской площади. Через него проходит парадная деревянная лестница — более 7 метров высотой и 20 метров шириной. Всего две точки опоры — внизу и на самом верху — делают конструкцию легкой и летящей. Интересно, что лестница сама по себе является местом отдыха: здесь можно выпить кофе, послушать лекцию или концерт, посмотреть кино. Игра в городскую площадь поддерживается многочисленными элементами дизайна, от больших окон в пол, когда окружающий ландшафт «входит» в здание, до интерьеров «под кирпич», ненавязчиво имитирующих разные дома. Знатоки искусства обнаружат здесь множество отсылок к известным зданиям, начиная с римского Пантеона и заканчивая миланским музейным комплексом Prada Рема Колхаса.

Следуя трендам, заданным столичной ГЭС-2 и казанским Театром Камала, новая Третьяковка станет не просто набором залов, а большим общественным пространством, куда любой желающий сможет зайти и без билета. На первом этаже расположились кинотеатр, кафе, художественный магазин и библиотека; выше — основная экспозиция, гончарные и ремесленные мастерские, мастерская живописи, учебные студии и аудитории.

Калининградская Третьяковка планирует делать несколько выставок в год, причем две из них должны стать блокбастерами с очень известными картинами. План сверстан на три года; после этого музеи из четырех кластеров смогут обмениваться удачными экспозициями. Филиал открылся в июне большой выставкой «Пять веков русского искусства» — посетителям представили 300 скульптур и картин художников первого ряда (Репина, Шишкина, Малевича, Куинджи и др.) из столичных запасников.

Один из рисков крупных проектов — емкость местного рынка: неясно, насколько такие объекты будут востребованы. Калининград не миллионник, в нем проживает только 480 тыс. человек, и город не избалован интенсивной культурной жизнью. Непонятно, сколько людей станут активными посетителями театра и музея. Впрочем, первый месяц работы Третьяковки обнадеживает: музей посетило более 70 тыс. горожан.

Цена вопроса

Бюджет мегапроекта на старте оценивался в 120 млрд рублей. Однако очевидно, что итоговая сумма будет значительно выше. Начать с того, что работы шли в период пандемии COVID, а сейчас продолжаются на фоне СВО; за это время себестоимость строительства резко выросла: сначала подорожали материалы, а в последние два года — рабочая сила.

Дело осложняется еще и тем, что в Севастополе приходится работать под обстрелами, а калининградский эксклав попал в блокаду: прибалтийские страны перестали пропускать поезда и автомобили. «В какой-то момент стоимость перевозки негабаритных металлоконструкций для возведения в Калининграде филиала Большого театра возросла почти в четыре раза», — говорит глава Балтийского металлокластера Олег Чернов. В итоге для быстрой доставки металла стали использовать не паромы, а сухогрузы. А ряд алюминиевых конструкций и стеклопакетов для филиала Третьяковки, чтобы успеть к монтажу, компания СДЭК привезла тремя самолетами.

Другая причина высокой цены — крайне сложные и дорогие архитектурные проекты. На ключевых зданиях кластеров решили не экономить, их строят как иконические — уникальные, не имеющие аналогов, практически «чудеса света». Для этого пригласили звездных архитекторов (starchitects): австрийское бюро Coop Himmelb(l)au и норвежскую Snøhetta. После начала СВО иностранные компании ушли из России, но основные идеи их проектов были сохранены российскими коллегами.

Австрийцы работают в жанре деконструктивизма. Можно сказать, что это смесь русского авангарда и немецкого экспрессионизма: крайне сложные изломанные линии, хаотическая форма, отрицание привычной геометрии. Норвежская Snøhetta, создавая здание филиала Большого театра в Калининграде, тоже не стала зажиматься, предложив сделать фасад гиперболоидной формы, для которого понадобится 6500 тонн металлоконструкций. Понятно, что просчитать стоимость таких сооружений в начале строительства невозможно.

Интересно, что в Европе деконструктивизм был в моде в 1990-е и 2000-е годы. Сейчас в тренде, скорее, этическая архитектура, когда деньги и ресурсы экономятся. Здания-иконы продолжают возводиться в нефтяных монархиях Ближнего Востока и в Юго-Восточной Азии: заказчики из этих государств стремятся показать мощь своей экономики и поразить потребителя. Россия пропустила этап увлечения иконическими зданиями и теперь наверстывает: прежде комплексов такого уровня сложности в стране не строилось. Однако в эпоху СВО такие проекты вряд ли смогут стартовать.

И примкнувшее к ним Кемерово

Выбор мест для кластеров логичен. Калининград, Владивосток и Севастополь — это балтийские, дальневосточные и черноморские ворота в страну. Во всех этих городах растет количество туристов. Например, в Калининградской области турпоток за десять лет увеличился более чем в два с половиной раза. Культурные кластеры станут мощными магнитами для путешественников, сделают города привлекательными круглый год. Пример Перми показывает, что культурный туризм можно резко повысить за счет новых музеев и сильных спектаклей — в 2000-е это удалось за счет региональной программы «Культурная революция». Например, москвичи ездили туда на выступления оркестров дирижера Теодора Курентзиса.

Промышленное Кемерово в этом ряду стоит особняком. Здесь нет моря, нет ярко выраженного туристического потенциала. Кажется, город попал в компанию с Калининградом и Севастополем случайно. Возможно, начало проекта федерального уровня было условием Сергея Цивилева, как раз в 2018 году назначенного врио губернатора Кемеровской области. По другой версии, за счет культурного мегакластера власти хотели изменить настроения в городе, где семь лет назад произошла катастрофа — сгорел торговый центр «Зимняя вишня».

В Кемерове уже работает крупный образовательный кластер с несколькими филиалами столичных вузов, кампусом и интернатом. Заканчивается строительство главных объектов — филиалов Мариинского театра и Русского музея, а также Кузбасского центра искусств с киноконцертным залом. Особенность проекта в том, что все институции размещены вместе и объединены атриумом — это ответ на суровый местный климат.

Создавая мощные культурные кластеры с иконическими зданиями, власти обычно стараются повторить «эффект Бильбао». После появления Музея Гуггенхайма этот провинциальный испанский город не только радикально поменял имидж, но и получил мировую известность, стал центром туризма. Пока с трудом верится, что Кемерово сможет добиться такого же успеха. Хотя бы потому, что местные жители настроены негативно: они считают, что лучше бы на эти деньги построили завод. То, что новый кластер — это, по сути, завод, производящий культуру и дающий региону 2000 новых рабочих мест, кемеровчанам еще предстоит объяснить. В Перми, для того чтобы местные жители поверили в «культурную революцию», ушло не менее пяти лет, а городская элита по-настоящему оценила высокое качество спектаклей и концертов, когда проект уже был свернут.

Впрочем, на полноценный «эффект Бильбао» в шахтерском Кемерове вряд ли надеются. Для этого нужно сочетание множества факторов, и даже при их совпадении повторить успех испанской провинции крайне трудно. Несмотря на массу кейсов, вопрос, можно ли «перезагрузить» промышленный город за счет культуры и туризма, остается открытым. Это очень интересный инструмент, но его эффективность крайне трудно просчитать. В Китае, где было построено много иконических зданий, предпочитали действовать по другой схеме: сначала сооружали новую базовую городскую инфраструктуру, затем создавали промышленность и сопутствующие отрасли и лишь потом, получая доходы от классических отраслей экономики, выходили на новый этап — строили культурные центры, музеи и театры, чтобы создать туристический поток. В случае Кемерова был принят на вооружение более радикальный путь преобразования города.