Проект «Сахалин-1» разрабатывается в соответствии с соглашением о разделе продукции, полученной на трех нефтегазовых месторождениях на сахалинском шельфе, заключенным 30 июня 1995 года. Доли в проекте изначально были распределены следующим образом: ExxonMobil — 30%, «Роснефть» — 20%, японская Sodeco — 30% и индийская ONGC — 20%.

В марте 2022 года Exxon Neftegas Ltd. заявила о намерении выйти из проекта, а в апреле — о введении режима форс-мажора, в результате чего работа проекта была практически остановлена. В ответ на эти недружественные действия президент России в октябре 2022 года издал указ № 723, в соответствии с которым учреждается российский оператор проекта ООО «Сахалин-1», которому переходят все права и обязанности инвесторов — членов-консорциума, включая функции оператора проекта. 20% во вновь учрежденной компании получили «дочки» «Роснефти» «РН-Астра» и «Сахалинморнефтегаз-шельф», оставшиеся 80% были зарезервированы для иностранных участников СРП. Свое согласие на получение пропорциональной доли в новом операторе дали японская Sodeco (30%) и индийская ONGC (20%). ExxonMobil заявила, что прекращает участие в СРП-проекте и полностью уходит из России.

В июле 2022 года аналогичная процедура — перевод в российскую юрисдикцию и национализация операторских функций — была проведена Путиным в отношении проекта-близнеца, «Сахалина-2», в ответ на саботаж и увод с проекта всего управленческого и технического персонала оператором проекта англо-голландской Royal Dutch Shell (подробности см. в статье «Сахалин наш», «Эксперт» № 28 за 2022 год).

Новый указ фактически приглашает Exxon вернуться. Для этого должны быть выполнены три условия. Первое: необходимо зачислить на ликвидационный счет ООО «Сахалин-1» денежные средства в размере, равном сумме денежных средств, которые были ранее накоплены этим участником в ликвидационном фонде СРП. Второе и, как представляется, в операционном плане главное условие: участник консорциума должен заключить договоры поставки необходимого для реализации СРП оборудования иностранного производства и запасных частей нему, а также договоры о техническом сотрудничестве.

Третье условие есть смысл процитировать дословно: «Совершение иностранной стороной консорциума действий, которые привели к отмене введенных иностранными государствами политических и экономических санкций, негативно влияющих на исполнение СРП, включая при необходимости их судебное обжалование».

То есть вернуться в «Сахалин-1» Exxon, конечно, теперь может, но для этого он должен не просто перестать саботировать операционную работу проекта, но и каким-то образом поспособствовать отмене западных санкций в отношении России в энергетической сфере. При том что, напомним, сам проект «Сахалин-1», как и компания «Роснефть», пока находятся вне периметра самых жестких, блокирующих санкций американского минфина.

Что значат эти «танцы» вокруг Exxon, могут ли они послужить прологом к какой-то новой, постсанкционной главе сотрудничества России и США в энергетической сфере? Помочь «Моноклю» разобраться в этом согласился Алексей Белогорьев, директор по исследованиям Института энергетики и финансов.

— Как вы трактуете последний указ Путина по «Сахалину-1»? Это дипломатический реверанс или реальное приглашение США к восстановлению полноформатного сотрудничества в энергетической сфере?

— И то и другое. Показателен выбор проекта, с которого может начаться восстановление сотрудничества. Он привлекателен для американских компаний, с одной стороны, и в то же время действительно испытывает потребность в западных технологиях — с другой. Ни индийцы, ни японцы заместить американские технологии на данном проекте по разным причинам не могут. Кроме того, доля американцев в «Сахалине-1» за три года так никому и не продана — это облегчает техническую возможность возврата.

— Чем «Сахалин-1» так привлекателен для ExxonMobil? В масштабах американского мейджора объемы добычи там мизерные.

— Проект имеет хорошую отдачу на уже сделанные инвестиции, он достаточно прибыльный для акционеров, имеет стабильный денежный поток. Кроме того, если возврат Exxon в проект случится, это можно будет рассматривать как сигнал: дверь на российский энергетический рынок для американцев снова открыта и можно возвращаться к обсуждению других, гораздо более амбициозных планов сотрудничества в энергетической сфере. Например, вхождение в разработку других сахалинских месторождений, включая перспективное Южно-Киринское в рамках «Сахалина-3» или совместную разведку углеводородов на арктическом шельфе.

Естественно, для этого должны быть сняты санкционные ограничения США. Что прямо указано среди условий возвращения ExxonMobil в проект.

— То есть мы надеемся, что ExxonMobil начнет лоббировать снятие или ослабление антироссийских санкций в нефтегазовой отрасли?

— ExxonMobil не станет ничего предпринимать до того, как будет дана отмашка от политического руководства США. Иначе регуляторные риски и репутационные издержки для компании будут неприемлемыми. Сначала должно быть политическое урегулирование, при этом именно долгосрочного характера. Принятию корпоративного решения ExxonMobil будет предшествовать тщательная оценка рисков возможного возврата санкций. То же самое можно сказать и обо всех других западных компаниях, покинувших Россию.

Трудное взросление

— В каком состоянии находится проект «Сахалин-1»? Как он работает после ухода ExxonMobil?

— Выход ExxonMobil из проекта создал в 2022 году управленческий вакуум, с которым «Сахалинморнефтегаз-шельф» («дочка» «Роснефти») не смог сразу справиться. Речь идет о технологически сложной шельфовой добыче, и основные технологические и управленческие компетенции Exxon унесла вместе с собой. Поминая былое: американская компания поступила в 2022 году безответственно и, прямо скажем, некрасиво, бросив проект и позволив на время остановиться добыче.

Если судить только по динамике добычи, то полностью адаптироваться к потере своего многолетнего оператора «Сахалин-1» так и не смог. Добыча на месторождениях Чайво и Одопту-море продолжает падать. В 2024 году общая добыча нефти и газа «Сахалин-1» снизилась на 10 процентов к 2023 году. Но винить в этом только Exxon несправедливо. Это зрелый проект, достигший в 2019‒2021 годах естественного пика добычи нефти. Чтобы просто поддерживать добычу нефти на стабильном уровне, не говоря уже о ее росте, нужны серьезные усилия. Возможно лишь увеличение товарной добычи газа, но для этого необходимо снижать его обратную закачку в пласт, которая нужна для поддержания пластового давления. А следствием этого станет дополнительное снижение добычи нефти.

— До 2022 года акционеры «Сахалина-1», включая «Роснефть», американцев, индийцев и японцев, готовы были к новым инвестициям в проект? Планировали их?

— Насколько мне известно, нет. По крайней мере, не было значимого проекта расширения добычи. Говоря шире, основные перспективы добычи нефти и газа на сахалинском шельфе связаны с проектом «Сахалин-3», в котором «Роснефть» также принимает участие наряду с «Газпромом» и «Газпром нефтью». Задача «Сахалина-1» и «Сахалина-2» — обеспечивать базовую добычу. Это требует значительных операционных затрат, но главное — технологий и компетенций.

Все действующие сахалинские нефтегазовые проекты — «Сахалин-1», «Сахалин-2» и «Сахалин-3» — получили путевку в жизнь и до сих пор работают в значительной степени благодаря привлечению западных технологий, западных кадров, а в свое время еще и западных денег. Практически все оборудование, которое там используется, по-прежнему либо американского, либо европейского производства. Импортозамещение, конечно, осуществляется, но его успешность можно измерить по тому факту, что «Газпром» пока так и не смог самостоятельно запустить промышленную добычу на Южно-Киринском нефтегазоконденсатном месторождении проекта «Сахалин-3», подпавшего под санкции в 2015 году. Начать добычу на нем планировалось еще в 2018-м, но сроки постоянно переносятся.

— Тем не менее ключевое оборудование для глубоководной шельфовой добычи газа — манифольды — оборонное КБ «Малахит» сконструировало, а «Ижорские заводы» успешно осваивают производство. В ближайшие годы Южно-Киринское месторождение заработает на отечественных технологиях. Кроме того, после ухода Shell из «Сахалина-2» проект продолжает успешно работать — добывается и экспортируется нефть, добывается и сжижается газ. А что сейчас происходит на проекте «Сахалин-1»?

— ExxonMobil оставил проект без доступа к своим технологиям. Поддержание работы в последние два года давалось непросто. Вообще, сравнение с «Сахалином-2» не совсем корректно: «Газпром» перехватил контроль над оператором проекта Sakhalin Energy еще в 2006 году и к 2022 году вполне мог обойтись без Shell, хотя и не стремился к этому. Тогда, в 2006 году, это решение, немного смахивавшее на рейдерский захват, вызывало много пересудов и критики, но сейчас очевидно, что оно оказалось верным.

Выход США из механизма потолка цен на российскую нефть и нефтепродукты будет означать развал антироссийской санкционной коалиции Запада в энергетической сфере

Нефть — возможно, но не газ

— Вновь стала обсуждаться тема потенциального сотрудничества России и США в газовой сфере. Некоторые аналитики вбрасывают идеи о вхождении американцев в СПГ-проекты на территории России. Как вы оцениваете такую возможность?

— Я в это не верю. Если мы говорим о возможном энергетическом сотрудничестве России и США, то на столе переговоров, на мой взгляд, находятся в основном вопросы, связанные с нефтью и нефтепродуктами. Первое — это снятие ограничений на инвестиции в российские нефтяные проекты, включая «Сахалин-1». Второе — снятие эмбарго на поставки нефтепродуктов и нефти из России в США. Это не такие большие объемы, но символически это важно и для США интересно. Далее может обсуждаться снятие ограничений, частичное или полное, на морскую транспортировку российской нефти, включая отмену блокирующих санкций против танкеров, входящих в так называемый теневой флот. И наконец, вероятен выход США из механизма потолка цен на российскую нефть и нефтепродукты, даже если Европа будет сохранять существенную часть своих санкций. То есть речь идет о существенном ослаблении, если не развале, антироссийской санкционной коалиции в нефтяном секторе.

Стоит пояснить. На нефтяном рынке России и США, по сути, нечего делить: мы мало где конкурируем напрямую за рынки сбыта. Напротив, нефтяные компании США весьма ценят усилия России, как и ОПЕК+ в целом, по поддержанию цен на нефть на условно сбалансированном уровне. Россия несет издержки по регулированию рынка нефти, а США получают более высокие цены на нефть, не прикладывая собственных усилий. Не случайно и Джо Байден, и Дональд Трамп вовсе не стремились и не стремятся к ограничению российского нефтяного экспорта в физическом выражении. Все санкции, даже августовские пошлины против Индии, направлены на то, чтобы сделать этот экспорт менее доходным для российского бюджета, но не ограничить его физически.

С газом ситуация в корне иная, и поэтому, увы, я почти уверен, что послабления не коснутся газа, во всяком случае на первом этапе. И российский СПГ, и российский трубопроводный газ в Европе для США прямой конкурент, в долгосрочной перспективе наиболее опасный. Проще говоря, чем меньше будет российского газа в мире, особенно в Европе, тем больше СПГ-заводов в США будет построено, и тем дороже американский СПГ можно будет продать. Поэтому американские газовые компании будут всячески лоббировать, чтобы все текущие ограничения сохранялись как можно дольше.

В то же время я не исключаю каких-то символических шагов со стороны Трампа. Например, снятия санкций с «Северного потока — 2» или с российских среднетоннажных СПГ-заводов «Криогаз-Высоцк» и «Портовая СПГ» (последние были введены Байденом в прощальном январском пакете санкций). Этой демонстрацией доброй воли он ничем особо не рискует, поскольку рассчитывает, что европейцы будут сохранять свои ограничения против «Северного потока — 2» и в целом на поставку российского газа в ЕС. Можно ведь продолжать загребать жар и чужими руками.