Катя экспертизу собирает

Родной Иркутск Катя Карелина покидала, как Наполеон Москву в 1812-м, — методом организованного, но поспешного отступления с минимумом обозов. Позади был скандальный развод с мужем-абьюзером, на руках — две дочки и одна последняя зарплата. Младшая дочь была от него и стала бы объектом манипуляций. В Иркутске ничего не держало — своего жилья не было, с мамой теплых отношений не сложилось. Знакомые в соцсетях переезжали в другие города без особых рефлексий. И Катя решила: «пора валить». Начать новую жизнь с нуля.

Катя работала тренером по продажам, к жизни подходила системно и к выбору нового места жизни отнеслась ответственно. Загуглила «топ городов для жизни с детьми». Москву и Питер она отвергла сразу — из-за дороговизны съемного жилья. В качестве вариантов рассматривались Алтай (из-за отменной экологии для детей), Калининград (из-за максимального расстояния от бывшего), Белгород (маленький уютный городок европейского типа) и Ростов-на-Дону, теплый южный город недалеко от моря. Варианты стала пропускать через фильтры — «климат», «экология», «инфраструктура».

Постепенно варианты отпадали по самым неожиданным причинам. Ростов — потому что там все эти горячие южные мужчины с их навязчивой симпатией к блондинкам. Калининград — с его нестабильной погодой вечного межсезонья. Алтай отпал из-за отдаленности от столиц — в будущем все-таки хотелось хоть и удаленно, но работать на московских заказчиков. Но в процессе просеивания все чаще встречался один город — Воронеж. Он был во всех просмотренных рейтингах — не в топе, зато во всех.

Потом стала заходить на форумы переехавших, читать описания и впечатления, смотреть фотографии и ждать возникновения эмпатии. Воронеж вырастал из этой мешанины эмоций медленно, но верно. 

— Из серии «не делайте так никогда», — улыбается Катя сейчас. — У меня суды, дочери полтора месяца, кормлю грудью, нервотрепка, гормоны — а я выбираю, куда уезжать. У меня еще тогда была идея фикс: я ведь такой классный тренер по продажам, сейчас как приеду, как всем покажу. Буду жить в Воронеже, потому что дешевле, а работать с московскими компаниями, потому что зарплаты.

Семнадцатого июня 2021 года, в день, когда бывший получил решение суда о разделе имущества и порядке воспитания ребенка и, потрясая судебной выпиской, колотил в дверь опустевшего съемного жилья в Иркутске, Катя высадилась в воронежском аэропорту…

Эффект низкого старта

На заре отечественного стендапа тогда юные Юлия Ахметова и Руслан Белый (ныне иноагент) в душераздирающих деталях описывали Воронеж, хотя, как выяснилось, даже не были его уроженцами, а только учились здесь в вузах. Город, по их словам, был таким, что младенцы стремились пораньше начать ходить, чтобы, встав на ноги, по трассе М-4 «Дон» свалить в Москву. Венчала картину хаоса и разгрома в Воронеже набережная в центре города, разбитая и захламленная.

Для нашего же исследования ни приморский южный, ни промозглый северный, ни глубинка, ни столица и даже не ее сателлит — Воронеж был идеальным усредненным российским городом. С одной стороны — один из шестнадцати городов-миллионников России. С другой — в самом конце этого списка, вместе с Пермью и Волгоградом, едва преодолевшими миллионную отметку и застрявшими на этом рубеже. Что навскидку известно про Воронеж? Это город — колыбель кораблестроения Петровской эпохи, и здесь родился панк-музыкант Юрий Хой (группа «Сектор Газа»). Всё.

Воронеж был сильно разбомблен во время войны. Более 80% жилого фонда было повреждено. Город занимает третье место по продолжительности боев в черте города, и при этом он так и не был сдан. При этом Воронежу и не дали звание города-героя. Есть версия, что примерно вся венгерская армия осталась под Воронежем, а после войны Венгрия вдруг стала социалистической республикой и страной Варшавского договора. Соответственно, было немножко неудобно перед «братьями-славянами».

Катя Карелина: «Я поняла, что Воронеж меня принял, когда со мной стали здороваться на улицах. Появились люди, которым можешь позвонить, посидеть в кафе, погулять. Любой город, в котором живут люди, развивается. Если он не развивается, люди начнут уезжать и город опустеет. Превратится в город призрак» 

После войны Воронеж стал крупным научно-промышленным центром. Такие города особенно тяжело переживали период развала страны из-за банкротства предприятий и безработицы. Усугубляло ситуацию, по словам одного из местных бизнесменов, то, что Воронеж входил в «красный пояс» — это города, где влияние «коммунистических секретарей обкомов», пришедших на первые роли в управлении регионами, ставило их в конфронтацию с новыми «демократическими» федеральными властями, что напрямую сказывалось на финансировании и инвестициях.

Но сегодня Воронеж — это крупный центр сельскохозяйственного региона, с богатой культурной жизнью, грамотно эксплуатирующий свои географические и социальные возможности. Случилось это постепенно, с развитием экономики в стране (включая те самые нацпроекты) или была какая-то одна точка бифуркации, когда одномоментно развитие города пошло по новому вектору? На этот вопрос все, с кем мы разговаривали, дают один ответ: все изменилось с приходом в губернаторское кресло бывшего министра сельского хозяйства Алексея Гордеева.

Культ личности

На хозяйство Алексей Васильевич заступил в начале 2009 года. Первым его стратегическим решением стала переориентация региона с промышленности на сельское хозяйство. В Воронеже о себе шутят: «Мы север юга». Бывший министр сельского хозяйства понимал, что не использовать чернозем глупо. Сильной стороной Гордеева было то, что он пришел из Москвы, а во власти был нужен человек, вхожий в московские кулуары, чтобы выбивать финансирование.

Была принята программа развития сельского хозяйства на 2011‒2015 годы. И сельское хозяйство дало взрывной рост, как листва на палке, воткнутой в плодородный чернозем. Плоды этого решения мы видим каждый день в магазинах, не зная, что это воронежское. Молочная продукция компании «ЭкоНива», «Молвест» (которому принадлежит бренд «Вкуснотеево»), говядина «Заречное», которую по потребительским характеристикам многие считают лучше продукции «Мираторга», свинина «АгроЭко» — это продукты, лежащие во всех магазинах. За почти десять лет, что Гордеев руководил областью, ее ВРП вырос втрое (до 950 млрд рублей в 2017 году). В 2013-м область показала рост производства на 6,4% (0,3% по стране), а сельского хозяйства — на 9,1% (6,2% по стране).

Если первое стратегическое решение было вполне логичным, то второе — неожиданным. Гордеев заставил воронежцев снова полюбить свой город. Как он к этому пришел — можно только догадываться, но просто представим его, весной 2009 года стоящего у окна своего кабинета в здании областной администрации. Что он видит? Прямо, справа и сзади — три заброшенных, захламленных парка, Платоновский, Бунинский и Кольцовский, в которых копошатся бомжи и алкаши. Слева — здание Театра оперы и балета, выглядящее так, словно его не ремонтировали со времен обороны Воронежа от немецко-фашистских захватчиков. «Ваще ацтой», — мог бы подумать Гордеев, ибо шли нулевые, блогеры уже придумали «олбанский язык» и с удовольствием издевались над орфографией.

Валерия Робустова, блогер, ведущая страничку о Воронеже в соцсетях, вспоминает, как в 2005 году она приехала в Воронеж учиться в университет из соседней Белгородской области:

— Есть такая дежурная шутка: тем, кто в Белгороде родился, сразу ставят прививку патриотизма в роддоме. Это на подкорке выколото, что Белгородчина — это круто. У нас в Старом Осколе реализован единственный в России проект города будущего. Московские архитекторы придумали идеальную планировку города. Но я из города будущего приехала не в Москву, а в Воронеж. И была в шоке. Мне абсолютно не нравился город, и я не планировала здесь оставаться жить.

Валерия Робустова: «В городе постоянный приток молодежи, огромное количество заведений, каких-то активностей. После учебы почти не уезжают. Просто за эти пять лет ты обзаводишься друзьями, работой, семьей, детьми. И поэтому, кстати, у нас очень много иностранцев остается, которые приезжают сюда учиться из других стран»

— Отлично. Наконец-то кому-то не нравился Воронеж.

— Я не планировала здесь жить, и я понимаю почему. После Белгородчины это сразу чувствуется: здесь не ставят прививку патриотизма. Когда я завела блог про Воронеж, трудно рассказать, сколько хейта я выслушала в свой адрес. И сколько людей говорили, что здесь не о чем писать.

— Почему не понравилось?

— Плохо было все. Вода была по часам. У меня только родился ребенок, а у нас в квартире в новом доме воды не было с часу до пяти дня, и не было ее вечером. Когда я приехала сюда, здесь не было тех торговых центров, которые есть сейчас, — с океанариумами, с парками аттракционов. Я шла на автобус в университет, и около остановки меня окружила стая собак, хорошо, что меня проходящий дедушка отбил. Белгород и Старый Оскол — очень чистые города, а здесь вместо набережной была мусорка. Там культура вождения другая: подходишь к краю тротуара и только заносишь ногу — все водители останавливаются. В Воронеже такого не было, но сейчас стали гораздо аккуратнее водить. И, честно говоря, первые несколько лет я вообще не планировала оставаться. Но потом вышла замуж, родила первого ребенка, и мы здесь остались. И я стала смотреть, как Воронеж преображается…

Вернуть культуру в массы

Начавшийся экономический рост области Гордеев использовал как основу для развития культурной привлекательности региона как для приезжих, так и для самих его жителей. Началась реконструкция театров и городских парков. В то же время (в 2009 году) появился первый ежегодный Платоновский фестиваль искусств, опен-эйры которого до сих пор традиционно проводятся в городских парках и даже на меловом карьере. Фестиваль и сегодня остается крупным событием на культурной карте страны.

— Да, для людей важны и улучшения в коммунальной сфере, но это параллельные процессы. Понимаете, общественные пространства меняют сознание жителей, — рассуждает Сергей Слабунов, владелец агентства Big Event, известный тем, что открывает уже шестой парк альпак по всей стране. — Что сделал Собянин, когда пришел в Москву? Починил Парк Горького. А Гордеев первое что сделал? «Алые паруса» на левом берегу Воронежа — мертвый заброшенный парк в не самом посещаемом и популярном районе. И на открытие приехал весь город. Над его проектом работал специально приглашенный французский архитектор. Но там не было сделано ничего волшебного. Обычный прогулочный парк. Сегодня это база. Но тогда это было нечто впечатляющее. Вообще, общественные пространства сильно влияют на город и сильно его ментально преобразуют.

Городские парки «Орленок» и «Динамо» превратили в благоустроенные общественные пространства. Затем власти уничтожили «информационный шум» — город был забит наружной рекламой, растяжками и баннерами, за которыми города не было видно. Весь этот мусор убрали — и город преобразился.

— С нулевых многое изменилось. Стала лучше работать коммуналка — убрали с улиц мусор и сорняки. Сначала сделали Центральный парк классный, потом «Дельфин», «Орленок». Сейчас работают над «Танаисом». И это все очень старые парки. Когда я приехала в город, они были заброшены, я бы не рискнула там прогуляться даже днем, а сейчас я детей туда спокойно отпускаю вечером, — комментирует Валерия Робустова.

Благоустроив пространство, Гордеев принялся за его наполнение. Вслед за Платоновским фестивалем появились фестиваль детских театров «Маршак» и рок-фестиваль «Чернозем», который после пандемии ковида переехал сюда из соседней Тамбовской области (последние два года не проводится из-за соображений безопасности).

Сергей Слабунов: «Что сделал Собянин, когда он пришел в Москву? В первую очередь он починил Парк Горького. А Гордеев первое, что сделал? Он сделал парк “Алые паруса” на левом берегу Воронежа — мертвый, заброшенный парк в не самом посещаемом и популярном районе. И на открытие приехал весь город. Общественные пространства сильно влияют на город и сильно его ментально преобразуют»

— Фестиваль «Музыка мира» проводится в Белом колодце, это бывший меловой карьер. Там на озере, прямо на воде, обустраивают сцену и приглашают три неизвестные группы. В этом году выступала Сербия, Гана и еще кто-то, — загибает пальцы Валерия. — Воронеж всегда был театральным городом. У нас больше десяти театров, есть частные театры, Институт искусств поставляет собственные кадры. И все это получило финансирование от властей. У нас бывают просто шедевральные вещи. На новогодний спектакль попасть, на «Щелкунчика», просто невозможно — ажиотаж, как в Москве, билеты покупаю в октябре.

Катя город обживает

Воронеж встретил Катю Карелину дружелюбно.

— Знаешь, все пишут, что только у нас в Иркутске такое синее небо, такое яркое солнце. А мы вышли из терминала — солнце слепит во все небо! Доехали до отеля — и вокруг отеля стеной стоят кусты роз — я этот аромат до сих пор помню, — улыбается Катя. — Мы заходим в отель, регистрируемся, женщина на ресепшене смотрит паспорт, улыбается и говорит: «Я тоже из Иркутска, приехала девять лет назад».

Сомнения в стиле «Как я буду жить без байкальской ряженки “Янта”» развеялись тем же вечером: в ближайшем магазине Катя долго выбирала между многочисленными сортами местной «молочки», взяла молоко «Богдаша» со смешной этикеткой, какие-то творожки для девочек. Потом оказалось, что здесь очень гордятся своей продукцией — старшая дочь Лера даже ездила на экскурсию на ферму компании «ЭкоНива», где они кормили коров, была дегустация молочной продукции, ей очень понравилось.

Не понравилась вода. Для человека с берега Ангары это всегда чувствуется особенно остро. Для нее стало шоком, что воду здесь покупают в специальных терминалах, а не пьют из-под крана.

Зато с климатом Катя не ошиблась. Для северян это вообще важный момент: зимой, на Новый год, должен быть снег.

— Почему я отмела Краснодар и совсем южные города? Я подумала: а как я буду без снега там? Потом оказалось, что снег есть, но лучше, когда его нет, здесь он моментально превращается в слякоть. И был момент, когда я в ноябре иду по улице, снега нет вообще, и трава зеленая, каблуки по асфальту стучат, и я думаю: дура, нафига тебе вообще этот снег был нужен? Все красиво, все светится, елочки пушистые, травка зеленая, ты идешь в красивом легком пальто с прической.

«Нужен свой Галицкий!»

Базой для повышения комфорта жизни в любом городе являются не только инвестиции федеральных властей (в виде тех же нацпроектов) и грамотная работа властей региональных по развитию территорий, но и участие в жизни региона местных предпринимателей — то, что называется «социально ответственным бизнесом». В Воронеже еще при Гордееве был создан «клуб миллионеров», который называется «Гражданское собрание “Лидер”». Местные бизнесмены уплачивали определенный годовой членский взнос. Эти средства шли на гранты и социальные нужды.

Клуб «Лидер» существует до сих пор и работает, хотя и с меньшей интенсивностью. Но его наследием стал Форум имени Вильгельма Столля — уже десять лет существующий предпринимательский формат встреч для малого и среднего бизнеса, возможность коммуникации с властью, способ поделиться опытом для действующих больших предпринимателей.

Игорь Титов: «Тут есть миллиардеры, есть люди, которые обладают серьезными ресурсами, но вот пока мы не доросли до какой-то зрелости, что бы что-то сделать большой благотворительный или меценатский проект. В Воронеже нужен свой Галицкий. Да, и он здесь потенциально есть»

Впрочем, директор по развитию «РБК-Черноземье» Игорь Титов сетует: «Мы недавно обсуждали с серьезным местным политиком, что, к сожалению, у нас нет людей уровня Сергея Галицкого, который вложил бы свои миллиарды и сделал что-то для родного города. Тут есть миллиардеры, есть люди, которые обладают серьезными ресурсами, но пока мы не доросли до такой зрелости, чтобы сделать большой меценатский проект. Есть проекты коммерческие: берут парки в концессии и потом на них зарабатывают. Они не делают людей счастливыми, они ждут возвращения инвестиций».

Борьба с патернализмом и любовь к хаосу

Пока получается, что еще до нацпроектов в Воронеже появилась сильная власть с четким пониманием, куда двигаться дальше. Но это улучшения сверху. Кстати, эту не самую лучшую черту отмечает и воронежский спортсмен-триатлонист и предприниматель Евгений Сехниев, директор спортивно-культурного центра «Согдиана». Он признает, что при Гордееве было построено много спортивной инфраструктуры, в области появились многочисленные физкультурно-оздоровительные комплексы.

— Понятно, что город развивается за счет федеральных субсидий. У нас воспитанный патернализм на государственном уровне. Сначала мы все налоги забираем, с местного, регионального уровня, потом раздаем обратно. Была история: мы меняли водяной ввод в дом. Старая труба, а у нас дому уже сто с чем-то лет. В общем, водоканал в итоге приехал, но сделать ничего не смог. В итоге я привел людей из своей компании, которые варили, меняли трубу, а инженер с водоканала стоял и смотрел. И я понял, что система настроена на патернализм. То есть мы за вас все решим, не лезьте, все будет хорошо. И это отучает народ от взаимодействия с властями, совместного принятия решения, несения своей части ответственности.

Евгений Сехниев: «У нас воспитанный патернализм на государственном уровне. Система работает так, что сначала все деньги папе, а потом он всем поровну раздаст. И это отучает народ от взаимодействия с властями, несению своей части ответственности. Но можно сидеть и ныть, что все плохо, а можно сделать что-то самому»

Но обвинить воронежцев в инертности трудно. Город делают живым не здания, а люди. Социальная активность воронежцев росла не в прямой зависимости от действий властей по благоустройству, а параллельно. И для этого очень важно было, что Воронеж стал точкой притяжения для молодежи — с развитием общественных пространств и культурных программ проснулось студенчество.

Воронеж изначально был студенческим городом — здесь более сорока вузов самых разных профилей.

— К нам ежегодно приезжает до десяти тысячи студентов. И в прошлом году, кстати, был установлен рекорд: к нам приехали студенты из всех регионов нашей страны, в том числе из новых. Особо котируется Медицинская академия Бурденко, туда поступает очень много иностранцев. В университете очень сильный компьютерный факультет (ФКН), а в городе очень много IT-компаний, которые и помогают факультету и оттуда сразу забирают себе работников. Еще есть строительные, педагогические, Политех, есть Техноложка, где учат правильно варить пиво, — говорит блогер Валерия Робустова. — И за счет того, что есть постоянный приток молодежи, вы видите огромное количество каких-то активностей.

Классическая история многих людей: приехал студентом из Белгорода, Тамбова или Липецка, ходил плевался, потому что город в сравнении с тем же Белгородом хаотичный и грязноватый. (Сейчас, кстати, очень многие «временно», из-за обстрелов, приезжают из Белгорода.) Год-два-три — и они остаются навсегда. Или оканчивают вуз, уезжают в свой Липецк или Белгород — и очень скоро возвращаются.

Интересное объяснение этого феномена выдвинул Игорь Титов: «Город живой. Одна из сильных черт Воронежа — активная, бурная общественная жизнь, которая связана с тем, что город студенческий. Здесь интересно жить. И это не связано с действиями текущих властей. Это было всегда».

Инициатива снизу

Алина Бабаева, организатор бизнес-завтраков и собственного книжного клуба, вспоминает, что, когда она приехала из области учиться в Воронеж в нулевых, занять себя особо было нечем.

— Я училась на журфаке, и у нас рядом была кофейня «Вермишель», которая считалась крутой, но на самом деле она была единственной в округе. То есть раньше в спальных районах вообще не было ничего. Сейчас активно развивается инфраструктура для жизни, везде есть свои салоны красоты, кафе, молодежные клубы. И люди туда переезжают не потому, что там жилье дешевле, а там реально есть все то, что есть в центре города: современная инфраструктура и дизайн пространств, спортивные площадки и дворики для мам.

Алина Бабаева: «По положению мы столица Черноземья, потому что с юга едут в Москву, из Москвы на юг, останавливаются у нас, мы посередине. Все вокруг стекаются к нам, и мы на пересечении вот этих всех путей. Расстояние — естественный фильтр»

Сразу после университета Алина открыла книжный клуб «Горе от ума». Пятнадцать лет назад таких клубов по интересам в городе не было.

— Это стереотип, что люди читать больше не любят. Мой клуб назывался «Горе от ума», потому что мы проводили первую встречу в кафе-наливайке — знаете, куда после работы мужики заходили накатить рюмашку и что-то закусить. Больше негде было. И мужики сидят, выпивают и слушают, как мы Оруэлла «1984» обсуждаем. В последние годы все изменилось. У меня основной возраст членов клуба был тридцать — сорок пять лет. А сейчас молодежь ко мне часто залетает. Были случаи, приходили двадцатилетние девушки, и очень интересно смотреть, как они не стесняются. Сидит и спорит с нашим самым возрастным дедушкой — ему семьдесят, у них полвека разницы, а она что-то рассуждает, и ничего ее не смущает. И я несколько раз наблюдала, что они сначала приходили ко мне, а потом организовывали книжные клубы по своим интересам.

Лет пять назад Алина заметила, что в сообщества влились активные мамочки. Посидев в декрете и поняв, что в одиночестве «едут кукухой», они собираются в стайки, создают сообщество, ищут общие хобби — вяжут, читают книги, танцуют, обсуждают детей.

— То есть люди не сидят в квартире и не сходят с ума. Появились сообщества «Мамы в бизнесе», то есть мамы, которые активно работают, они могут иметь бизнес. Это бьюти-индустрия, туризм, спорт. Были домашние пироги, сыры, мороженое. Языковые студии для детей. Я запустила бизнес-завтраки, чтобы для этих людей приглашать экспертов, консультировать. У нас есть очень развитый сервис «Мой бизнес», муниципальная служба, которая помогает предпринимателям. Они проводят лекции, мастер-классы и помогают оформить гранты. Все эти сообщества получают информацию и возможность коллаборации, то есть объединиться и как можно громче заявить о себе.

Братья Борис и Глеб Хорошиловы два года назад от скуки создали собственный лекторий.

— Когда мы провели первое мероприятие, оно собрало с бесплатным входом больше семидесяти человек. Тема была что-то про пользу или бесполезность искусства. Каждый человек наверняка сталкивался, особенно со стороны родителей, когда занимаешься какой-нибудь самодеятельностью, ему говорят: зачем, где деньги, а как ты жить собираешься? В какой-то момент мы подумали: ну вы же видите, что искусство вообще нафиг не нужно, можно без него жить и хорошо себя чувствовать. И собрали туда людей искусства, и они говорят, что нет, это очень важно. И такая обширная тема привлекла много людей. Для нас это маркер, что людям интересно живое общение, на это есть какой-то запрос.

После этого братья начали регулярно, каждую неделю проводить мероприятия. Темы выбирали произвольные — от психологии и литературы до мастер-класса по мобильной фотографии. Потом сделали из хаотичных обсуждений формат организованного лектория с лекциями, с платным входом. Никакого спада не произошло. Люди шли, нужно было двигать формат дальше. Захотелось большей физической активности. Так появились тематические вечеринки.

— Как работают тусовки в клубах Воронежа? Мне кажется, что цель арт-директора заведения — поставить диджея, заплатить ему за пять часов и сказать: «Вот флешка, играй». Нет вовлеченности. И мы придумали формат тематических вечеринок. Человек одевается специфически, он готовится, он ребят зовет. Провели первую вечеринку в стиле детского лагеря. Все знают, что такое дискотека в детском лагере. И там реально есть свой вайб, своя романтика. Пришло много людей, мы офигели, — вспоминает Глеб. — И с того момента мы начали тематические вечеринки делать. Форматы были абсолютно разные. У нас был и музыкальный фестиваль — основная идея была в том, чтобы сделать фестиваль только с воронежскими музыкантами. Было восемь групп, собралось более трехсот человек — не тысячи, конечно. До фестиваля мы опробовали формат квартирников — выбирали небольшое кафе, собирались люди, читали стихи, пели песни под гитару, обсуждали их творчество.

Катя порядок делает

С работой у Кати Карелиной все получилось плохо. Никому не нужен был продажник с двумя детьми, один из которых — постоянно болеющий грудничок.

Глеб Хорошилов: «В какой-то момент мы подумали: ну вы же видите, что искусство вообще нафиг не надо, можно без него жить. Собрали туда людей искусства, и они говорят, что нет, это очень важно. И такая обширная тема привлекла много людей. Для нас это такой маркер, что людям интересно живое общение, на это есть какой-то запрос»

— Я была менеджером по подбору продажников, я была тренером по продажам, я была руководителем отдела продаж. Поэтому, когда я слышу, что работы нет, работу невозможно найти, это все ерунда. Работы много. Компаний много, и местных, и федеральных. И, пожалуйста, хочешь — работай в офисе, хочешь — удаленно, хочешь — гибридный график. Вопрос для меня был именно в совмещении. Как только срасталось с работой — дети начинали болеть, я начинала психовать, и все рушилось.

И Катя сдалась. Контуры работы виделись предельно четко: нужна была быстрая «сдельщина на раз», выполнить заказ и сразу получить деньги. В отчаянье Катя написала в соцсетях: «Приду и уберусь у вас в квартире». Сначала выручили соцсети — заработало сарафанное радио, появились заказы, а потом постоянные клиенты. Но по-настоящему помогло то, что в Воронеже оказалась сильная система поддержки малых предпринимателей.

— Я люблю учиться, общаться, знакомиться. В прошлом году я прошла на участие в федеральном проекте «Мама-предприниматель». Это классная программа женщин с детьми, которые не могут работать в найме. Они думают: «Есть дети и муж. Но мне нужно что-то делать, мне нужны свои деньги. Выхода нет, я буду предпринимателем. Что я люблю, что я умею делать?» У кого кошки, у кого цветочки. И эта программа дает поддержку, там проходят обучение в течение четырех дней. Ты общаешься с единомышленниками. Каждый день у нас были какие-то спикеры, которые могли проконсультировать по тому, как строить свое продвижение, как все оформлять, как правильно выбрать систему налогообложения. И каждый защищал свой проект, и в конце победитель получал грант в размере сто тысяч рублей, который ты можешь потратить на продвижение. И потом победительница города едет на конкурс всех городов в Москве — и там приз уже в миллион рублей на развитие.

На очередном обучении в «Азбуке предпринимательства» Катя заявила название своего маленького бизнеса: «Катя делает порядок». Ей хотелось не красивое название фирмы в одно слово, а чтобы в нем присутствовал глагол. Один из спикеров поправил: «Нужно “Катя Порядок Делает”. Как КПД». Клининг оказался очень интересным и перспективным делом. Не только уборка жилой площади, а ее расхламление.

— Я работала тренером по продажам, выстраивала систему продаж. А сейчас я выстраиваю систему организации пространства. И расхламление — это первый этап в организации пространства. Очень многие начинают со второго — сейчас все разложим по органайзерам, и будет порядок. Нет, так не получится — ты туда разложишь свои ненужные вещи, потом докупишь еще, — с увлечением рассказывает Катя про новую работу.

Счастливое стечение обстоятельств

Есть неочевидные, но объективные обстоятельства, которые могут, при правильном их использовании, повысить качество жизни в городе (хотелось бы верить — в любом). В Воронеже такими «факторами удачи» стали его географическое положение и климат.

Географически Воронеж находится на идеальном расстоянии и от Москвы, и от моря. Города — сателлиты столицы, находящиеся в радиусе двухсот километров, экономически подавляются ее гравитацией: люди предпочитают ездить работать в Москву, что лишает их «оседлости» в родном городе, а значит, и амбиций по его развитию. Воронеж, находящийся в пятистах километрах от столицы, сохраняет независимость, зато его жители легко гоняют в столицу за культурным отдыхом и привозят новые модные тренды.

— Не уехала бы в Москву, потому что мне здесь комфортно жить — я здесь вижу своих детей, могу выехать на природу, у меня комфортное жилье, за которое я не плачу колоссальные деньги, у меня озеро прямо во дворе дома, я там могу купаться. Я здесь успеваю ходить в театр, успеваю гулять. Я успеваю здесь жить, — говорит Валерия Робустова. — В Москве, я знаю, люди не успевают жить. Когда проходила выставка на ВДНХ, я там три раза была, детей свозила, специально ездили из Воронежа. А та часть семейства, которая переехала в Москву, так со мной и не сходила ни разу: нет времени. Я не уезжаю отсюда, потому что я хочу жить, а не куда-то мчаться, спешить, понимаете?

При этом Воронеж удачно стоит на пересечении транспортных артерий с севера и востока — оттуда, из Липецка, Тамбова и других городов средней полосы, приходит большой поток студентов.

— По положению мы столица Черноземья, потому что с юга едут в Москву, из Москвы на юг, останавливаются у нас, мы посередине. Все вокруг стекаются к нам, и мы на пересечении вот этих всех путей — из Липецка, Тамбова, Саратова, — объясняет Алина Бабаева. — Модные тренды из Москвы до нас доходят, может, чуть позже, но они доходят. Зато весь негатив по дороге отсеивается. И мы все равно делаем все с оглядкой на Москву. Если, например, в Ростове и Краснодаре есть стереотип, что они более обособленные, то мы как бы берем лучшее от Москвы. То есть расстояние — это естественный фильтр.

Если наложить на географию климат, то получается совсем выигрышная ситуация. Есть два потока внутренней миграции — естественно-экономическая и климатическая. Из регионов молодежь едет учиться в Москву, туда же стремятся самые амбициозные, работать. А Москва, как известно, не резиновая. Второй поток — люди из регионов с суровым климатом десятилетиями копят деньги, чтобы на пенсии уехать из осточертевшего резко-континентального климата и купить домик на море. И они направляются в тоже уже порядком перегруженные населением Сочи, Ростов и Краснодар. Воронеж, пользуясь близостью к столичной экономической привлекательности и благами южного климата, находится между двумя этими потоками, они его не задевают, и он стабильно сохраняет население в гордый, но скромный миллион.

При этом с каждым годом именно по этим двум причинам туристическая привлекательность Воронежа растет. Любой туризм начинается, по мнению Сергея Слабунова, когда ты делаешь какие-то объекты для собственных жителей. Его ресторан «1586» назван по году основания Воронежа. И назван, чтобы показать эту дату самим воронежцам, потому что они просто не знали дату основания своего города. Когда Сергея спрашивали, что значат эти цифры, он отшучивался, что это пин-код от его банковской карты, чтобы не забыть. И бывший меловой карьер Белый колодец, находящийся в его управлении, он строил как привлекательное природное общественное и развлекательное пространство именно для воронежцев, а туристы — только приятный бонус.

— Воронеж не воспринимается как какой-то туристический город, — объясняет Сергей. — У нас классная природа. Она у нас разноформатная. Мало кто знает, что в Воронеже есть пустыня, есть меловые горы, есть реки для байдарок, каноэ, сапов. У нас классный, опять же совершенно неожиданный для средней полосы России, замок принцессы Ольденбургской, который совершенно не вписывается в понятие «классический замок». И все те люди, которые реально приезжают как туристы, они всегда удивлены. Это то самое ощущение, когда ты многого не ждешь, а тут получаешь набор невероятных впечатлений. У нас точно еще есть потенциал развития, то же самое водохранилище в каком-то смысле еще не освоено.

Навалить пафоса напоследок

Идеальных городов не бывает. Всегда есть направления, по которым конкретный город конкретно отстает от среднего уровня комфорта. В Воронеже ужасный общественный транспорт и недостроенная набережная. Неприятно, но не критично.

Зачем в Воронеже жить и зачем в него приезжать? Сергей Слабунов выделяет пять базовых причин, по которым любая семья выбирает тот или иной регион. Первая причина — климат. В Воронеже есть все четыре сезона. Все сезоны комфортные. Воронеж — это собственные продукты питания. То есть все, что здесь растет, — свежее и вкусное.

В Воронеже все хорошо с образованием, здесь более 40 высших учебных заведений. Город считается молодым и студенческим. Здесь есть где отдыхать и развлекаться. Это город адекватной средней скорости — здесь не бегут все время, как в Москве, и в то же время люди не заморожены, как в провинции. По всем этим признакам Воронеж — оптимальный комфортный город для жизни. Город между морем и Москвой.

Становится ли город лучше? Однозначно да. В Воронеже создан удачный баланс между использованием федеральных преференций, действиями региональных властей и помощью местного крупного бизнеса. Кроме того, простите за излишний пафос, этот город делают лучше именно те люди, с которыми мы разговаривали: блогеры, общественные активисты, представители малого бизнеса и просто неравнодушные люди. Они создают ту среду, которая наполняет пространства. Молодежь, которая рисует, играет на музыкальных инструментах и просто веселится на проспекте Революции, вокруг памятника Белому Биму, или спонтанно организует свои «активити» на «улице хипстеров», местном Арбате на углу улиц Фридриха Энгельса и Комиссаржевской.

Когда я спрашиваю, не хотела бы она уехать из Воронежа, Катя Карелина задумывается:

— Ты знаешь, я ждала того момента, когда придавит тоска по Иркутску. А потом поняла, что Воронеж меня принял. Со мной стали здороваться на улицах. Появились люди, которым можешь позвонить и обсудить проблемы, посидеть в кафе, погулять. Любой город, в котором живут люди, развивается. Если он не развивается, люди начнут уезжать, и город опустеет. Превратится в город-призрак.