Трамп обосновал свои претензии необходимостью защиты «свободного мира», так как Дания, по его мнению, не справляется с обороной острова, а также опубликовал карту США с присоединенными Канадой и Гренландией. Затем Трамп потребовал отдать остров в телефонном разговоре с премьер-министром Дании Метте Фредериксен. А уже в марте в ответ на вопрос журналиста, допускает ли президент аннексию Гренландии, Трамп ответил, что, возможно, это случится.

Атака Трампа активизировала процессы внутри гренландского политикума, нацеленные на достижение независимости, и обострила противоречия между Данией и ее автономными территориями — Гренландией и Фарерскими островами, одновременно спровоцировав интерес к гренландскому кейсу внешних акторов, прежде всего ЕС и конкретно президента Франции Эммануэля Макрона.

Октябрьский пакет включает в себя план расширения морской гавани Нуука, столицы Гренландии, строительство штаб-квартиры для датского Арктического командования на острове и прокладку нового морского оптоволоконного кабеля между Гренландией и Данией, который, по всей видимости, будет также подключен к телекоммуникационной инфраструктуре Фарерских островов. Кроме того, в соответствии с октябрьским соглашением планируется учредить особое подразделение быстрого реагирования для Арктики, своего рода датский «арктический спецназ», закупить дополнительные американские истребители пятого поколения F-35 и арктические патрульные корабли.

Разбор интересной самой по себе гренландской коллизии мы решили дополнить обсуждением более широкой региональной повестки — особенностей политического позиционирования арктических государств, связей и противоречий между ними. Нашим проводником в хитросплетениях северных дел выступил Никита Белухин, младший научный сотрудник отдела европейских политических исследований ИМЭМО РАН.

— Какова была реакция Дании и самой Гренландии на выходку Дональда Трампа в начале года?

— У островитян заявления американского президента вызвали шок. «Гренландия — наша. Мы не продаемся. Мы не должны проиграть нашу долгую борьбу за свободу», — заявил тогдашний глава гренландского правительства Муте Эгеде. Что забавно, незадолго до заявления Трампа король Дании утвердил новый герб королевства, где изображение белого медведя, символа Гренландии, стало более значимым.

— Последовала ли нота с отповедью от датского МИДа?

— Датчане решили прибегнуть к своему излюбленному инструменту — публичной дипломатии. В апреле министр иностранных дел Дании Ларс Лёкки Расмуссен опубликовал в социальной сети Instagram (запрещена в России. — «Монокль») обращение, где заявил, что притязания США в принципе неприемлемы, что Дания и США союзники и всегда ими были. Примечательно, что обращение было опубликовано на английском языке, то есть было явно адресовано американской аудитории.

А Метте Фредериксен записала видеоклип, тоже на английском языке, где она стоит на борту военного корабля, за ней боевой вертолет, а по сторонам от нее — прошлый и нынешний главы гренландского правительства. Премьер говорит, что заявления об аннексии Гренландии неприемлемы. Картинка очень символическая: она и содержит демонстрацию военной решимости, и символизирует единство и диалог королевства с Гренландией. Этот ролик датчане сумели растиражировать на основных американских телеканалах — CNN, ABS.

То есть налицо асимметричный ответ — внятный, но мягкий, попытка разрядить обстановку. Это вообще в традиции датчан — реагировать не в лоб на острые ситуации. Показательно, что датское посольство в Вашингтоне на фоне резких заявлений Трампа разместило вакансию на позицию специалиста по публичной дипломатии. При этом департамент по «мягкой силе» в самом датском МИДе почему-то проработал совсем недолго, с 2007 по 2013 год.

— Вы полагаете, что Трампа можно остановить «мягкой силой»?

— Конечно нет. Здесь речь идет скорее о формировании общественного мнения. Основная проблема в том, что если США действительно захотят как-то существенно трансформировать свое военное присутствие в Гренландии, то датчане будут поставлены перед фактом и им не останется ничего иного, как смириться с новой реальностью. Более того, для этого будет правовое основание. В Договоре об обороне Гренландии 1951 года и в соответствии с теми изменениями, которые в этот договор вносились, предусмотрено обязательство США консультироваться и информировать как датские, так и гренландские власти о предпринимаемых военных шагах на гренландской территории. К таковой активности можно отнести создание и модернизацию военных баз, а также разворачивание собственного морского патрулирования в гренландских водах.

При этом сама процедура достижения согласия между Данией и США по поводу создания новых американских военных объектов, изменения их географических границ или модернизации существующих четко не прописана. В годы холодной войны изменения параметров американских объектов в Гренландии происходили, как правило, через обмен дипломатическими нотами, то есть, к примеру, вовлечение парламента было минимальным.

— Это первые притязания США на Гренландию или нет?

— Исторически, конечно, далеко не первые. Впервые США предложили приобрести Гренландию в 1867 году, сразу после покупки Аляски у Российской империи. Впоследствии США пытались приобрести Гренландию за 100 млн долларов после Второй мировой войны, когда в Гренландии была создана американская военная инфраструктура.

Но не все так однозначно. Хотя США несколько раз предлагали Дании приобрести Гренландию, не менее часто они признавали датский суверенитет над этим арктическим островом. Это, например, произошло в августе 1916 года в ходе переговоров между США и Данией о продаже Датской Вест-Индии. Тогда США заявили, что не имеют возражений по поводу распространения датских политических и экономических интересов на всю территорию Гренландии. Соответствующая декларация госсекретаря США Роберта Лансинга до сих пор хранится в Государственном архиве Дании. Аналогичные гарантии давались и при подписании Договора об обороне Гренландии в апреле 1941 года. Посол Дании в США Генрик Кауфманн тогда пафосно заявил, что в эпоху нарушенных договоров слову американского народа и правительства можно верить.

В августе 2017 года, в свой первый президентский срок, Дональд Трамп выдвинул идею приобрести Гренландию у Дании за деньги. Основным предлогом трамповского наступления на Гренландию было недовольство медлительностью Дании в модернизации патрулирования систем наблюдения в Северной Атлантике и в Арктике. Нет радаров, нет достаточного количества морской авиации, четыре старых патрульных корабля — этого явно недостаточно для того, чтобы такое пространство контролировать и прикрывать, отслеживая действия потенциального противника.

— А свои базы в Гренландии не позволяют американцам контролировать это пространство?

— Сейчас у США одна база в Гренландии. Изначально это авиабаза Туле на северо-западе острова, в апреле 2023 года она была переименована в космическую базу Питуффик. Она является частью системы противоракетной обороны США. А вот что касается контроля за Фареро-Исландским рубежом, важнейшим стратегическим районом Северной Атлантики в части операций подводных лодок, то здесь до сих пор наблюдаются серьезные бреши. Об этом известно не только Трампу — НАТО активно предупреждает об этом последние десять лет.

Здесь вопрос скорее в том, чего именно США хотят в Гренландии. Что-то связанное с модернизацией ПРО или же именно строительство дополнительных радаров с целью противолодочной борьбы в Северной Атлантике? Здесь пока ясности нет. Надо ждать дальнейших шагов американской администрации.

Арктический статус для Дании — это доступ к политическому диалогу высокого уровня. И доступ к выстраиванию определенных арктических норм. От регулирования полярного судоходства до регулирования рыбной ловли, до прав коренных народов. Для такой малой страны, как Дания, это очень ценно

— У США и Канады консолидированная позиция по арктическим вопросам?

— В вопросе угроз и управления безопасностью у этих стран наблюдается некое единство. В частности, вопросы обороны Гренландии и северных территорий Канады решаются на двусторонней основе Канадой и США. Кроме того, они имеют единое Командование воздушно-космической обороны Северной Америки (NORAD). Никакое НАТО здесь, по сути, не присутствует. В то же время в вопросах регулирования судоходства в Северо-Западном проходе у США и Канады до сих пор имеются определенные противоречия.

Ледяная кладовая

— Ресурсная мотивация США завладеть Гренландией, на ваш взгляд, вторична?

— Мне кажется, ведущим является оборонно-стратегический мотив. Риторика о редкоземах — это больше для широкой публики, тем более что разработка месторождений в суровых арктических условиях и в отсутствие инфраструктуры потребует гигантских инвестиций.

Гренландия с момента обретения автономного статуса заявляла, что добыча природных ресурсов может стать основой независимости острова. В 2013 году она отменила мораторий на добычу урановой руды. В основном потому, что на крупнейшем месторождении Кванефьельд руда вместе с ураном содержит еще редкоземельные металлы. После выборов в апреле 2021 года этот мораторий ввели заново, и он действует до сих пор.

Весьма показательна история блокирования США попыток экономической экспансии Китая в Гренландии. В 2018 году КНР предложила профинансировать строительство сети аэропортов на острове. Тогда Пентагон публично выразил озабоченность тем, что Пекин может использовать задолженность по этому проекту для наращивания своих позиций в автономии. В результате американское минобороны профинансировало этот проект совместно с датскими властями.

— Какая-то горнодобыча сейчас в Гренландии ведется?

— Несмотря на широкий спектр разведанных на острове твердых полезных ископаемых, значительные разработки отсутствуют, ряд шахт и рудников со значительными невыработанными ресурсами заброшены. Есть в небольших масштабах добыча угля, железной руды и рубинов. Канадцы начинали добычу молибдена. Есть производство цемента. На острове разведана нефть, но ее очень сложно добыть. В январе 2025 года Гренландия утвердила стратегию разработки природных ресурсов. Она во многом пытается соответствовать зеленому курсу ЕС. В частности, на острове есть потенциал развития гидроэнергетики. Среди возобновляемых источников энергии это, возможно, единственное, на что Гренландия может делать ставку.

Разработка нефтегазовых месторождений на острове с лета 2021 года приостановлена. «Нефтяная сказка» в Гренландии не сложилась из-за нерентабельности. Но насколько этот запрет категорический, сказать трудно: гренландские власти склонны часто менять природоохранное и налоговое законодательство, что отпугивает иностранных инвесторов. В придачу экологические нормы здесь намного более строгие, чем, например, в Африке и даже в некоторых европейских государствах.

Но при этом министр минеральных ресурсов Гренландии Наайя Натаниэльсен в этом году заявила, что Трамп ломится в открытую дверь: если американские компании готовы вкладываться в разработку природных ресурсов на острове, то они готовы к сотрудничеству. И определенные подвижки в этом направлении есть. Недавно американская компания Critical Metals подала заявку на приобретение редкоземельного месторождения Танбриз в Гренландии, пытаясь одновременно получить грант от правительства США в рамках Закона о производстве оборонной продукции. Примечательно, что по инициативе администрации Трампа сейчас обсуждается конвертация этого гранта в восемь процентов акций Critical Metals, которые будут напрямую принадлежать Белому дому.

— Есть ли у Гренландии свой интерес к США?

— Есть. Например, Гренландии хотелось бы улучшить качество интернет-связи на своей территории. Сегодня остров с остальным миром связывают только два оптоволоконных кабеля. Связь не везде приемлемая. Есть случаи пиратского подключения пользователей к сети спутникового интернета Starlink. Если бы эти услуги удалось легализовать, Гренландия оказалась бы в большом плюсе. Но непонятно, зачем Илону Маску рынок размером 56 тысяч человек.

Статус дороже денег

— Если представить, что Гренландия становится тем или иным способом частью США, как это изменит политический и военный баланс в Арктике?

—Это в первую очередь повысит арктический статус США. Америка значительно расширит свою зону континентального шельфа. Оборонные и стратегические возможности США в Северной Атлантике, несомненно, увеличатся. С другой стороны, потеря Гренландии обнулит статус Дании как арктической державы.

—А зачем Дании этот статус? Прекрасная, ухоженная страна, вкуснейшая консервированная ветчина, симпатичные пейзажи с ветряками в море, родина «Оземпика». Зачем датчанам эта головная боль с Арктикой?

— Хороший вопрос! Им задаются в том числе и в самой Дании. Многие в королевстве считают арктический остров чемоданом без ручки. Более половины бюджета Гренландии дотируется Данией. И это без учета того, что Дания обеспечивает работу правоохранительных органов и системы здравоохранения на территории Гренландии, обеспечивает функционирование денежной системы, и, наконец, оборона и внешняя политика автономии также лежат на Дании. В годы холодной войны США были склонны закрывать глаза на то, что уровень оборонных расходов Дании не соответствовал нормам НАТО, поскольку неявно учитывалась работа королевства по обеспечению обороноспособности Гренландии. Сейчас подобную скидку никто не делает, напротив, Данию все чаще именуют «арктическим безбилетником». Причем задолго до Трампа Данию начали жестко критиковать за неадекватное обеспечение обороны и безопасности острова сами гренландцы.

После окрика Трампа в начале года расходы Дании на оборону Гренландии уже значительно выросли и будут расти дальше. Флот кораблей, патрулирующих остров, требует обновления. Датчане вдруг озаботились тем, чтобы новые корабли были построены исключительно по датским проектам на датских верфях. Соответствующие компетенции у них вроде и есть, если иметь в виду классы кораблей «Абсалон» и «Тетис», но датчанам все равно предстоят колоссальные усилия и огромные расходы. Проще было бы закупить что-то готовое или начать совместную разработку. И порой кажется, что Дания могла бы более эффективно использовать ресурсы, уходящие в Гренландию и в связи с Гренландией, по другим направлениям.

— Но аргументы в пользу арктического статуса все же перевешивают? Каковы они?

— Это в первую очередь доступ к политическому диалогу высокого уровня. И это доступ к выстраиванию определенных арктических норм. От регулирования полярного судоходства до регулирования рыбной ловли, до прав коренных народов и так далее. Это возможность задавать арктическую повестку. Для такой малой страны, как Дания, это очень ценно.

— Если Гренландия недовольна датской оборонительной политикой, милости просим под крыло дядюшки Дональда. Он, может, и не скажет спасибо, но с удовольствием возьмет остров себе.

— Под американское крыло гренландцы тоже не хотят — они стремятся к независимости. Для гренландцев идеальной моделью, мне кажется, могла бы служить Исландия, имеющая собственную службу береговой охраны. Есть такая служба и у другой датской автономии — Фарерских островов.

На самом деле Фареры намного более подготовлены к независимости, чем Гренландия, но в отличие от нее стараются вопрос независимости серьезно не педалировать, предпочитая отстаивать свою внешнеполитическую субъектность по конкретным важным для них вопросам. Например, в январе 2025 года на основе Закона о самоуправлении 1948 года Дания и Фарерские острова создали специальную экспертную комиссию, которая должна решить вопрос, могут ли Фареры быть самостоятельным членом Всемирной торговой организации. Автономия добивается самостоятельного членства в ВТО очень давно, они крупный игрок на международном рынке свежей рыбы и морепродуктов, хотят в этой отрасли иметь свободу рук от Дании.

Все мы помним «фарерскую рыбную сказку» десятилетней давности, когда после введения первых санкций Запада против России и контрсанкций против европейской продукции АПК в нашу страну хлынул поток рыбной продукции с Фарерских островов, которые оказались вне периметра санкций и контрсанкций. Мы отлично дружили: фарерцы открыли свое представительство в Москве в здании датского посольства. Россия даже хотела пригласить эту страну стать членам ЕАЭС. После 2022 года отношения стали прохладнее, торговля с Россией замерзла. Тем не менее соглашение об обмене рыбных квот между Фарерскими островами и Россией действует. И наши рыболовные суда по-прежнему могут заходить в фарерские порты. Правда, уже не для ремонта, а для пополнения припасов, для разгрузки, перегрузки рыбы. Фарерцы продлили это соглашение в 2024 году, что вызвало большую критику со стороны Дании и со стороны Великобритании.

Интуитивная независимость инуитов

— Давайте вернемся к Гренландии. Как развиваются ее отношения с Копенгагеном?

— Впервые противоречия между Данией и Гренландией вошли в острую фазу в апреле 2021 года, когда на парламентских выборах на острове на четыре года к власти пришла партия «Народное сообщество». В этот период Гренландия начала буквально шантажировать Копенгаген, активно разыгрывая карту колониального прошлого. Причем, что очень интересно, основная масса претензий, которые Гренландия предъявляет к Дании, связана с периодом после 1953 года, когда Гренландия стала амтом, то есть полноправной частью Королевства Дания, и происходила активная модернизация гренландского общества. Именно в последние семь десятилетий оформились гренландское самосознание и идентичность, нашедшие свое выражение в творчестве гренландских художников, музыкантов, которые заметны даже на глобальном уровне. В некотором смысле парадоксально, что все это стало возможным за счет грантов со стороны Дании, грантов Северного совета и Совета министров северных стран.

Мне кажется, наилучшая стратегия датчан в случае с гренландской независимостью — создавать различные координационные форматы, разрешая или как минимум заговаривая возникающие противоречия. И тем самым сохранять содружество Дании, Гренландии и Фарерских островов

— В чем отличия гренландских инуитов от канадских инуитов и инуитов Аляски? Генетически это один народ? Язык один?

— Да, инуиты — это коренная арктическая народность. Языки вроде и родственные, но различия в диалектах порой существенны. Морское пространство между Канадой и Гренландией большую часть года замерзает, канадские и гренландские инуиты ходят друг к другу в гости. Государственный суверенитет размывается, здесь нет четких границ. Их и не может быть, потому что правят бал невероятно суровые природные условия, где выжить могут только инуиты.

Инуиты считают себя органической частью арктического природного ландшафта. В апреле 2023 года был опубликован проект конституции Гренландии, в котором провозглашалось, что гренландский народ — это неотъемлемая часть природы. Инуиты — это часть Арктики, а Арктика — часть инуитов. Это люди, сросшиеся с природой, в которой они обитают. И это не метафора — переход инуитов к «цивилизованной» жизни наносит вред их здоровью, так как, например, они генетически подвержены синдрому непереносимости сахарозы. Проблема алкоголизма инуитов, к сожалению, также стоит очень остро.

Любопытно, что символом совместного председательства Дании, Гренландии и Фарерских островов в Арктическом совете стали три тюленя. Тюлень — это животное, из которого можно сделать все необходимое для выживания в Арктике. Мясо, жир, шкура — все, что необходимо, можно получить, благодаря тюленю.

Различия инуитов касаются в значительной степени политической субъектности. Именно гренландские инуиты стремятся к созданию полноценного государства. И в статье 21 закона, определяющего статус Гренландии в составе Королевства Дания, прописана процедура обретения этой независимости. Она предполагает, что сначала Дания и Гренландия утвердят условия соглашения об обретении Гренландией независимости, затем этот документ должен быть одобрен гренландскими законодателями и поддержан на гренландском референдуме. Но, что самое необычное, в законе 2009 года прописано, что за это соглашение должен проголосовать и датский фолькетинг. На самом деле в содержании этих этапов много подводных камней, поэтому в Гренландии с конца 2024 года работает специальная юридическая комиссия, которая должна объяснить, как это все должно работать на практике и что делать, если что-то пойдет не по плану.

И конечно, это, с одной стороны, толкает гренландцев к сепаратизму. А с другой — опять же, Гренландия — страна парадоксов — островитяне по этому пути не слишком-то идут. В упомянутом законе предусмотрена возможность перехода различных областей управления к гренландским властям — от регулирования дорожного движения до формирования правоохранительных органов и налоговой службы. Замысел таков, чтобы все эти разные области постепенно переходили гренландцам. Но штука в том, что за последние шестнадцать лет под контроль гренландских властей не перешло ни одной из задуманных областей управления. За исключением в первую очередь контроля над природными ресурсами. Но это было предусмотрено самим законом изначально.

— По-моему, ничего парадоксального. Типичная подростковая инфантильность. Взрослость на словах, а всю ответственность за серьезные дела удобно оставить маме.

— Не вполне так. Мне кажется, что гренландцев в первую очередь волнует внешнеполитическая самостоятельность. Именно возможность вести самостоятельную дипломатию, независимую от Копенгагена. Самостоятельно говорить с США, с Канадой, с ЕС, не привлекая датских дипломатов. И как раз спекулируя на теме независимости, гренландцам удалось добиться своего участия в коллективном председательстве в Арктическом совете.

И вот еще что интересно. В мае 2024 года глава гренландского правительства заявил о бойкоте Северного совета и Совета министров северных стран. В первый входят пять стран — Исландия, Дания, Швеция, Норвегия, Финляндия, которые после Второй мировой войны активно занимались налаживанием регионального сотрудничества. Воплощением этого сотрудничества стал Северный совет (СС) — это межпарламентский орган — и Совет министров северных стран (СМСС) — межправительственный орган. Эти институты занимаются вопросами, связанными с интеграцией стран Северной Европы — унификацией трудового законодательства, упрощением трансграничного перемещения людей между этими странами и так далее. В работе СС и СМСС участвуют автономные территории североевропейских стран — датские автономии Гренландия и Фареры, а также Аландские острова, автономная территория Финляндии. Автономии добиваются самостоятельного статуса в рамках этих организаций, наряду с пятеркой государств-членов. И демарш гренландского экс-премьер-министра Муте Эгеде был связан как раз с этим вопросом. Он заявил: пока вы не дадите нам равноправный статус, я бойкотирую работу этих органов.

— Какова позиция Дании в отношении подобных выходок?

— Надо сказать, что гренландский шантаж начинает приносить плоды: в нынешнем году все три автономии получили постоянные места в президиуме Северного совета.

Датчане оказываются в довольно сложной ситуации. Они вынуждены по-прежнему так или иначе координировать свою внешнюю политику с Гренландией, потому что та, как я уже говорил, является основой арктического статуса Дании. И, зная это, Гренландия этим рычагом давления на метрополию активно пользуется. А тут еще Трамп проявил неподдельный интерес к их острову, что еще больше повысило самомнение гренландских политиков.

Правда, нынешней весной Дания получила своего рода передышку на четыре года: на парламентских выборах победила партия «Демократиит», которая в вопросе о независимости придерживается умеренной позиции — говорит, что только вместе с Данией мы должны идти к независимости. В этом плане датчанам повезло, в какой-то степени можно расслабиться на следующие четыре года. Более радикальная партия «Налерак» заняла второе место на выборах, и ее представители не вошли в гренландское коалиционное правительство.

Речи о референдуме о независимости на острове пока не идет. Показательно, что после апрельских выборов внешнеполитическое ведомство Гренландии сменило название. Если раньше оно именовалось министерством иностранных дел и независимости, то после прихода к власти нового правительства слово «независимость» улетучилось из названия. Теперь это министерство иностранных дел и научных исследований.

В то же время стоит обратить внимание на следующий показательный факт. 12 мая нынешнего года председательство в Совете перешло к Дании. Впервые председателем комитета старших должностных лиц в Арктике будет представитель Гренландии Кеннет Хёк. Его заместителем будет представитель Фарерских островов, еще одной датской автономии, а просто старшим должностным лицом будет представитель Дании. Это прецедент и эпохальное для Гренландии событие — ранее должность председателя всегда занимал карьерный датский дипломат. Оно свидетельствует о растущей самостоятельности и субъектности гренландского политикума.

Мне кажется, наилучшая стратегия датчан в случае с гренландской независимостью — создавать различные координационные форматы, разрешая или как минимум заговаривая возникающие противоречия. И тем самым постоянно поддерживать некое единство со своей автономией, сохранять содружество Дании, Гренландии и Фарерских островов.

«Восьмерка», «Пятерка», «Круг»

— Теперь хотелось бы поговорить более широко — о взаимоотношениях арктических государств друг с другом и с неарктическими странами. Для начала давайте уточним: сколько стран входит в арктический клуб?

— Традиционно арктическими считаются восемь государств — Россия, Норвегия, Финляндия, Швеция, Дания (благодаря Гренландии), Исландия, США и Канада.

— Институциональной рамкой взаимодействия арктической «восьмерки» является Арктический совет, верно?

— Арктический совет работает в соответствии с Оттавской декларацией 1996 года. Это не классическая международная организация. Скорее это межправительственный форум высокого уровня. Деятельность АС сконцентрирована в шести рабочих группах, занимающихся вопросами экологии, биоразнообразия, регулирования морского судоходства в Арктике, предупреждения ЧС. В деятельности совета также активно присутствует тематика коренных народов. Организации коренных малочисленных народов Севера имеют статус специальных участников Арктического совета.

С началом СВО деятельность совета застопорилась. Россия рассматривала вопрос своего выхода из АС, что фактически означало бы прекращение его работы как многостороннего института. Прерывание работы Арктического совета сильно ударило по связям между коренными народами. Однако благодаря усилиям Норвегии, председательствовавшей в совете с мая 2023-го по май 2025 года, отчасти удалось смягчить антироссийскую истерию и сохранить площадку. Деятельность рабочих групп АС продолжается, хотя и в усеченном онлайн-формате.

— Зачем Арктический совет нужен России?

— Ценность АС в диалоге между арктическими специалистами различного профиля — полярниками, биологами, экологами, специалистами из других областей и, что немаловажно, между коренными народами Арктики. Это международная кладовая арктических компетенций и накопленного опыта взаимодействия, некая подпорка, «батут», подталкивающий достижение двусторонних и многосторонних соглашений в Арктике. Дело в том, что есть фундаментальная общность интересов между его государствами-членами. Интерес заключается в том, чтобы именно эти восемь государств определяли правила игры в Арктике. Чтобы арктический регион не превращался в некое интернационализированное пространство, где нормы поведения и работы могут устанавливать неарктические государства. Например, тропический Китай, объявивший себя семь лет назад околоарктическим государством и активно продвигающий свои интересы в Арктике.

— А чего Китай хочет в Арктике?

— Китай стремится превратить Арктику в некое глобальное наследие человечества, чтобы все страны мира могли принимать участие в управлении ею. По сути, превратить ее во вторую Антарктику. Впрочем, присутствие Китая в Арктике не стоит преувеличивать, потому что Арктика для Китая не является высоким приоритетом. Это не тот регион, куда Китай направляет основные свои усилия, скорее это периферия его интересов.

— Но руководство России активно приглашает незападных партнеров, прежде всего Китай, к сотрудничеству в Арктике и работе на Севморпути.

— Все верно. Но правила сотрудничества здесь задает Россия. Повторяю, глубинный интерес всех арктических государств — не превращать Арктику в новую Антарктику, в часть некого глобального общего блага, на которое могут претендовать все государства мира.

— Договор об Антарктике 1959 года объявляет ее демилитаризованной зоной, там запрещается разведка и добыча минеральных ресурсов, зато любая страна мира может вести там научные исследования, строить исследовательские станции и так далее. Почему аналогичный режим не может быть установлен для Арктики?

— Сначала позволю себе ремарку: наличие договора 1959 года не означает отсутствие противоречий между представителями мирового сообщества касательно выдвигаемых ими прав на Антарктику. Скажем, Норвегия не отказывается от присвоенного себе статуса уникальной полярной державы, имеющей свои территориальные претензии и в Арктике, и в Антарктике. Так что притязания и противоречия есть, просто они пока подморожены.

Для многих неарктических государств, прежде всего для Китая, именно «Арктический круг» стал пунктом входа в Арктику. Таким образом, своим демаршем Исландия нарушила исключительность арктических государств

Теперь по существу вашего вопроса. Важнейшее различие полярных областей состоит в том, что Антарктика — континент, а Арктика — морское пространство, пусть на значительной территории скованное льдом. Соответственно, главным правовым документом для Арктики служит Конвенция ООН по морскому праву 1982 года.

— Влиятельная океанская держава, США, не подписала эту конвенцию. А многие страны-подписанты трактуют различные статьи этой «конституции морей» по-своему, в выгодном для себя ключе.

— Тем не менее координирующую и регулирующую роль конвенция выполняет. Само наличие такого многостороннего документа определяет дух мирного поведения держав в Мировом океане. В частности, мирным путем, через многолетние переговоры в рамках прописанных процедур идет спор между Данией и Канадой. А летом 2022 года Гренландия и Канада разрешили давний территориальный спор вокруг острова Ханса, крохотного необитаемого клочка земли, расположенного в проливе Кеннеди между ними. В итоге остров договорились разделить по оврагу, разрезающего его на две неравные части.

— Помимо арктической «восьмерки» есть еще арктическая «пятерка». А это что такое?

— Это пять государств, имеющих непосредственный выход к Северному Ледовитому океану. Это «восьмерка» без Швеции, Финляндии и Исландии.

— А почему Исландию не включили?

— Исландия как раз очень обиделась, что страны — подписанты Илулиссатской декларации 2008 года о создании Arctic 5, или, коротко, А5, забыли ее пригласить в «пятерку».

— Что провозглашает эта декларация?

— Документ определяет необходимость совместных действий при защите уязвимых арктических экосистем, средств к существованию местных жителей и коренных общин, при решении проблем изменения климата, безопасности на море. Подтверждается незыблемость действующего правового режима в Арктике, недопустимость его интернационализации.

В пику А5 Исландия активно продвигает свой формат — созданный ею в 2013 году «Арктический круг». Это некий форум без постоянного членства, открытый для всех желающих. На ежегодные заседания форума в Рейкьявике съезжаются представители самых разных государств, от ОАЭ до Южной Кореи, а тематические сессии форума проводились и в Дубае, и в Сеуле, и в Сингапуре. Для многих неарктических государств, прежде всего для Китая, именно «Арктический круг» стал пунктом входа в Арктику. При этом официальный представитель Дании впервые приняла участие в форуме лишь в октябре 2017 года. Таким образом, своим демаршем Исландия нарушила исключительность арктических государств.

Интересно, что Гренландия активно использует и эту площадку для продвижения собственных внешнеполитических инициатив, отличных от курса Дании. В ближайшее время, на мой взгляд, эта фронда будет серьезной точкой напряжения для Копенгагена. Потому что и ЕС, и США все больше хотят говорить уже напрямую с Гренландией, в обход Королевства.

— Исландия — единственная страна «восьмерки», кто терпимо относится к размыванию арктической идентичности?

— Я бы сказал, что и Норвегия склонна придерживаться самостоятельного внешнеполитического курса в Арктике. Особенно выпукло это проявляется во взаимоотношениях Норвегии с Китаем. Она ведет с Пекином свой диалог, проводя отличную от общеевропейской линию. В частности, Норвегия, как и Исландия, вела двусторонние переговоры с Китаем об установлении режима свободной торговли. Исландия стала первой европейской страной, заключившей с Китаем соглашение о зоне свободной торговли, но в случае Норвегии переговоры в итоге вновь оказались заморожены, хотя Осло и хочет более широкого и упрощенного доступа своих компаний на китайский рынок.

Сегодня и Норвегия, и Дания активизируют свое научное сотрудничество с Китаем в Арктике. При этом совершенно его не афишируя.

Милитаризация Арктики и Атлантики

— Как изменилась конфигурация системы безопасности на Севере — в Арктике и на Балтике — после вступления Финляндии и Швеции в НАТО?

— Обе страны давно и активно сотрудничали с НАТО, поэтому каких-то резких изменений, в частности неожиданностей для России, формальное вступление Швеции и Финляндии в Альянс не принесло.

Пока мы наблюдаем адаптацию даже не столько армий, сколько инфраструктуры обеих стран к натовским требованиям и стандартам. Банальный пример: из 44 военных аэродромов в Швеции ни один не готов к приему тяжелой транспортной авиации НАТО. До сих пор.

— Какие проблемы? Короткие взлетно-посадочные полосы?

— Проблемы с покрытием взлетно-посадочных полос. Проблемы с тем, что не все гражданские аэропорты подключены к радиолокационной сети. В ряде аэропортов диспетчеры управляют взлетом и посадкой бортов с помощью биноклей.

Серьезной модернизации требует и шведская сеть железных дорог: сейчас она не готова удовлетворить потребность в переброске больших воинских контингентов. Аналогичная ситуация и в Финляндии: там в северных районах еще сохраняются участки с «русской» широкой колеей. Сейчас обе страны подписали меморандум в рамках северного оборонного сотрудничества и активно привлекают средства ЕС для модернизации своей железнодорожной сети.

Обе страны планируют также увеличить личный состав вооруженных сил за счет расширения призыва, а также повысить оборонные расходы до трех процентов ВВП. Но проблема в том, что деньги не всегда легко трансформировать в вооружение. Это очень долгий процесс. Особенно учитывая, что многие вооружения еще предстоит разработать. К примеру, перед шведской компанией Saab стоит проблема модернизации истребителей Gripen последнего поколения. Кроме того, серьезное значение придается тому, чтобы повысить не только обороноспособность, но и конкурентоспособность ВПК, отбить сделанные инвестиции. В частности, Швеция активно добивается экспортных заказов на свои подводные лодки в Польше.

— Какие козыри имеет Швеция в арктической политике?

— Швеция, на мой взгляд, больше балтийская, чем арктическая страна. И для НАТО как пункт входа в Арктику важнее Норвегия. Более того, с вхождением Швеции и Финляндии в НАТО еще более возросла ценность Норвегии как транзитного пункта, откуда доставленные морем вооружения с побережья могут быть переброшены в северные районы Швеции и северные районы Финляндии.

А эти страны все-таки в большей степени концентрируются на проблемах безопасности Балтийского моря. Это их зона ответственности. Например, Швеция располагает специальными подводными лодками, которые разрабатывались ею специально для мелководной Балтики.

Что касается арктического потенциала НАТО, то здесь весьма значителен потенциал британских вооруженных сил. Они и более многочисленны, чем датские, и располагают большими ресурсами.

А Норвегия активно используется для тренировки арктических подразделений европейских стран НАТО. Туда приезжают, чтобы научиться воевать в Арктике, отрабатывают и десантные операции, и сухопутные операции, и работу авиации. Достаточно тревожно, что Норвегия пытается в последнее время приглашать делегации НАТО на Шпицберген, несмотря на демилитаризованный статус острова, что вызывает озабоченность и критику России.

Что меня по-настоящему сильно тревожит, так это растущая милитаризация Арктики. Сегодня даже представитель Полярного совета инуитов заявляет, что коренные народы понимают важность военных мер в Арктике, с пониманием относятся к росту военного присутствия Дании в Гренландии. Это составляет разительный контраст с духом и буквой международных арктических деклараций последних десятилетий, исходивших из принципов сотрудничества региональных держав и их приверженности мирному решению споров.