В течение последнего месяца рейтинг поддержки Макрона среди французов держится на рекордно низком уровне 11–14%. Главной причиной непопулярности президента Франции стала негативная экономическая ситуация в стране, которую не могут исправить быстро сменяющие друг друга составы правительства. И Макрон решил пойти по стопам президента США Дональда Трампа, который предпочитает решать свои внутриэкономические проблемы за счет других стран, облагая их данью в виде повышения таможенных тарифов и вымогая инвестиции в американскую экономику под угрозой введения еще более высоких таможенных пошлин.

В 2024 году товарооборот между Францией и Китаем превысил 104 млрд долларов, из которых экспорт китайских товаров во Францию составил 78 млрд, а французский экспорт в Китай всего 26 млрд. И Макрон нацелился поживиться за счет торгового дефицита в 52 млрд долларов. Но в отличие от грубоватого Трампа, говорящего прямо и по делу, Макрон, как человек культурный, умело завуалировал попрошайничество под комплимент. «После тридцати лет глобализации, в значительной степени способствовавшей росту и инновациям в Китае, китайцы теперь обладают передовыми технологиями, которыми они могут делиться со своими надежными партнерами, особенно с европейскими», — сказал французский президент. Кроме того, он заявил, что наблюдаемые торговые дисбалансы между ЕС и Китаем несут риск финансового кризиса, и потребовал от Китая обеспечить сбалансированные отношения, увеличить инвестиции во Францию, а также создать «справедливую среду» для европейского бизнеса в Китае.

Председатель КНР Си Цзиньпин поспешил успокоить сильно переживающего «об устойчивости мировой экономики» Макрона, заявив, что «взаимозависимость не является риском, а переплетение интересов — угрозой». Но в то же время китайский лидер дал понять, что может пойти навстречу просьбам гостя, выразив готовность импортировать больше французских товаров, но тут же попросил в ответ создать «справедливую и благоприятную среду» для китайского бизнеса во Франции.

Стороны подписали 12 соглашений о сотрудничестве в энергетике, атомной промышленности, авиации и в ряде других областей, они явно носят характер договоров о намерениях, поскольку детали большинства из них публично не разглашались. Некоторые ранее анонсированные сделки вообще были сорваны. Все-таки вес Франции в глазах китайского руководства ниже, чем у США, и попытка оказать давление на Пекин явно провалилась.

Вторая задача Макрона была еще сложнее, и, прямо скажем, она и вовсе невыполнима: он попытался добиться от Китая поддержки своей антироссийской внешнеполитической линии. Эту гадкую затею президент Франции облек в форму заботы о мировой стабильности, на этот раз политической. «Мы столкнулись с риском распада международного порядка, который десятилетиями обеспечивал мир во всем мире» — так Макрон попытался пугать Си Цзиньпина. Но это все равно что угрожать рыбе водой. Китай много раз давал понять, что считает сложившееся мировое устройство, во главе которого стоят США, несправедливым.

Затем Макрон перешел от лирики к конкретике и призвал Си Цзиньпина использовать влияние Китая на Россию, чтобы достичь прекращения огня в Украине. Китайский лидер вежливо ответил, что поддерживает справедливое и приемлемое для всех мирное соглашение.

Чуть более месяца назад Дональд Трамп обратился к Си Цзиньпину с аналогичной просьбой, но получил категорический отказ. Казалось бы, на что вообще мог рассчитывать Макрон? Однако президент Франции искренне считает, что он мог обратиться к Си Цзиньпину с такой просьбой, поскольку у них якобы «особые отношения». Макрон еще весной 2023 года после своего визита в Китай объявил, что Европа должна уменьшить свою зависимость от США и избежать втягивания в конфронтацию между Пекином и Вашингтоном из-за Тайваня. Безусловно, в Китае услышали эти слова и явно одобрили. Но при этом в Пекине понимали, что Макрон, атакуя антикитайскую линию президента США Джо Байдена, решал свои собственные задачи: он пытался стать лидером ЕС. А кроме того, как это часто с ним бывает, одними словами все и закончилось. Однако президент Франции живет в собственной реальности, в которой он лидер могущественной страны, а его просьбы способны изменить приоритеты внешней политики Китая.