Почему образованные, успешные и умные люди отдают преступникам свои состояния, квартиры, а потом идут поджигать военкоматы? Что заставляет логику отключаться, а здравый смысл — молчать?

Это интервью — попытка заглянуть за кулисы этого мира. Мы поговорили с Романом Силантьевым, доктором исторических наук и заведующим лабораторией деструктологии Московского государственного лингвистического университета. Он на основании десятков проведенных экспертиз объясняет, как работает механизм дистанционного порабощения.

— Давайте начнем с деструктологии. Чем она занимается и почему ее пришлось выделить в отдельное направление?

— Деструктология — молодая наука, она выросла из политологической дисциплины конфликтологии, а появилась ввиду необходимости отвечать на новые угрозы. Как, например, раньше на стыке наук сформировалась суицидология.

Есть немало гибридных явлений, которые частично относятся к компетенции религиоведов, частично — политологов, а частично — культурологов, но лучше изучать их в комплексе. Например, террористическая субкультура Колумбайна, «игры смерти», движения некрокоммунистов и «живых нелюдей», сфера магических услуг и психокульты. И конечно, дистанционные преступления, которые не только имеют мошеннический характер. Их экспертиза требует определенной широты знаний, которую как раз имеют деструктологи. Мы делаем экспертизы, по которым запрещают сатанистов, осуждают на пожизненные сроки колумбайнеров, сажают инфоцыган, ведьм и так называемых режиссерок.

— То есть всесторонне выявляются и методы мошенников?

— Дело в том, что они не совсем мошенники. Есть мошенники классические, которых интересуют только деньги жертв, а есть мошенники, которые имеют и другие цели, которые людей или доводят до суицида, или делают из них биодронов. У нас появилась новая разновидность одновременно жертв и преступников. Как раз мы специализируемся на биодронах. Здесь не только наблюдается психологическое воздействие с целью изъятия у жертвы средств, здесь хорошо видна политическая злая воля.

Насколько мне известно, биодроны только у нас выявлены. Жертв мошенничества — десятки миллионов за пределами нашей страны. Собственно, и не с нас все это началось. А вот биодроны пока есть только у нас. И это уже действительно та самая гибридная война, когда мошенники становятся оружием враждебных сил. Ну, точнее, Украины и ее союзников.

— Как людей доводят до совершения преступления?

— Как правило, предварительно украв у них все имущество.

— Это важно?

— Это важно, поскольку они находятся в особом положении. Они не только хотят «помочь нашим спецслужбам», как считают, но еще и вернуть свое имущество. Это дополнительно стимулирует их к преступной деятельности.

«Производство» биодрона — это крайняя стадия воздействия на психику нашего населения. В самом легком случае вы лишитесь всех денег, которые у вас есть на карте. А можно лишиться вообще всех денег, которые у вас есть, квартиры и еще кредитов на себя набрать.

Худший случай, когда, сделав все вышеописанное, вы пойдете поджигать военкомат. Кстати, в случае с Ларисой Долиной ситуация иная, она биодроном не стала. Биодроны же совершают именно террористические преступления. Они или что-то поджигают, или, в некоторых случаях, пытаются собрать самодельные взрывные устройства и подорвать, например, сотрудников Минобороны. Причем и старушки это тоже активно пытаются делать, даже не будучи в курсе, чем они занимаются.

И вот у нас одновременно сейчас появились люди, которые и потерпевшие, и преступники — отдельные уголовные дела заводятся как о потерпевших и параллельно уголовные дела как о преступнике. Когда семидесятипятилетняя бабушка с криками «Слава Украине!» поджигает военкомат, до этого, естественно, лишившись своего имущества, то она одновременно и потерпевший, и преступник.

— Есть ли в отношении биодрона смягчающие обстоятельства, в том смысле, что он вышел на тропу преступлений, потому что стал жертвой?

— Идет дискуссия на этот счет, тем более что, прямо скажем, есть разные подходы к молодым и пожилым гражданам. У нас в какой-то момент судебная система получила то ли гласный, то ли негласный указ защищать старушек, которых раньше действительно часто дурили черные риелторы. И некоторые из них этим стали пользоваться совершенно неправомерно.

Но биодроны разные бывают по возрасту, у нас все чаще подростки встречаются. Их знакомят с некими девушками в интернете, потом геолокацию выманивают, а потом обещают по этой геолокации удар дроном нанести, а потом лжесотрудники ФСБ обвиняют их в работе на украинские спецслужбы. У нас все биодроны на сто процентов были уверены, что взаимодействовали именно с российскими правоохранительными органами и совершали преступления в наших интересах, а не в украинских.

Да, есть немало россиян, которые за украинские деньги поджигают релейные шкафы, вышки сотовой связи и даже вертолеты, но они знают, что совершают преступление, и обычно догадываются, в чьих интересах. А биодроны уверены, что помогают нашим органам и никаких преступлений не совершают.

Например, один студент поджег дверь общественной приемной ФСБ на Лубянке. Его убедили от имени ФСБ, что надо принять участие в учениях по антитеррористической защищенности. Часа три потом настоящие сотрудники его в этом разубеждали. Некоторые люди только в зале суда приходили в себя, когда им меру пресечения избирали. Им, естественно, говорили, что да, вас будут ловить вроде как наши, но вы придерживайтесь легенды. Мы вас возьмем в кадровый резерв ФСБ, вы уже считаетесь нашим сотрудником, нам любые люди нужны.

Мошенники очень убедительны, тем более что обработка может месяцами идти, хотя обычно все быстрее, конечно, происходит. Они поочередно это делают. Людей запугивают последствиями: если не будете нам помогать, за измену родине привлечем. Почти всегда биодронов шантажируют тем, что так или иначе их деньги ушли на Украину.

Была экспертиза, когда жертве говорили: по нашим оперативным данным, с вашего счета деньги уходят на Украину. Мы догадываемся, кто это делает, кого вы сами подозреваете, давайте в оперативную игру включимся, и тут же — подписка о неразглашении. Если родным и близким расскажете, мы вас посадим.

И они, конечно, сразу проверяют, чтобы никого рядом не было. Первый этап — проверка, чтобы ты один с ними разговоры вел, второй этап — подписка. И сразу угрозы, что будет, если ты кому-то расскажешь. При этом некоторые жертвы погибли в результате этих преступлений. Вот сгорела девушка в Воронеже, которая жгла рестораны по заданию украинских кураторов.

— Есть биодроны, которых используют для покушения на убийство?

— Да, у нас пятерых пенсионерок задержали в этом году. Они готовили покушение на сотрудников Минобороны. Некоторым просто курьеры передавали пакет, давали локацию, куда этот пакет надо отнести, к машине, например, офицера или подождать его у подъезда, ему этот пакет передать.

— Как человек соглашается перейти черту? Одно дело — поджечь дверь, а совсем другое — совершить убийство?

— А они не предлагают бабушке купить нож и убить офицера. Она не знает, что лежит в пакете или в банке с медом. Думает, что это, например, подарок ему от внучки. Насчет военкоматов они говорят, что злоумышленники удивительным образом засели конкретно в этом военкомате, вот не поверите. А это объект Минобороны, мы, сотрудники ФСБ, туда вломиться так просто не можем, поэтому надо имитировать поджог, они в панике повыбегают, и тут мы их и повяжем.

И когда предлагают продать квартиру, говорят: это же фиктивная сделка, злоумышленники подобрались к вашей квартире через поддельный документ, она выставлена на продажу на черном рынке и, чтобы ее не купили, надо имитировать продажу. Вы сейчас дадите объявление, найдете риелтора, якобы ее продадите — якобы! А мы вам гарантируем, что эта фиктивная продажа сорвет сделку на черном рынке.

Миллиарды потерь

— В вашем сообщении по делу Долиной сказано, что «жертвы дистанционного мошенничества не подвергались гипнозу и пока еще не известным науке методам психологического воздействия, а также в подавляющем большинстве случаев не страдали психическими заболеваниями». То есть в этих случаях мы вообще не говорим о нестандартных приемах преступников?

— Ну вот они настолько верят лжесотрудникам. Те же умеют к себе расположить, эмоциональные качели применяются, добрый и злой следователь, вот эта методика. Они то тебя хвалят, то запугивают. И в какой-то момент ты начинаешь человеку абсолютно доверять. Он и говорит правильно, на хорошем русском языке, командный тон поставлен. Они соответствующие уроки берут. Да и действующие сотрудники, конечно, среди них есть.

— Раньше говорили, что жертвами мошенников становятся эмоционально нестабильные, одинокие люди. Но в последнее время речь идет об образованных, интеллектуальных гражданах, людях со связями, с какой-то даже силовой подготовкой. Почему эти люди становятся жертвами таких простых манипуляций?

— На них эти подходы так же действуют. Крупные бизнесмены, например, хорошо ловятся на дипфейки. Когда к тебе приходит сообщение, что мэр Москвы хочет с тобой по видео поговорить. Переходишь по ссылке, а там действительно сидит в кабинете, который зачастую тебе известен, в котором ты бывал, настоящий на вид мэр Москвы, интересуется твоим здоровьем, спрашивает, как собачка Жучка. Просто к этому моменту на тебя уже собрали необходимое досье.

И говорит: ну знаете, Петр Абрамович, у нас вот информация прошла, что ФСБ вами интересуется. Бизнес ваш под угрозой. Но у нас есть там свой человек. Давайте он вам поможет. Мы заинтересованы в том, чтобы бизнес сохранился и впредь на наш город работал. И даже очень серьезные люди покупаются. Человек отдает по полмиллиарда рублей, у нас в этом году было два таких случая. Он же как-то заработал эти деньги. Или даже украл — ну, чтобы украсть полмиллиарда рублей, надо быть человеком как бы незаурядным.

«Девяносто пять процентов жертв мошеннических действий знали о наличии такой проблемы»

ЛЕКСАНДР МАНЗЮК/ТАСС

До 12% населения так или иначе пострадали от такого рода преступлений, в основном, конечно, не на самые крупные суммы. В некоторых регионах это более половины всех преступлений

Вот я на своем телеграм-канале, «Первом деструктологическом», на днях выложил топ пострадавших. Лариса Долина на третьем месте, там 317 миллионов, а так есть еще потери в 450, 420 миллионов. По 200, по 180 случаи. Грубо говоря, потери в несколько миллионов — это даже несерьезно. У нас в год больше 300 миллиардов уходит преступникам только по официальным данным. То есть это когда суммируют ущерб по заявлениям потерпевших. А ведь многие пострадавшие и не рассказывают об этом, дабы не объяснять, откуда эти миллиарды у них взялись.

Теоретически люди, которые эти деньги передали, могут за финансирование терроризма быть привлечены. Эти деньги-то ушли не просто мошенникам. Из этих средств до 40 процентов перечисляется ВСУ. Это у них обязательно. На эти деньги покупают дроны и убивают наших солдат. То есть это совершенно без шуток финансирование терроризма.

— А пока не наблюдается выхода этих практик за пределы России?

— Это массово по всему миру наблюдается. Даже фильмы снимают кассовые. Вот с Джейсоном Стэтхемом фильм «Пчеловод» как раз про американские колл-центры, которые, судя по всему, там и появились. А лучший фильм — «Грязные миллионы», южные корейцы снимали, который как раз изнутри работу колл-центров показывает.

Больше пострадавших за пределами нашей страны. Хотя у нас, по некоторым данным, до 12 процентов населения так или иначе пострадало от такого рода преступлений, в основном, конечно, не на самые крупные суммы. Но вот заявлений у нас раньше подавалось полторы тысячи в день, а в некоторых регионах это более половины всех преступлений. И тенденция такая, что это уже самый распространенный вид преступности.

— Почему, несмотря на то что об этих практиках все говорят, они всем известны, эти преступления продолжают множиться?

— Девяносто пять процентов жертв мошеннических действий знали о наличии такой проблемы. То есть МВД и другие структуры свои задачи, в общем-то, выполнили, людей проинформировали, соцрекламу сняли, картонных полицейских у банкоматов поставили, листовки расклеили. Периодически сообщения соответствующие на ученых советах и родительских собраниях делают. Помогает это слабо. У нас в этом году чуть меньше ожидается пострадавших, чем в прошлом, процентов на пять, что ли. Но при этом суммы в целом увеличились. То есть пострадавших меньше, а финансовый урон больше.

По идее, конечно, должно уменьшаться число жертв, поскольку не может человек дважды по полмиллиарда отдать. У него просто больше денег нет, и квартиры у него нет. Но тем не менее мы наблюдаем, что пока не иссякает эта целевая аудитория.

— Почему?

— Потому что у них есть неограниченное число возможностей подобрать к человеку ключик. Это пароль ты три раза неправильно ввел, и тебя блокируют. А тут тебе десятками раз можно звонить, писать. А ну как мы тебя на этом зацепим? Не поверил ты про службу безопасности Сбербанка? Хорошо. А ну как ты поверишь про ключи новые на домофон? И про ключи не поверил? А вдруг «флюорография» сработает? А вот тут выясняется, что на «флюорографию» ты купился и сообщил цифры, чтобы «записаться» на процедуру.

— Хорошо, ты опять купился, но первая реакция теперь-то должна быть связана с походом в полицию?

— Люди этот шаг не делают. Потому что им звонят от имени ФСБ и говорят: «Не надо к нам идти, мы уже сами вам позвонили».

—То есть это недоверие к системе?

— Почему? Наоборот, доверие. Особенно когда «система» сообщает: мы вам, собственно, оказываем уважение, вас никуда не зовем, мы вам поможем. Мы верим, что вы не хотели никого финансировать, но, понимаете, такой закон. Из Центробанка звонят, из Следственного комитета России, из Росфинмониторинга.

Многоэтапная обработка

— Вы все так логически раскладываете, но остается ощущение, что есть где-то тайный ключик, который мошенники в головах у жертв прокручивают.

— У них же огромный опыт. Если ты людей дуришь годами, у тебя жертв сотни. Мошенник обычный технически сотни жертв не обработает. А тут люди сидят на зарплате целыми днями, звонят, звонят и разные подходы используют. А ну как мы сюда ключик подберем, а ну как сюда, а ну как человек нам сам что-нибудь расскажет.

— То есть играет роль такая массированная обработка миллионов потенциальных жертв с перебором вариантов.

— У нас почти все население охвачено этими звонками и эсэмэсками, 95 процентов, по нашим подсчетам. От семи до ста лет. Если у тебя есть телефон, ты уже находишься в зоне риска, даже если ты ребенок.

— Ну хорошо, вы наверняка разрабатываете какие-то рекомендации по поводу того, как это остановить. Есть какой-то рецепт?

— Рекомендации очень плохо работают. И социальная реклама, и профилактика работают плохо. Единственное, что работает, — просто техническое глушение звонков и эсэмэсок. Антифрод-систему запустили, и снизилось у нас число звонков сильно, с 20 где-то до шести миллионов в день. Антифрод – это антимошенническая система, когда операторы мобильной связи своими методами определяют, что звонок подменен.

— А как это происходит?

— Они звонят с украинских номеров на симбоксы сначала. Это специальные приборы, куда загружаются сотни сим-карт, и через эти приборы звонок переадресуется и исходит уже с российского номера, причем даже местного. Вот почему у нас в этом году ограничения на продажу сим-карт ввели, когда выяснили, что несколько человек сотнями тысяч их покупали.

Но глушение подмененных звонков не снимает проблемы так называемой схемы «Ректорат», когда тебе пишут в «Телеграме», в WhatsApp* или в VK от имени начальника. Потом тебе через мессенджер звонят. И начинается та самая разводка.

Но значительная часть обзвона все-таки идет через симбоксы. То есть если обзвон по площадям, грубо говоря, не зная, кто ты, тебе предлагают записаться на флюорографию, а дальше там уже скажешь свой СНИЛС.

А во втором случае, как с Долиной, например, они знают, кто ты, у них есть твоя трудовая, они тебе могут написать от имени начальника сначала, которого ты знаешь, ну понятно, что это будет подмененный номер, тебе начальник скажет, что у нас проверка идет, со всей серьезностью отнеситесь, дело нешуточное, будет звонить такой-то сотрудник. Это двухэтапная схема, когда тебе звонит человек уже с рекомендацией, а не просто с улицы. Или в некоторых случаях ты сам перезваниваешь. Имитируют взлом «Госуслуг», присылают тебе имейл: мол, это вы там входили из Оренбурга на «Госуслугах», а если не вы, то позвоните по этому номеру. И вот на этом номере тебя расспросит некто, и ты сам в итоге расскажешь все. И опять начнется схема с ФСБ, с Росфинмониторингом, с переводом денег на Украину. Так это работает.

— То есть это многоэтапная обработка жертвы с привлечением большого количества разных людей, и ты как бы интуитивно понимаешь, что если один еще мог быть мошенником, то такое количество людей одновременно мошенниками быть не могут. А это не так.

Это только социальная инженерия? Многие вспоминают, как работают цыгане, применяют элементы простейшего гипноза. Но всего этого нет в дистанционном мошенничестве?

— Нет, это обычная социальная инженерия. Конечно, гипноза тут нет, это просто доведенная до совершенства схема, которая применялась и цыганками. Там тоже было запугивание, когда толпой окружали, не давали тебе внимание сконцентрировать.

И это запугивание обычно сочетается с какими-то положительными эмоциями, что вот мы спасем твои деньги, отправим на безопасный счет, мы тебе дадим премию, возьмем в кадровый резерв, все у тебя будет хорошо, медаль обещают за поимку диверсантов. С одной стороны, идет паническая атака, а с другой — такой легкий выход. Человека начинают эмоционально «качелить», и — важный момент — в какой-то момент он просто устает. Это еще в сектах используют: когда человек постоянно хочет спать, не имеет свободного времени, его легче контролировать. То есть у него все основные силы организма просто на поддержание базовых функций уходят и меньше сил остается на критическое мышление и сопротивление. Ему просто не дают времени опомниться.

Поэтому у нас хорошую придумали в МВД схему: они заставили банки не выдавать кредиты тем, кто говорит по телефону в этот момент. Если бабушка не отрывает трубки от уха около банкомата, многим просто дана рекомендация отгонять ее от банкомата или просто банкомат отключать. Кстати, если сами такое видите, можете попробовать. Скорее всего, бабушка у нас под влиянием находится. Таксисты неоднократно так старушек спасали, когда она просто вот часами висит на телефоне. И, кстати, если ваши родные и близкие длительное время заняты и не выходят на связь, самое время к ним приехать, спросить, что происходит. Скорее всего, это то самое. Редко кто будет несколько часов подряд говорить по телефону сейчас. Это яркий признак того, что человека ведут.

Техники и маркеры

— На Западе, вы говорите, жертв таких схем даже больше?

— США на первом месте, там население больше. В Израиле была проблема, когда был кризис с Ираном. Там звонили от имени «Моссада», сотни тысяч пострадавших. Мне, кстати, интересно, в этом случае иранцев кто-нибудь обзванивал от имени Корпуса стражей Исламской революции? Совершенно не удивлюсь, если иранцы тоже пострадали. Потому что у нас, например, в России тоже есть колл-центры, их, конечно, сильно меньше, но они действуют, например, на Индонезию. Поэтому их реже ловят. Там же люди с разными языками. Совершенно спокойно колл-центр из Харькова может работать на Южную Корею, если они какое-то количество южных корейцев завербовали с хорошим языком. И дали им скрипты.

— Казалось, что это только наша проблема, потому что мы никак не можем контролировать украинскую территорию.

— На Украине, я подозреваю, уже сотни тысяч, наверное, людей этим занимаются. Колл-центров многие сотни. Они же не только по нам работают, они и свое население массово охватили, и Белоруссию, и Молдавию — работают везде, где есть русскоязычные, украиноязычные. В Канаде полмиллиона минимум пострадавших. Диаспора украинская. Если вы думаете, что они жалеют своих, вы ошибаетесь.

— То есть это глобальная мировая проблема.

— Да, просто у нас уникальное явление — это биодроны и доведение до самоубийства. Это они в отношении нас практически исключительно применяют. Хотя вот тема «синих китов», ими придуманная, разошлась по миру, там тоже десятки погибших на этой почве. Считается, видимо, у них, что круто довести человека до самоубийства. В этом году у нас такие случаи участились. Многие лишившиеся средств покончили с собой, особенно среди биодронов. Ну а некоторые, не став биодронами, тоже до самоубийства были доведены. Не так давно мальчик с моста в Питере спрыгнул под влиянием этих людей. Просто решили его убить таким образом. Он ничего не поджег, но вот едва не погиб.

— Можно выделить наиболее уязвимые категории населения?

— Это родственники участников СВО, которых дополнительно еще разводят на предмет, что ваш пропавший без вести или якобы погибший у нас. У них эмоциональное состояние тяжелое. И деньги точно есть. Работает дополнительная схема: или труп вам отдадим, или живого. Ну и плюс дополнительно подорвать боевой дух. Это самая уязвимая группа. На нее в первую очередь надо обращать внимание. Она вся охвачена, сто процентов.

Далее, все жители прифронтовых регионов. Там тоже стопроцентный охват. Уязвимы военные пенсионеры, пенсионеры МВД, их можно запугивать от имени особистов. Ну и дети, несовершеннолетние, от семи до шестнадцати лет, у которых еще психика не сформировалась. Их и до самоубийства часто доводят, и просто запугивают расправой над родителями.

— Социальная инженерия, современные технологии, утечки данных и искусственный интеллект — вот слагаемые подхода. Раньше советовали: если вам приходит какое-то сообщение, обязательно перезвоните, чтобы человек своим голосом повторил просьбу, — а теперь это не работает, потому что могут через дипфейк прогнать голос.

— Ответят тебе нужным голосом. Или скажут, что проблемы со связью. Что-то там пробурчат, пришлют «кружочек», сгенерированный нейросетью, и будут тебя выводить уже на «клоузера». Те, кто первично пишет, называются «воркерами», или «звонилками». Они по-русски зачастую не говорят нормально, но им и не надо, у них вот лежит скрипт, программа, которая позволяет реагировать на любое твое действие.

Вот, например, будет писать якобы мой начальник, а я в отпуске. «Я знаю, что в отпуске, но тем не менее дело срочное, надо это сделать сегодня, обязательно поговорите сегодня», — немедленно придет ответ. А я, типа, не могу. «А вот, значит, найдите возможность». А я не хочу. Значит, мы вас уволим тогда из нашего вуза, если будете себя так вести. На любое твое возражение есть варианты ответа.

А те, кто потом звонит, когда ты клюнул, называются клоузерами, то есть закрывающими. Они уже хорошо владеют русским языком, знают детали. У них там своя иерархия. Дальше вот «скрипторы» есть, которые пишут скрипты и новые схемы придумывают. Ну а лидеры этих офисов или колл-центров «фермерами» называются.

— Есть какие-то фразы, предложения, являющиеся маркером, что с тобой говорит мошенник?

— Опыт наш позволяет свести всю технику безопасности к двум пунктам. И не будешь ты в состоянии стресса вспоминать какие-то там слова-маркеры.

Если есть возможность, не отвечайте на неизвестные номера. И введите запрет на добавление себя в какие-то чаты без вашего согласия. Они имитируют рабочий чат, добавляют туда человека, ему кажется, что там его сослуживцы, которые начинают сообщать некие СМС-коды из какой-то программы. Если такой возможности нет, там все обязательно будет сводиться к давлению со стороны силовиков. Даже если вы код из СМС сказали от «Госуслуг», ничего фатального не произойдет. Ну, грубо говоря, они вам подпортят профиль, но не переведут деньги на Украину. Через «Госуслуги» можно подать заявку на кредит, она автоматически заполняется, экономится время, но это не происходит моментально. То есть «Госуслуги» — это не ваш банковский счет, через который можно моментально деньги украсть. Система все-таки требует времени. И вы можете все отменить. Да и банк может вам этого кредита не дать, поскольку там зададутся вопросом, зачем он вам нужен.

Грубо говоря, потери в несколько миллионов — это даже несерьезно. У нас в год больше 300 миллиардов уходит преступникам только по официальным данным

Если же вас начинают запугивать любые сотрудники любых органов, требуйте личную встречу. А вот личную встречу они вам обеспечить не могут. Они будут настаивать на удаленном общении. Это все. Хорошо, товарищ полковник, я обязательно к вам приду, куда прийти в управление? Тут же все закончится.

— Какие признаки поведения наших близких говорят, что они могут быть втянуты в мошеннические схемы?

— Любое резкое изменение поведения близкого человека должно привести к немедленному разговору по душам. Если это вовремя заметить, можно многих проблем избежать. Сейчас шутить с этим нельзя.