Казалось бы, в Ингушетии сейчас почти ничего не происходит — но на самом деле происходит, вероятно, самое важное. Задержания и обыски в домах оппозиционеров вызвали гнев активной части протестующих ингушей. Арестовали в том числе старейшину Ахмеда Барахоева, неоднократно сдерживавшего молодежь. Во многом именно благодаря ему удалось уговорить протестующих разблокировать баррикады у Экажевского круга. Теперь молодежь не только озлоблена, но еще и лишена контроля. А местные власти продолжают делать ошибку за ошибкой, неуклонно ведя дело к эскалации конфликта.
Осенью прошлого года Ингушетия показала России новый, нетипичный вид массового протеста. Общество сплотило Соглашение о границе, подписанное главами Ингушетии и Чечни. Хотя официальные источники говорили о паритетном обмене землями, эксперты утверждали, что республика потеряла около девяти процентов территории — немало для субъекта РФ с самой высокой плотностью населения. К тому же эта история перекликалась с наиболее серьезной исторической травмой ингушского общества — передачей в результате депортации 1944 года Пригородного района Северной Осетии.
Тысячи людей вышли на стихийный митинг в центре столицы республики. Митинг объединил самые разные религиозные и политические силы, оставившие былые конфликты ради общей цели, и продолжался две недели. Все это время его участники проявляли чудеса самодисциплины. Поддерживалась идеальная чистота, не было зафиксировано ни одного правонарушения, а с силовиками в оцеплении наладились почти дружеские отношения. Протестующие кормили их пирогами и поили чаем. Завершился митинг Всемирным конгрессом ингушского народа. На нем было объявлено, что Конституционный суд республики признал Соглашение незаконным и отныне борьба переходит в юридическую плоскость. Адвокаты обращались во все инстанции вплоть до ЕСПЧ, в то время как религиозные деятели готовились к шариатскому суду.
Прошедшие с тех пор пять месяцев только усугубили проблему. Конституционный суд РФ фактически отменил решение ингушских коллег. Центральная власть хранила многозначительное молчание, а государственные СМИ делали вид, что проблемы не существует. Активисты вскрывали многочисленные факты коррупции, но прокуратура их игнорировала. Напряженность в обществе возрастала. Недовольство прорвалось в конце марта, когда Народное собрание республики одобрило в первом чтении новую версию Закона о референдуме, из которого по сравнению с предыдущей версией выпал абзац: «На референдум Республики Ингушетия обязательно выносятся вопросы об изменении статуса, наименования республики, ее разделения или объединения с другими субъектами Российской Федерации, изменения ее территории или границ в соответствии с законодательством Российской Федерации». Руководство парламента неубедительно объясняло это технической проблемой, но исправлять текст не спешило.
26 марта состоялся очередной митинг, еще более массовый, чем осенний. Лидеры протеста пытались согласовать его на три дня, но получили официальное разрешение только до шести часов вечера. После этого большинство участников разошлось по домам, но около двух сотен остались на площади. Под утро их окружила Росгвардия. Обстановка резко накалилась. Во время рассветного намаза силовики из других регионов попытались разогнать активистов. Те отбили атаки при помощи стульев, палок и других подручных средств. Местные полицейские в схватку не вмешивались, лишь выдергивали коллег из разъяренной толпы и пытались разрешить дело миром. Затем участники протеста убрали за собой мусор, построились в колонны и направились в Назрань. К ним присоединялась идущая навстречу молодежь, узнавшая о разгоне и спешившая на помощь. На перекрестке, известном как Экажевский круг, часть активистов откололась и перекрыла трассу Ростов — Баку, главную транспортную артерию региона. Только к шести вечера лидерам протеста удалось убедить их разобрать баррикады и уйти в центральную мечеть Назрани.
Реакция властей последовала незамедлительно. В республику были стянуты силовики из других регионов. 17 (по другим сведениям, 19) ингушских полицейских, стоявших в оцеплении митинга и не участвовавших в разгоне, уволены. Подал в отставку глава МВД Ингушетии генерал-лейтенант Дмитрий Кава. 3 апреля начались аресты и обыски в домах лидеров протеста. Некоторые получили штрафы, другие — 10 суток ареста. Местонахождение пяти молодых активистов по состоянию на утро 4 апреля неизвестно. До сих пор лидерам оппозиции удавалось сдерживать молодежь, разочарованную неэффективностью законных форм протеста и информационной изоляцией. Минувшие события резко увеличили риск радикализации и перехода противостояния в более опасную фазу.
Глава республики Юнус-Бек Евкуров по телевидению призвал сажать лидеров протеста. В то же время Ахмед Барахоев из суда записал видеообращение к жителям Ингушетии с просьбой не устраивать беспорядков и следовать закону. «Ничего страшного не произошло, — сказал старейшина. — Если на то будет воля Аллаха, мы вернемся, а Юнус-Бек уйдет».
