Цвет российской лженауки
— В комментариях к голосованию за финалистов встречается такая позиция: ученые не должны заниматься охотой на ведьм. Зачем нужна премия «Почетный Академик ВРАЛ»?
— Во ВРАЛ попадают наиболее яркие представители лженауки — те, кто распространяет социально опасные идеи, вносит наибольший вклад в тиражирование заблуждений. Например, производители препаратов, зарабатывающие миллиарды на лекарствах без действующего вещества. Люди, рассказывающие, что генная инженерия — это инопланетная технологии. Задача премии — чтобы они перестали выступать в роли авторитетов. При этом ничего кроме репутационных издержек эти люди не несут.
— Премия ВРАЛ — это новый формат?
— Когда-то мы с друзьями создали Российскую Академию Мракобесия и Лженауки. Провели голосование среди людей, интересующихся и занимающихся наукой, и опубликовали список «академиков». Но тогда это все было в очень малых масштабах, никто не заметил. Потом за дело взялись Соколовы: Александр — редактор портала Антропогенез.РУ и Георгий — организатор форума «Ученые против мифов». С их помощью премия ВРАЛ стала очень влиятельной: тысячи людей голосуют за тех, кто станет финалистом.
— За кого болеете?
— В этом году у меня нет фаворита. Подобрались очень разные деятели лженауки: некоторые из них кажутся безвредными — например, Петр Гаряев с идеями о волновом геноме, о том, что ДНК — это голограмма и мат ее разрушает. Есть люди, чьи лженаучные идеи лишены оригинальности, но при этом опасны: антивакцинаторы, люди, продвигающие сомнительные БАДы. У них, как правило, большое общественное влияние, но при этом их заблуждения довольно скучные. Наверное, буду голосовать за того, кто наносит наибольший вред обществу.
— А кто был вашим фаворитом на предыдущих премиях ВРАЛ?
— В прошлые годы я каждый раз очень сильно болел за одного кандидата, он в итоге и побеждал. В первый раз я голосовал за Ирину Ермакову, утверждающую, что ГМО — это инопланетные технологии, а мужчины произошли от амазонок-гермафродитов. На вторых выборах голосовал за Григория Алфеева — это деятель РПЦ, креационист, который внес большой вклад в продвижение теологии в университеты. Я не против того, чтобы люди занимались теологией в религиозных организациях, но теология наукой не является, и ей не место в университете.
В третий раз победителем стал Олег Эпштейн, руководитель крупнейшей компании, которая производит гомеопатические препараты. Действующего вещества в них нет, однако они зарегистрированы как лекарства, продаются во всех аптеках. Причем ими предлагают лечить не только ОРВИ, но и, например, клещевой энцефалит, диабет. Сейчас у них в разработке препарат для лечения ВИЧ-инфекции. Все на основе сахара. Это возмутительно! Ко всему прочему, Олег Эпштейн по недоразумению был избран членом-корреспондентом РАН.
— Какой тип людей обычно становится «двигателем» псевдонаучных идей?
— Всегда возникает сложный вопрос: верят ли в свои слова люди, продвигающие лженаучные идеи, или это мошенники, желающие заработать деньги? У меня нет статистики. Полагаю, что большинство таких людей искренне заблуждается. Но есть и такие, кто извлекает прибыль — и социальную, и финансовую.
— А почему им верят?
— Есть множество исследований о том, почему люди вообще верят во всякую ерунду. Первая причина — отсутствие склонности к критическому мышлению. В тестах такие люди предпочитают правильным ответам интуитивные, которые возникают в голове спонтанно, — они не копают глубже. Не могло же так совпасть, чтобы человек принимал лекарство и через неделю поправился! Значит, лекарство помогло.
Другая причина — конформизм: если человек вырос в окружении людей, верящих в астрологию, то он тоже с большой вероятностью будет верить. Еще есть такой «эффект Даннинга–Крюгера»: люди с низкой компетенцией склонны свою компетенцию преувеличивать. Грубо говоря, они недостаточно компетентны, чтобы осознать собственную некомпетентность.
Плохая наука
— Кроме псевдонауки вы боретесь с «плохой наукой» — это когда ученые намеренно «подкручивают» результаты исследований в свою пользу…
— «Плохая наука» — внутринаучная проблема, когда некачественные статьи попадают в научные журналы. Один из самых известных примеров — истории о ГМО, вызывающих рак у крыс. Автор статьи Жиль-Эрик Сералини стремился показать вред ГМО и выбрал для этого линию крыс, у которых намного чаще встречаются злокачественные опухоли.
Классики лженауки, например креационисты или ВИЧ-диссиденты, уже давно оставили попытки опубликоваться в научных журналах: их идеи настолько маргинальны, что в такие издания не пройдут. Специалистов они не убедят, потому работают на широкую публику.
— Что хуже — псевдонаука или плохая наука?
— Зависит от конкретного случая. Бывают мракобесы с совершенно сумасшедшими, но довольно безобидными идеями, такими как происхождение мужчин от амазонок-гермафродитов. Бывают примеры научных публикаций, которые были отозваны из-за нарушений, но получили широкий резонанс — как в случае с Сералини, статья которого до сих пор используется как устрашающий пример влияния ГМО.
Бороться с этими видами зла тоже нужно по-разному. С плохой наукой — отзывом некачественных работ. А с масштабными заблуждениями нужно бороться масштабным просвещением.
— Какую долю «плохая наука» занимает в науке?
— Есть знаменитая статья о том, что большинство опубликованных научных результатов ошибочно. Я думаю, что оценка очень пессимистичная, но на мой взгляд, десятки процентов результатов научных статей — существенная часть! — действительно являются ошибочными. Это не касается устоявшихся фундаментальных теорий — никто не говорит, что теория микробов, электромагнетизм или теория относительности ненаучны. Попадают под сомнение отдельные локальные выводы, в них много чего можно «подкрутить».
Но важно различать честные ошибки, которые авторы охотно признают, и псевдонауку. Во втором случае критика игнорируется на том основании, что зашоренные окружающие не в состоянии оценить гениальность изобретателя.
Лечебный компакт-диск
— Какая из псевдонаук наиболее опасна?
— Думаю, наибольший вред обществу наносит альтернативная медицина. У нее в арсенале очень широкий набор методик, которые не имеют доказанной эффективности. Есть замечательная цитата музыканта Тима Минчина: «Альтернативная медицина — та, про которую не доказано, что она работает, или доказано, что она не работает. Знаете, как называется альтернативная медицина, про которую доказано, что она работает? Медицина».
Вред может быть разным. Начиная от того, что некоторые виды альтернативной медицины сами по себе вредные — плохо влияют на здоровье. Самый печальный сценарий — когда люди с серьезными заболеваниями отказываются от лечения и прибегают к альтернативной медицине. Например, при онкологических заболеваниях сторонники альтернативной медицины гораздо реже соглашаются на имеющую доказанную эффективность терапию и чаще умирают.
— А есть ли курьезные истории, связанные с псевдонауками?
— В МГУ есть профессор, доктор наук, который заряжает воду на компакт-дисках. Ничего более курьезного себе не представляю.
— Как это «работает»?
— Скачиваете «лекарство» из интернета, записываете его на компакт-диск, затем на диск ставите стакан с водой, заряжаете и пьете. Есть сайт, который предлагает пользователям приобрести такие препараты.
— Зачем профессор это делает?
— Он сторонник теории Бенвениста о памяти воды. Статья с этим «открытием» была опубликована в журнале Nature и позже раскритикована. В эксперименте Бенвениста нашли нарушения: ученый знал, в каких пробирках была обычная вода, а в каких — имеющая память. Когда эксперимент «ослепили», вода сразу потеряла свои волшебные свойства. Но Бенвенист не отказался от своих идей и пошел дальше, утверждая, что память воды можно передавать через интернет.
А профессор из МГУ, видимо, продолжает «великие открытия» своего предшественника.
Слабое место ученых
— Как бороться с лженаукой?
— Наша антипремия — это в некотором смысле пир во время чумы. В российской науке огромное количество лженауки и плохой науки. По данным Диссернета, у 20% ректоров вузов диссертации списаны — и эти люди руководят образовательным процессом. Сейчас проходят выборы в РАН, и 57 кандидатов в член-корреспонденты и академики имеют сомнительные научные заслуги: есть как примеры псевдонауки, типа сторонников гомеопатии, так и фальсификации в виде списанных диссертаций. То, что Комиссия по противодействию фальсификации научных исследований и Диссернет выявляют плагиат и проблемы внутри науки, мне кажется очень важным. Для решения проблемы лженауки у нас должны быть признанные организации, имеющие репутацию и состав, которому можно доверять. В ином случае обычному человеку разобраться в ситуации будет очень сложно.
Допустим, есть два кандидата наук, которые друг друга называют лжеучеными. Как понять, кто из них прав, если ты не в теме? Ведь часто у реальных ученых есть слабое место.
— Какое?
— Далеко не всегда ученые могут убедительно отстаивать свою точку зрения, не любят спорить, в то время как сторонники лженауки обычно в этом преуспевают. Они легко бросаются громкими словами, бьют себя кулаком в грудь и называются, например, членами межгалактической академии.
— Насколько деятельность премии ВРАЛ и Комиссии имеет эффект?
— Небольшие подвижки есть — нескольких недобросовестных людей лишили степеней. Недавно Высшая аттестационная комиссия выразила желание сотрудничать с Комиссией по противодействию фальсификации научных исследований в тех случаях, когда есть подозрение на фальсификацию диссертаций.
Но есть и противодействие. Чиновники со списанными диссертациями активно ставят палки в колеса. Например, приняли закон, что плохие диссертации, защищенные давно, не могут быть отозваны. Из некоторых экспертных советов ВАК погнали людей, связанных с Диссернетом. И все же давление на фальсификаторов нарастает.
Курс на скрепы
— Из-за последнего доклада Комиссии складывается впечатление, что в российской науке все плохо…
— Я не абсолютный пессимист. В России много хороших лабораторий, которые занимаются перспективными исследованиями в области физики, химии, биологии, лингвистики. Есть возможность получать гранты от Российского фонда фундаментальных исследований и Российского научного фонда. Есть довольно успешная программа мегагрантов, когда крутых ученых российского происхождения привозили обратно в Россию из-за рубежа, чтобы они здесь основали свои лаборатории. Есть очень хорошее место для занятия наукой — институт Сколково.
Теперь о печальном: очень много людей, которые занимаются фигней, но при этом претендуют на научный статус — в том числе деканы, ректоры, академики, членкоры. Россия имеет целую индустрию фальшивых диссертаций, массу организаций, предлагающих платное размещение статей в научных журналах, публикации в которых приносят дивиденды, например более легкое получение грантов и продвижение по академической лестнице. Постоянно вижу в интернете рекламу таких контор. Я считаю это мошенничеством, с которым нужно бороться на законодательном уровне.
Есть пример системного прокола, когда Министерство образования и науки признало теологию наукой. Мнением научного сообщества не интересовались. Одобрили диссертацию человека, заявляющего, что он использовал опыт веры как научный метод. А когда на диссертацию подали апелляцию — законно и в срок, то в Министерстве сказали, что апелляцию не примут, так как диплом о присвоении ученой степени уже выдали. Обычно этот процесс занимает гораздо больше времени, но они подстраховались.
Курс на скрепы коснулся людей, которые должны заниматься наукой. Но наука — это самая далекая от религии вещь.
— Есть ли у российской псевдонауки свои особенности?
— В России все основные инициативы борьбы с «плохой наукой» и лженаукой идут снизу. При этом государство порой даже мешает этой борьбе — не принимает апелляции, запрещает отзывать некачественные диссертации, которые были защищены давно. А поскольку наука не может существовать без госфинансирования, государство должно играть активную положительную роль в ее развитии, в том числе придумывать способы, чтобы отличить ученых от имитаторов.
— А отличаются ли чем-то зарубежные деятели лженауки от наших?
— Принципы работы у них примерно одинаковые. Например, есть Руперт Шелдрейк, известный в парапсихологии. Он написал книжку, где рассказал, как ставить эксперименты в этой области. Каждый такой эксперимент — ошибка научного метода, которая и ведет к ложным выводам. Шелдрейк учит очень поверхностно ставить эксперименты, а когда они дают результаты, которые подтверждают его точку зрения, говорит: «Вот видите, паранормальное существует!»
— Может ли ученый верить в вещи, считающиеся ненаучными?
Бывает, что ученые периодически начинают заниматься ерундой, как, например, академик Анатолий Фоменко. Он внес вклад в математические науки, но при этом у него свои занимательные псевдонаучные идеи на тему истории.
Я знаком с учеными, которые верят в духов. Лайнус Полинг, нобелевский лауреат, был убежден, что витамин С лечит простуду и рак.
Тут главный вопрос, насколько открытия таких ученых требуют аккуратно поставленных экспериментов. Есть типы научных открытий, где результат настолько очевиден, что нет необходимости глубоко копать. Если я в рамках эксперимента создаю генно-модифицированных коз, которые светятся в ультрафиолете, мне неважно, слепой это эксперимент или нет. Коза засветилась в ультрафиолете — значит, нужный ген встроился. Другого объяснения нет.
А бывают такие вопросы, где сама проверка утверждения требует изощренного и критического ума. Среди людей, которые занимались бы экспериментами, требующими максимальной въедливости и постоянного осмысления, я не встречал тех, кто верит в сверхъестественное. Но я могу просто их не знать.
