Среди задержанных во время протестов в Черногории оказалась и учительница на пенсии Ратка Кнежевич, мама одного из лидеров оппозиции Милана Кнежевича. Милан Кнежевич — председатель Демократической народной партии и один из лидеров оппозиционного Демократического фронта. Политик многие годы выступает против вступления Черногории в НАТО, за более тесные связи с Россией и против практически бессменного лидера правящей группировки страны, «отца» черногорской независимости, ныне президента Мило Джукановича.
Как и другие лидеры оппозиции, Кнежевич осужден судом первой инстанции на пять лет за, как утверждается властями, участие в попытке государственного переворота в 2016 году. Но если бы не громкая история с госпереворотом, то оппозиция могла бы взять большинство в парламенте мирно и демократически. В течение нескольких месяцев должна пройти апелляция по этому делу, в результате чего либо будет опровергнута версия госпереворота, либо лидеры оппозиции сядут в тюрьму.
Черногория — яркий пример страны, где власть удерживается не самыми популярными в народе силами, которые проводят явно непопулярную политику (в частности, страна в 2017 году вступила в НАТО, а сейчас репрессируется самая массовая ее церковь), но при этом поддержаны США. Но еще более интересно, что и российская внешняя политика во многом обусловила такое положение дел, о чем вежливо, аккуратно, но предельно ясно говорит Милан Кнежевич. Например, бывший посол России в Черногории ни одного раза (!) не встретился с лидерами пророссийской оппозиции, между тем как российские элиты скупали виллы и вели дела с коррумпированной и, как оказалось, пронатовской верхушкой страны.
Черногорские власти вошли в жесточайший конфликт с Сербской православной церковью и своим населением. Как бы вы объяснили происходящее?
Реализуется украинский сценарий. И реализуется потому, что Сербская православная церковь единственная жестко выступила против отделения Украинской церкви от духовной юрисдикции Московского патриархата. Ее было решено расколоть любыми способами и интригами. Один из способов — принятие в Черногории закона о свободе вероисповедания, с помощью которого планируется конфискация имущества Черногорско-приморской митрополии и СПЦ в Черногории, для того чтобы это имущество перешло в государственную собственность и уже тогда поочередно было бы предоставлено на время СПЦ, на время этой неправительственной организации (новосозданная Черногорская православная церковь зарегистрирована в МВД как НПО и не признана другими церквями. — «РР»). То есть СПЦ расплачивается за «грех» лояльности Московскому патриархату в противостоянии Вселенскому патриарху, принявшему абсолютно неразумное решение, которое ведет к расколу православия — не только в России, не только в Сербии, но и, боюсь, православия как такового. Джуканович играет активную роль в процессе и через этот закон пытается создать искусственную церковь.
Для российских читателей важно знать, что именно из Черногории проистекает духовность Сербской православной церкви — причем не только духовность, но и государственность. Чтобы было понятнее: то, чем была Киевская Русь для русского народа — то Черногорско-приморская митрополия и СПЦ для нас. Когда Черногория и средневековые балканские государства попали под власть Османской империи, турки всем, кроме Черногорско-приморской митрополии и Карловацкой митрополии, навязали греческих священников, патриархов и митрополитов, через которых все контролировали, а главной целью было задушить в корне всякую идею сопротивления.
Именно наша митрополия вела главную духовную и державотворную борьбу за сохранение православия не только в Черногории, но и в Сербии и на Балканах в целом. Наш святой Владыка Петр Первый Петрович Негош, который был и митрополитом, и экзархом трона Печского патриархата — ведь после его упразднения под турками мы получили право хранить трон, — участвовал в войне России с Наполеоном в Которском заливе в 1805–1807 годах. Это говорит о том, насколько были тесно связаны наши митрополиты, большинство из которых было посвящено в сан в Петербурге. Наш величайший поэт Петр Второй Петрович Негош был рукоположен в сан епископа в Александро-Невской Лавре. Не говоря уже об остальных наших владыках, которые отправлялись в Россию — как тот же Петр Первый Петрович Негош, дядя вышеупомянутого Петра Второго наш духовный и светский правитель, который на стороне России участвовал в борьбе с Наполеоном.
Еще одно подтверждение нашей духовной и светской связи с Россией — это русско-японская война 1905 года. Черногория — единственное государство, которое тогда поддержало Россию и объявило войну Японии. Черногорские офицеры ехали воевать на стороне России, а некоторые потом осели там и создали семьи. Вот вам один пример: прадед Дмитрия Рогозина как раз из Шавника; будучи мотивирован солидарностью с русским народом, он участвовал в русско-японской войне, а после ее окончания остался в России и создал семью. Так что мы с гордостью можем говорить, что в Дмитрии Рогозине течет и черногорская кровь — что видно и по его выступлениям, и по его энергичности.
А известно ли число черногорцев, воевавших на стороне России против Японии?
По некоторым данным, несколько сотен офицеров было послано в Россию на Дальний Восток воевать с Японией. Верите или нет, еще несколько лет назад де-юре действовало решение об объявлении войны Японии! Только после получения независимости мы его отозвали (Черногория подписала мирный договор с Японией в 2006 году, а до этого 101 год формально находилась с ней в состоянии войны. — «РР»). Это сейчас выглядит как научная фантастика или как роман Маркеса — но таков иррациональный склад ментальности черногорцев и их привязанности к русскому народу. Мы в Демфронте любим цитировать Тютчева: «в Россию нужно только верить». И когда нам тяжело, и когда мы порой немного злимся на Россию, мы говорим, что в Россию нужно верить. Просто иногда нужно, чтобы и Россия верила в нас.
Демократический Фронт часто критикуют, в том числе в России, за то, что вопрос НАТО во время предвыборной кампании 2016 года был отодвинут на второй план — и это, в частности, облегчило втягивание страны в альянс в обход воли населения. Что бы вы ответили на такие замечания?
Это неверно, это просто глупость. Мы были единственным политическим союзом, который в ходе кампании 2016 года заявил, что собирается организовать референдум о вступлении Черногории в НАТО — ни какой-либо другой оппозиционный союз, ни режимные партии не выступили явно в поддержку проведения подобного референдума. Именно из-за своей антинатовской кампании и антинатовской позиции нас обвинили в попытке государственного переворота.
Наоборот, у меня есть что поставить в укор России: начиная с того что она способствовала Черногории в получении независимости в 2005–2006 годы и заканчивая тем, что Джуканович и его ближайшие соратники, этот черногорский режим, именно на русских деньгах и инвестициях построили свой путь в НАТО и сейчас повернулись спиной к России, считая ее врагом и противником. Как Россия могла допустить такую стратегическую ошибку — поддержать в 2006 году черногорскую независимость, профинансировать создание новой Черногории, которая стала частным государством? А потом это самое государство и «отблагодарило» Россию тем, что ввело против нее санкции, и сейчас направляет солдат на учения в Прибалтику. Не дай бог, чтобы в случае какого-то геополитического столкновения сил России и НАТО черногорские солдаты впервые в истории оказались на российской границе и воевали бы против братского русского народа!
Какие самые существенные ошибки, по-вашему, Россия совершила в отношении Черногории, кроме того, что поддержала ее независимость?
Думаю, России следовало намного активнее поддерживать те силы, которые выступали за военную нейтральность, за наилучшие из возможных отношения с Россией, за сбалансированную внешнюю политику Черногории — чтобы мы не входили ни в один из союзов, ведь мы маленькая страна; чтобы мы имели военный нейтралитет. Однако оказалось, что некоторые российские чиновники и предприниматели были обмануты и своими инвестициями в Черногорию финансировали какие-то личные проекты представителей правящего режима, редкие из которых представляли интерес для граждан Черногории. Один из таких примеров — Комбинат алюминия Подгорица, который был куплен за 48 миллионов евро, а сейчас всплыла информация, что на самом деле Олег Дерипаска, Россия и ее инвесторы были обмануты, и реальные долги и расходы КАПа через неполные отчеты превышали 500–600 миллионов евро, плюс счета за электричество по промышленному тарифу за тот период. Оказалось, что черногорцы обманули российских партнеров: тогда еще министр МЧС, а ныне министр обороны, господин Шойгу, заявил в одном из интервью, что в КАП пришлось срочно вливать дополнительные 300 миллионов евро. А это актуально и сегодня. Недавно были опубликованы телефонные переговоры бывшего посла Сербии и Черногории в Москве Милана Рочена с определенными государственными функционерами; в одной из бесед, а именно с мэром Подгорицы, раскрывается, как они создавали атмосферу для обмана управляющих КАПом, как фальсифицировали счета-фактуры, как вступали в сговор в целях дезинформации… Это лучшее доказательство того, что в России легковерно полагали, будто сотрудничество с одним только режимом утвердит их отношения с Черногорией. На самом деле это просто способствовало вступлению страны в НАТО.
Такова официальная позиция России — сотрудничать с действующими властями и не вмешиваться во внутренние дела через поддержку оппозиции…
Я всего лишь оппозиционный политик в маленькой стране и не могу претендовать на то, чтобы определять, какой должна была быть внешняя политика России. Но могу отметить, что в период интеграции Черногории в НАТО послы Венгрии, Словении, Мальты и Лихтенштейна выступали намного активнее, чем посол Российской Федерации. А американский посол сейчас фактически неформальный правитель Черногории: к ней все ходят на консультации — и правящий режим, и эта так называемая проамериканская и прозападная оппозиция; у нее утверждается стратегия. В то время как мы за все время мандата предыдущего посла России, господина Сергея Грицая, не были удостоены ни одной встречи с ним. Мы, политический союз, который выступает за наилучшие отношения с Россией, который единственный включил в свою программу и предвыборную кампанию отмену антироссийских санкций — ни разу не были на встрече с российским послом! И если так выглядит внешнеполитическая стратегия России, то я думаю, что она глубоко ошибочна. Но, как я уже сказал, я не могу повлиять на то, как Россия проводит свою внешнюю политику.
Вы выступали за референдум по вопросу вступления в НАТО. Почему так и не удалось его провести?
Референдум не состоялся по той простой причине, что власти понимали: они не смогут на нем победить. Ведь в 1999 году НАТО бомбило и Сербию, и Черногорию, а по процентному соотношению к числу населения число жертв и разрушений в Черногории было даже выше, чем в Сербии. Народная память об этом сильна — 85% граждан настроены против вступления в альянс (согласно независимому социологическому исследованию, проведенному осенью 2016-го, на подобном референдуме (если учитывать только определившихся) против вступления в НАТО проголосовало бы 60,1% а за – 39,9% – «РР»). Вы думаете, что Джуканович не организовал бы референдум, если бы был уверен, что на нем проголосуют за вступление?
Параллельно с этим Джуканович накануне вступления в НАТО открыл уголовное дело против моего коллеги Андрии Мандича и меня как главных противников интеграции Черногории в НАТО — и таким образом дал всем понять, что если можно народных лидеров преследовать и бросить за решетку, это можно сделать и с простым народом. Вот почему в Черногории не был организован референдум.
Насчет стремлений России — от российских дипломатов, работающих на Балканах, доводилось слышать, среди прочих, два объяснения. Первое: «Мы не можем противостоять Западу в этом регионе — он намного сильнее, это слишком неровное поле для борьбы», второе: «Те, кто нас любит, будут любить и так; тех, кто нас ненавидит, не переубедить, поэтому мы работаем только с правящими политсилами». Что вы думаете о таком подходе?
Я не перестану любить Россию, какой бы ни была ее политика, ведь моя любовь к России и русскому народу не основывается ни на геополитических трендах, ни на интересе России к Балканам. Это одно. Другое — Россия сама должна определить, в чем состоят ее геостратегические интересы. Если ее геостратегическая политика — защитить границы на Востоке, тогда она будет заниматься в основном этим. Если же ее интерес — распространять свое влияние шире через так называемую «мягкую силу», то она, вероятно, предпримет шаги и на Балканах, и где посчитает необходимым. Этот вопрос ко мне относится в последнюю очередь — я могу лишь говорить с позиции черногорского политика, лидера одной парламентарной партии и депутата в черногорском парламенте; подчеркиваю это, чтобы сразу исключить некоторые противоречия. Но никто не может мне сказать, что Словакия, Венгрия или Албания может иметь большую дипломатическую силу на Балканах, нежели Россия — этого я не могу принять! Пусть бы еще американцы или британцы были на более высоком уровне (с чем я, впрочем, тоже не соглашаюсь); но чтобы дипломатический напор накануне вступления Черногории в НАТО был сильнее со стороны Венгрии и маленьких европейских стран, чем России, — для меня это совершенно неприемлемо!
Иногда в России в ответ на справедливые замечания о том, что Москва должна была активнее поддержать пророссийские силы, влиять на общественное сознание через свои НПО и СМИ в регионе, звучат упреки в духе: «Если они на самом деле так любят русских, пусть добьются пророссийской политики сами, без нашего вмешательства — а иначе они просто очередные “братушки”, жадные до денег, и любовь тут ни при чем». Как бы вы ответили на подобную критику?
Это неправда. Для любви к России деньги не нужны, и мы не требуем никаких денег от России, как не требовали их ни от Сербии, ни от кого бы то ни было. Мы лишь требовали ясной и принципиальной политики. И я мог бы возразить контрвопросом людям, которые так говорят: а почему Россия в 2005–2006 годах поддержала этот предательский режим? Если бы она этого не сделала, мы бы сейчас не оказались в подобной ситуации. Черногория была бы вместе с Сербией, не вошла бы в НАТО, у нас было бы мощное экономическое и военное партнерство с Россией. И это абсолютно ясная картина. Что касается геополитических интересов — недостаточно того, чтобы Черногория любила Россию: ведь мы лишь маленькая точка на геополитической сцене. Необходимо, чтобы и Россия показала, что любит Черногорию! Я знаю, что у России есть более масштабные проблемы. Есть проблемы на границе с Украиной, есть проблемы на Кавказе с Грузией, есть проблемы в Сирии — а сейчас вот и Венесуэла ожидает, что Россия будет решать ее проблемы. Так что у меня нет амбиций представить Черногорию как фокус российских интересов. Но, если России неясно, что в результате присоединения Черногории к НАТО все Средиземноморье, за исключением Сирии, окажется под контролем кораблей НАТО, тогда говорить просто не о чем.
Что же касается любви к России — вот вы сейчас в моем офисе, и я не знаю, какое у вас впечатление складывается: вы в кабинете черногорского или русского политика? Вот висят портреты — Жуков, Достоевский, Есенин, Гоголь, фотографии с президентом Путиным, вот диорама Сталинградской битвы. Хотел бы я увидеть хотя бы одного российского политика, у которого есть все это в кабинете! А все, что у меня есть в офисе, — это мне не Россия обеспечила или Сербия, а я сам приобрел. Поскольку верил и продолжаю верить в необходимость наилучших из возможных отношений между нашими странами.
Но, если народ любит Россию, почему тогда голосуют за власть, которая проводит антироссийскую политику?
Вот простое объяснение. Как я уже сказал, на выборах в 2016 году, отмеченных инсценировкой «госпереворота», ДПС, Демократическая партия социалистов, не получила большинства — православное большинство населения Черногории за нее не голосует, и это абсолютное большинство выступает за наилучшие отношения с Россией. К сожалению, мы в данный момент благодаря избирательному законодательству имеем несколько партий этнических меньшинств — бошняков, хорватов и албанцев, которые обеспечивают необходимое парламентское большинство для ДПС. И в этом их договор — большая часть партий меньшинств с православным меньшинством формируют правительство против большинства православного населения.
Касательно «государственного переворота» — что, по-вашему, произошло на самом деле? Замешана ли в нем Россия, как об этом говорят власти?
Самое важное в этом проекте, известном как «государственный переворот», то, что речь идет об инсценировке, организованной режимом при помощи в первую очередь британской разведслужбы. По их расчетам стало понятно, что Джуканович не сможет выиграть выборы, а если Демфронт придет к власти, то организует референдум и остановит вхождение Черногории в НАТО. Что означало бы расширение влияния России на Балканах и Средиземноморье. Поэтому им было важно, чтобы в инсценировку были включены лидеры Демфронта — двое воображаемых русских и сербские националисты. Все это уголовное дело можно назвать вульгарным фарсом, который длился полтора года, и самое абсурдное, что обвиняемые не были знакомы друг с другом. Не было предоставлено ни одного доказательства, что Мандич и я контактировали с людьми, которые были указаны как организаторы так называемого «государственного переворота» — а именно с Шишмаковым и Поповым. Это был бы первый в истории госпереворот, где не было ни оружия, ни кровопролития, ни внедренных агентов в полиции и армии; это был бы первый госпереворот, в котором свидетель, сотрудничающий с прокуратурой, даже имя свое настоящее скрыл. Саша Синджелич, человек с сомнительной биографией, с психическими диагнозами, стал свидетелем обвинения! Он на судебном процессе утверждал, что мы с Андрией Мандичем ездили в Москву договариваться с Шишмаковым и Поповым о необходимости организации государственного переворота, и те дали нам 20 миллионов долларов, которые мы привезли в Черногорию. Мол, все это ему рассказал Шишмаков. А когда он закончил свидетельствовать на суде и вернулся в Сербию, то через несколько месяцев, будучи гостем одной из сербских телепередач, заявил, что это была ложь, которую он произнес под давлением прокуратуры. Тогда в интернете появились и видео, где Синджелич рассказывает друзьям, как он с черногорской службой госбезопасности участвовал в инсценировке этого «госпереворота». Одного этого достаточно, чтобы его статус сменить со свидетеля прокуратуры на подозреваемого, чтобы сам он отвечал перед судом — как и люди, которые все это организовывали.
Еще одна деталь: этот человек был справедливо осужден на 21 год тюрьмы за убийство с отягчающими обстоятельствами, которое совершил в Хорватии. А в судебный совет, который вел дело и был признан некомпетентным, входили Милан Вуйович, который в 2016-м выступал в качестве его адвоката, и — ну надо же! — тогдашний военный судья Миливое Катнич, который сейчас на посту Специального государственного прокурора занимается делом о перевороте. Единственный, кто был знаком со свидетелем Сашей Синджеличем, — Специальный прокурор в этом деле!
Есть и еще один эпизод, настолько фантастический, что, будь жив Булгаков, он мог бы включить его в «Мастера и Маргариту»: уничтожение оружия в озере Газиводе (на севере Косова. — «РР»). Речь идет о втором свидетеле обвинения, осужденном на шесть месяцев тюрьмы в Спуже, — Пайе Велимировиче из городка Зубин Поток в Косове. Он по команде Специального прокурора поехал покупать оружие в Косово. Затем купленные 45 автоматов Калашникова он якобы разобрал и утопил в озере. Суд постановил, что этот человек говорит правду — хотя черногорская сторона и не подумала провести поиски в озере, чтобы обнаружить детали разобранных автоматов! И вот 9 мая нам вынесли приговор в первой инстанции: мне и Андрии Мандичу по пять лет тюрьмы, а тем двум россиянам — по 15 лет.
Что касается противостояния Североатлантическому альянсу — очевидно, что политика в этом направлении на Балканах проводится Вашингтоном жестко и бескомпромиссно: это видно по Македонии, Боснии… Не кажется ли, что противостояние США в этом вопросе — невыполнимая миссия?
В данный момент это выглядит как невыполнимая миссия, так как все антинатовские движения, политические субъекты и организации под жестким процессуальным гнетом, и режим, контролируемый определенными западными спецслужбами, пытается их жестко уничтожить. Это то, на что мы указывали: нам необходимо — и не столько потому, что мы любим Россию, а потому, что считаем это нашим общим интересом — хоть в какой-то степени заручиться по крайней мере декларативной поддержкой со стороны России, если на большее нельзя рассчитывать. Вы видели, как в Македонии был осуществлен жесткий переворот — классический пример реального госпереворота за авторством ЦРУ и Ми-6: когда восемь депутатов тогдашней правящей коалиции шантажом заставили голосовать за изменения в конституцию и переименование страны, хотя на референдуме это решение не получило поддержку (референдум был фактически бойкотирован населением — явка составила 34% при необходимых 50%. — «РР»). При этом в парламенте присутствовали и немецкий, и американский посол, а вот российского не было. Если Россия желает осуществлять свое влияние на Балканах, ей необходимо сменить тактику: ведь в данный момент весь регион, за исключением Сербии и БиГ, покрыт «зонтиком» НАТО и находится под влиянием альянса. А есть еще и Косово — обычная колония НАТО, которая не продержалась бы и дня, если бы не помощь США и остальных стран альянса… Иногда я серьезно сомневаюсь в целесообразности нашей борьбы, но еще более бессмысленным мне кажется не оказывать сопротивление — повторюсь, не ради России, а потому, что это в интересах наших стран.
Что стало с Черногорией после вступления в НАТО? Есть ли перемены к лучшему, обещанные правительством?
Случилось все то, на что мы указывали в ходе нашей предвыборной кампании 2016 года — Черногория теперь оккупирована Североатлантическим альянсом, мы стали обычной колонией НАТО, которую они будут эксплуатировать через различные свои военные миссии и горячие точки по всему миру. Сам факт, что черногорские военные сейчас находятся в Афганистане и с каждым годом их численность там растет (причем в миссиях, где они рискуют жизнью), лучше всего говорит о том, что Черногория и ее армия стали экспериментом стран НАТО и заменителем для американских, британских и других доминирующих в альянсе стран (на данный момент 24% солдат армии Черногории принимали участие в зарубежных миссиях. — «РР»). Что касается инвестиций и экономического развития, можно заметить, как внезапно исчезли русские инвестиции, а также русские и сербские туристы. Напомню, что с 2006 года и вплоть до 2016-го, когда дошло до охлаждения отношений между Черногорией и Россией, каждый третий турист был из России, а каждая вторая иностранная инвестиция — российская. Сейчас же ситуация совершенно иная: россияне массово продают свою недвижимость в Черногории, российских инвестиций давно не видно. Это следствие того, что Черногория повернулась спиной к многовековому историческому союзнику, духовному защитнику, своему другу — России, и оказалась в Североатлантическом альянсе, где ее воспринимают как расходный товар.
В то же время правительство Черногории утверждает, что такой маленькой стране необходима защита, для чего и необходимо НАТО. А в народе говорят, что альянс нужен для защиты от угрозы Великой Албании.
Обычная глупость: ведь и Албания входит в НАТО! Правильно было бы поставить вопрос: на чью сторону стал бы альянс в таком случае? Думаю, что НАТО продавало бы оружие тем и другим, разжигало бы конфликт, чтобы дошло до взаимного истребления двух народов. У нас есть аналогичный, более давний пример, — Кипрский кризис, когда дошло до столкновения Турции и Греции в связи с Кипром. При этом обе страны состояли в НАТО. И в итоге мы имеем разделенный Кипр. А в прошлом году у нас была возможность услышать, как президент США Дональд Трамп, когда его спросили, готов ли он активировать пятую статью договора НАТО и защитить Черногорию, если на нее нападет другое государство, ответил примерно в таком духе: «Неужели вы думаете, что мы настолько сумасшедшие, что ввяжемся в войну ради черногорцев? Вы понятия не имеете, насколько это воинственный и нестабильный народ!» Тем самым он ясно дал понять, как именно воспринимают Черногорию на Западе и способен ли альянс привести в действие 5-й пункт Североатлантического договора. Пусть меня кто-то попробует опровергнуть и скажет, когда в истории НАТО, с 1949 года по сегодняшний день, приводился в действие 5-й пункт ради защиты одного из членов альянса? Не считая события в 2001 году — операции в Афганистане после падения башен-близнецов в Нью-Йорке… Причем позже появились различные теории о том, насколько сомнительной была эта интервенция без полноценной информации.
Сейчас появились слухи, что НАТО скоро начнет строительство своих баз и аэродромов в Черногории. Насколько достоверны эта сведения?
Это не слухи, а факты. Я был первым из политиков, который еще два года назад показал детальный урбанистический план горы Синяевины, где планируется не только строительство военного аэродрома, но и установка радаров НАТО. Но меня тогда обвинили в том, что я пытаюсь отвлечь внимание от так называемого «государственного переворота». Однако через полтора года вся Черногория увидела, что я говорил правду, и сейчас многие присоединились к борьбе за защиту Синяевины. Но у Министерства обороны ясная позиция — их не интересует мнение граждан, их не интересует защита окружающей среды! Они считают стратегическим интересом Черногории как члена НАТО построить на Синяевине военный полигон, и, я думаю, следующая фаза — аэродром и радары, покрывающие эту часть Европы, поскольку гора Синяевина благодаря своему географическому положению идеально подходит для такой базы.
Находясь под давлением властей, вы неоднократно направляли жалобы в европейские инстанции. Получили ли вы какую-либо поддержку от представителей Международного сообщества, которые декларируют приверженность демократическим ценностям и правам человека?
Как делегат от Черногории в Парламентской ассамблее Совета Европы я был лишен возможности участвовать в пленарных заседаниях — в прошлом году у меня забрали паспорт. Только два месяца у меня была возможность покидать пределы страны и участвовать в пленарном заседании, и его темой как раз было: «Стоит ли позволить российским парламентариям вернуться в ПАСЕ?». Велись серьезные дебаты, в которых, конечно, доминировали украинские делегаты. Тогда я вызвался выступить с докладом и говорил посреди Страсбурга на русском языке. После русскоязычной дискуссии в Страсбурге, где я встал, по-моему, на сторону правды — выступив за возвращение российских делегатов в ПАСЕ, — у меня не только забрали паспорт, но и запретили покидать Подгорицу. Я писал коллегам-парламентариям и депутатским клубам ПАСЕ, объяснил им ситуацию — и, конечно, никто не ответил. Мы писали и Европейской комиссии — никто не ответил. Отправили письма посольствам всех ведущих стран Европы — и опять никакого ответа. Но я должен вам сказать, что мы также послали письма и по соответствующим адресам в России — и там тоже никто не ответил! Так что если пытаться оценить, были ли европейцы заинтересованы больше россиян или меньше, однозначного ответа не будет. Они были в одинаковой степени не заинтересованы.
Какова реальная перспектива Демократического Фронта после окончательного решения суда? Ведь если вас бросят за решетку, Демфронт фактически будет ликвидирован.
Мы готовы ко всему, они могут испробовать все — но мы уверены, что это единственно верная национальная идея, и готовы выстоять, несмотря на любые жертвы. Мы показали политическим противникам, что не сдадимся без сопротивления. Они могут применить репрессивные механизмы, но мы готовы к решительному отпору. Мы не откажемся от борьбы, не предадим наши принципы. Хотя могли бы легко освободиться от обвинений — если бы отреклись от наших идей, плюнули бы на Россию, на Сербию и сказали бы всего лишь: «Да, наверное, была какая-то попытка госпереворота, мы тут ни при чем, но уверены, что Россия здесь замешана». И все наши проблемы мигом бы исчезли! Мы бы стали частью правительства, были бы постоянными гостями на приемах у американского посла — но не смогли бы смотреть в зеркало, если бы предали самих себя. Мы уверены в правильности нашей борьбы, и, как сказал наш великий Негош, «смельчакам сам Бог дает поддержку!» (цитата из произведения «Горный венец». — «РР»). Тому, кто хочет добиться справедливых перемен, сам Бог поможет, и я твердо верю в Божью помощь и в помощь нашего народа.
