Нынешний обзор результатов приемной кампании в ведущие университеты Сибири — девятый. В некоторых таблицах и графиках оригинальные данные, которые мы скрупулезно собирали самостоятельно совместно с пресс-службами вузов, представлены аж с 2007 года — то есть, за последние 12 лет. Каждый раз у ежегодного обзора есть основной акцент. Так, в прошлом году мы рассуждали о том, как некоторые региональные университетские системы замыкаются на «внутренний» спрос, а сами университеты становятся «вещью в себе» (см. «Полное чучхе» в № 39 за 2018 год), а в 2017 году акцент был сделан на выход университетов из демографической ямы (см. «Привал на перевале» в № 37-38 за 2017 год).
Основное направление анализа этого года — собственно, сами перетоки абитуриентов между регионами в контексте нарастающей конкуренции университетов. Тем более, что межрегиональные отличия собранные в 2019 году данные показывают совершенно очевидно: наряду с университетами, которые привлекают хороших абитуриентов из многих регионов и стран («высшая лига»), появляются такие, которые выживают исключительно за счет существенного количества бюджетных мест, да и те закрываются за счет жителей Казахстана и Средней Азии. Фактически, мы начинаем наблюдать период формирования «образовательных гетто» — целых регионов, университетские системы которых неинтересны любому сколько-либо амбициозному молодому человеку. На фоне стагнации в экономике многие межрегиональные связи скукоживаются (не все могут позволить себе переезд и жизнь в другом городе), а на пятки вузам наступает еще и система среднего профессионального образования (колледжей). И, собственно, главный вопрос, который предстоит решить в ближайшее время — а что будет, если в непривлекательных для абитуриентов регионах у вузов вдруг прекратятся в нынешних объемах бюджетные вливания?
В общем и целом
Приемная кампания в российских вузах на очную форму обучения в общем и целом завершилась в сентябре. Страна в категории 17-20 летних стремительно выходит из демографической ямы (ежегодный прирост населения в этой возрастной группе составляет, в зависимости от региона, десятки процентов), что существенно облегчает задачи приемных комиссий вузов — с одной стороны. С другой стороны, ЕГЭ окончательно закрепил ситуацию, при которой в России все конкурируют со всеми: отличные и хорошие абитуриенты стали предельно мобильными к вящему недовольству региональных вузов. Кроме того, стремительно повышается количество поступающих не на высшее, а на среднее профессиональное образование (в колледжи). Таковых после 9 класса, по данным Министерства просвещения РФ, уже порядка 66% — то есть, две трети уже не идут в 10-11 классы. Однако и значительное количество выпускников 11-х классов все чаще выбирают колледжи вместо вузов: в силу существенно меньшей стоимости, коротких сроков обучения, плохих результатов ЕГЭ и прочего. И это, безусловно, вызов для вузов, старающихся найти свое лицо в этой высококонкурентной среде.
«Абитуриенты стали более требовательно, сознательней подходить к выбору программ, социально-культурным, бытовым условиям. Это, в принципе, тенденция последних лет, — отмечает первый проректор ОмГТУ Дмитрий Маевский. — Образование, как и наука, не может быть локальным. В противном случае встает большой вопрос о качестве и актуальности университетских программ. Поэтому, конечно же, конкуренция в территориальном разрезе идет с омскими университетами и университетами близлежащих областей. Есть серьезный вызов со стороны столичных университетов, которые «оттягивают» на себя ребят с высокими баллами и карьерными ожиданиями».
Как следует из аналитической записки к рейтингу вузов «Эксперта РА» 2019 года, качество фундаментального образования — основной фактор выбора вузов, который отмечают 67% студентов. И, напротив, самой слабой стороной российских вузов их студенты считают связь с работодателями. Больше половины опрошенных студентов вузов из топ-100 рейтинга (55%) заявили о том, что их университет не уделяет должного внимания сотрудничеству с работодателями. «Для большинства выпускников не так принципиально, какое количество статей публикуют преподаватели вуза в престижных журналах. Куда более важно качество образования и меры, помогающие выпускникам состояться в профессиональном плане, достичь успеха на рынке труда», — отмечают составители рейтинга. На этом фоне в целом в России и растет образовательная миграция.
«В этом году в вузы поступало поколение Y, или поколение миллениалов (до 2003 года рождения), — это дети комфорта, игр и цифровых технологий. Ценности миллениалов: быстро, удобно, весело. Понимание этих особенностей будущих студентов заставляет нас совершенствовать свою работу. Будущим первокурсникам и их родителям мы рассказываем, что в ТПУ есть институт кураторов — это преподаватели и студенты старших курсов, которые выступают в роли наставников, — говорит проректор по образовательной деятельности ТПУ Александр Вагнер. — Кроме того, мы выяснили, что 61 процент наших абитуриентов хотели бы получить дополнительные компетенции: стать более коммуникативными и развить лидерские качества в период обучения. С учетом этих знаний мы строили презентацию университета и работу приемной комиссии, старались все делать динамично и наглядно. Мы рассказываем, что учеба в университете — это целая жизнь. Она может быть увлекательной, яркой и интересной».
Бедные становятся беднее, богатые — богаче
Современная Россия — вообще страна образовательных мигрантов. Хорошие университеты (а подчас — вообще любые высшие учебные заведения) распределены неравномерно, а введение обязательного для всех Единого государственного экзамена открыло шлюзы: абитуриенты поехали в мегаполисы, и поехали активно. Согласно данным исследований Высшей школы экономики, если в Республике Тыва количество выпускников школ в пять раз меньше, чем поступивших в вузы на очную форму обучения (то есть, четверо из пяти выпускников школ уезжает учиться в другие регионы), то в Томской области количество поступивших на очную форму в университеты в 1,78 раза больше, чем количество выпускников томских школ. То есть, на каждого томича в томских вузах приходится почти два приехавших. Аналогичный показатель в Новосибирской области — 1,24, а лидер среди российских регионов — Санкт-Петербург с показателем 2,11.
Помимо концентрации абитуриентов в отдельных регионах они все больше концентрируются в конкретных университетах «высшей лиги» — национальных исследовательских (НИУ), федеральных, вузах «5-100», а в последние годы — еще и опорных. Так, если в 2014 году доля студентов из других регионов в НИУ составляла 37,8%, то в 2017-м — уже 44,1% (данные исследований Высшей школы экономики). В федеральных университетах этот показатель за тот же период вырос на 6 процентных пунктов, и даже в опорных — на 2.5 п.п.
Что такое образовательная миграция для родителей и абитуриентов? Соцопросы дают ответ на этот вопрос, и если коротко, то этот ответ — «надежда на лучшую жизнь». Причем безоговорочная, без всякого сомнения в бесперспективности жизни в малых российских городах. По свежим данным Левада-центра (опрос 2018 года), 79% людей старшего поколения готовы посоветовать выпускнику, окончившему школу в небольшом городе, переехать учиться в другой крупный город. А 47% респондентов, согласно данным того же опроса, считают, что образовательная миграция является основным каналом, чтобы «закрепиться» в большом городе. Это подтверждают и данные миграции: возрастная когорта от 17 до 25 лет — самая мигрирующая. Итак, на федеральном уровне картина складывается довольно безрадостная — образовательный ландшафт становится все более неравномерным, целые территории оголяются с точки зрения возможности получения приличного высшего образования, а население этих территорий безнадежно уверено в их бесперспективности, желая своим детям лучшей доли в больших городах.
Спасибо, Казахстан
На этом фоне статистика этого года по структуре приема в университеты «второго» и «третьего» эшелонов только подтверждает безрадостную картину в отдельных регионах (Кузбасс, Омская область, Алтайский край и другие). Если коротко, то ситуация такова: абитуриенты (отличные, хорошие, а теперь уже и посредственные) уезжают из региональных центров и относительно крупных городов, а региональные университеты замещают этот «выпавший» контингент жителями глубинки и (все чаще!) мигрантами из ближнего зарубежья. В основном это, конечно, Казахстан.
Например, в Кемеровском госуниверситете количество иногородних студентов в этом году — 110 человек, а количество иностранцев (в основном, Казахстан и Средняя Азия) — 250 человек. Аналогичная картина в Алтайском государственном техническом университете: 55 иногородних студентов против 111 иностранных. В опорном Алтайском государственном университете в этом году поступили 907 иностранных и иногородних абитуриентов, из которых 595 — граждане Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана (фактически — две трети «внешнего набора»), и еще 87 — граждане Китая. Таким образом, 75% «внешнего» набора в Алтайский государственный университет обеспечили граждане стран бывшего СССР и Китая. Наконец, ровно такая же ситуация в Омском государственном техническом университете (ОмГТУ). Из 426 иностранных и иногородних абитуриентов граждане Казахстана — 60% (256 человек).
И еще более яркой ситуация выглядит в магистратуре ОмГТУ: 213 «внешних» магистров поступили в университет, из них граждане Казахстана — 76% (164 человека), из которых подавляющее большинство (158 человек) поступили на бюджетные места. Итак, получается, что даже бюджетные места не смогли привлечь в отдельно взятый ОмГТУ, скажем, бакалавров из Новосибирска или Тюмени, но привлекли казахстанцев. Наконец, аналогичная картина в Сибирском государственном университете геосистем и технологий (СГУГиТ, Новосибирск). Общий набор в этом году составил 482, из которых иностранных и иногородних подавляющее большинство — 347 человек, из них Казахстан — больше половины: 184 человека.
Равномерное распределение
Строго говоря, значительное количество «внешнего» набора — не проблема, куда более опасной выглядит сверхвысокая концентрация на отдельных рынках (прежде всего, Казахстана) при одновременном отсутствии интереса к поступлению в университет у абитуриентов из соседних регионов. Поясним этот тезис на примере университетов «первой лиги», где ровно так же наблюдается высокая концентрация иностранных и иногородних абитуриентов.
Например, Сибирский государственный медицинский университет (СибГМУ, Томск). Из общего количества зачисленных в этом году (1 476 человек) большинство — не томичи (1 110 человек). Однако здесь нет концентрации на отдельных регионах. Из названных 1 110 человек, больше всего приехало из Кузбасса (189 человек) и Казахстана (169 человек). То есть, не больше 17% (против 60-70% в вышеназванных вузах). И дальше мы наблюдаем более или менее равномерное распределение абитуриентов по регионам: Красноярский край — 103 человека, Хакасия — 71 человек, Узбекистан — 119 человек и так далее.
Аналогичная ситуация в Томском политехе, где из 1 546 поступивших 1 213 — «внешние», не из Томской области. Однако, во-первых, это очень качественные абитуриенты (средний балл бюджетного набора — 79,1), а во-вторых, концентрация поступивших из отдельных регионов также не превышает 20-30%. Это абитуриенты из все той же Кемеровской области, откуда в ТПУ на бакалавриат в этом году поступило 312 человек. Между строк приведем еще один важный факт: набор в магистратуру в ТПУ в этом году символически превысил набор на бакалавриат (1 336 против 1 213 человек), что позволяет говорить о том, что Томский политех — один из первых вузов в Сибири, который реализовал модуль университета магистерско-аспирантского типа не на словах, а на деле.
Особенности этого года
Нынешний рейтинг вузов «Эксперта-Сибирь» — уже девятый подобный обзор. В этом году методика в целом не изменилась относительно прошлого года: мы также считаем долю иностранных и иногородних абитуриентов в структуре набора и умножаем этот показатель на средний балл ЕГЭ — так получается интегральный показатель «Индекс привлекательности вуза» (см. таблицу 1). Объяснение такой методики довольно простое: мы полагаем, что чем больше университет притягивает качественных абитуриентов из других регионов и стран (которым нужно не просто приехать в вуз на автобусе, а целиком изменить свою жизнь ради заветного обучения), тем он лучше — хотя бы потому, что так считают сотни и тысячи поступивших. Выборка вузов ограничивается всеми университетами Сибири, которые попали в топ-100 любого национального рейтинга (рейтинг «Эксперт РА», «Национальный рейтинг университетов», с прошлого года — рейтинг Forbes). Помимо вузов Сибири в этом году мы решили включить в общую выборку и Тюменский государственный университет — как самый ближайший к нам университет «первой лиги» (участник проекта «5-100»), чтобы сравнить его с местными вузами.
В этом году мы задавали университетам традиционные вопросы: сколько абитуриентов из других регионов и стран в бакалавриат, специалитет и магистратуру, какие специальности с самым высоким и низким баллом ЕГЭ, какова динамика набора и т.д. Дополнительный вопрос этого года в силу роста интереса абитуриентов к колледжам — доля выпускников учреждений среднего профессионального образования в наборе за последние три года (2017-2019 годы набора).
Новый показатель этого года — количество принятых в вуз из колледжей (см. таблицу 5 и остальные в полной версии материала на сайте expersib.ru). По этой таблице видно, что вузы существуют с колледжами фактически в параллельных мирах: набор в колледжи год от года растет, однако на ведущих университетах это никак не отражается.
Казус СГУГиТ
В этом году благодаря свежему рейтингу вузов от российского Forbes в нашу выборку попал Сибирский государственный университет геосистем и технологий (СГУГиТ, Новосибирск). Это отраслевой вуз, крепко удерживающий позиции в своей нише и имеющий давние традиции и связи в отрасли, но никогда не мелькавший на вершинах национальных и мировых рейтингов. Однако именно СГУГиТ в этом году показал, что первоначальный тезис обзора («мы будем исследовать только лучшие университеты, поскольку именно туда в основном и должны ехать лучшие абитуриенты») оказался, строго говоря, не совсем корректным.
СГУГиТ показал, что сильный отраслевой региональный вуз может эффективно притягивать «внешних» абитуриентов — пусть даже и в силу возможной непопулярности вуза у местных школьников. Там готовят специалистов в области геодезии, картографии, кадастра, приборостроения, оптотехники, экологии, техносферной безопасности, горного дела, боеприпасов и взрывателей. «Надо сказать, что подобных вузов в России всего два — второй находится в Москве (МИГАиК). Как можно увидеть, специальности нашего университета узкопрофильные. Поэтому как таковых конкурентов у нашего вуза нет», — отмечают в пресс-службе СГУГиТ.
Следует признать, таким образом, что большой потенциал в анализе образовательной миграции в регионах Сибири (а также, что самое главное, мотивов такой миграции) имеют именно такие небольшие (в СГУГиТ нет и трех тысяч студентов!) отраслевые университеты, прочно удерживающие позиции в своей сфере образования и исследовательской работы. Возможно, в этой же области следует искать и ответ на вопрос — что делать региону в случае, если есть желание переломить довольно безрадостную картину стойкой убежденности местных родителей в бесперспективности этой территории и преодолеть резко отрицательное сальдо миграции абитуриентов. Можно предположить, что путь развития узконаправленных вузов (а не квази-классических университетов, появившихся в девяностые годы во всех подобных регионах) — реальный способ для улучшения ситуации.
Мир без бюджета
Итак, детальный анализ структуры поступающих в отдельные региональные вузы только подтверждает довольно безрадостную картину мира, фиксирующуюся федеральной статистикой. Получается, что значительная доля университетов «второй лиги» живут, во-первых, исключительно за счет бюджетного набора, а во-вторых, за счет непритязательных жителей сельских территорий и Казахстана (Средней Азии). Собственно, это довольно искусственная ситуация поддержания жизни в неинтересных для уезжающих из региона абитуриентов университетах, фактически искусственная вентиляция легких для безнадежного (безнадежного ли?) пациента.
Давайте предположим, что такая искусственно созданная ситуация вдруг когда-нибудь изменится и эти университеты лишатся значительной части бюджетного набора. Можем ли мы в общих чертах смоделировать ситуацию, которая сложится в таком случае? В целом, да, если посмотреть на структуру набора (бюджет/внебюджет) отдельных вузов, представленную в графике 5. Из него видно, что в представленных вузах внебюджетный набор превысил бюджетный в НГТУ (пусть и символически), в ТюмГУ и АлтГУ. А минимальная доля внебюджетного набора в ТПУ (всего 11.3%) и СГУГиТ (11,6%). А в среднем в ведущих университетах показатель внебюджетного набора составляет порядка 25-30%.
Если предположить, что существенные бюджетные средства вдруг превратятся в тыкву, то прежде всего в эти вузы иссякнет поток абитуриентов из Казахстана, во многом поступающих туда из-за наличия бюджетных мест. Сократится и набор из сельских территорий — например, в силу того, что эти «выпавшие» поступающие могут пойти в местные же колледжи. То есть, мы увидим резкое сокращение бюджета таких вузов с их одновременным оздоровлением за счет сокращения низкомотивированных абитуриентов, поступающих туда исключительно в силу наличия бюджетных мест (по принципу «куда угодно, лишь бы на бюджет»). Станет ли от этого лучше региону в целом? Позволим себе предположить, что да, поскольку позволит избавиться от ситуации «камеры хранения» для подростков, которые выходят на рынок труда в 20-25 лет все с теми же низкими мотивами к осознанному труду. Станет ли от этого лучше университетам? На коротких промежутках — точно нет, на длинных — вполне вероятно.
