Попытка наполнить термин «новая элита» живым смыслом, которую мы предприняли в последний месяц, занимаясь проектом «Созидатели Юга 2020», вскрыла залежи проблем, которые оставались в последнее время на обочине.
Я в эти дни разговаривал с одним из весьма солидных бизнесменов, вошедших в наш список созидателей. Он, когда-то активный публичный человек, в последнее время совершенно отказался от каких-либо появлений на публике, и теперь свою позицию формулирует жёстко: полное молчание — компания даже перестала сообщать новости о своей жизни на своём же тсайте. Я попытался воззвать к роли миссионера — мол, если не с такого уровня экспертами обсуждать стратегические проблемы, то с кем же. «С чиновниками — они охотно согласятся», — заметил мой собеседник. Я ответил, что ценю его чувство юмора. Но на самом деле не до смеха. Потому что проблема налицо — люди с наибольшим экспертным потенциалом выключены из общественной дискуссии по стратегическим вопросам.
Когда-то на вопрос, что такое элита, другой участник списка созидателей ответил мне поговоркой: «элита – это у кого налито». Однако в список ключевых имен 2020 года этот человек, если бы у него было просто «налито», не попал бы. Сегодня образ элиты гораздо в большей степени связан с готовностью работать в публичном поле не только с продуктами своей компании, но прежде всего с проблемами общества. Самый яркий пример — благотворители и руководители некоммерческих организаций. Они находятся в постоянном поиске ресурсов, они не считают себя элитой, можете не сомневаться в том, что у них не «налито». Но их упоминают как героев сегодняшнего дня. Потому что они начинают работать с реальными проблемами, которыми никто не хочет заниматься. Они включены в решение проблем региона напрямую — и уважаемые люди это видят. При этом руководители НКО, как правило, не считают себя людьми, которых слышит власть, они больше надеются на свое умение вести переговоры даже с непроницаемыми государственными учреждениями.
В нулевые годы тема изучения российских элит была крайне популярной — страна пыталась разобраться, кто эти люди, меняющие страну прямо сейчас, каково их мировоззрение, что может их сплотить. Самые известные высказывания на эту тему — том «Самые влиятельные люди России – 2003», книга Ольги Крыштановской «Анатомия российской элиты» (2004) и книга «Сумма идеологии. Мировоззрение и идеология современной российской элиты» (2008). В тот год журнал «Эксперт ЮГ» опубликовал региональную часть последнего исследования, добавив своей экспертизы. И с тех пор больших поводов поднимать тему региональных элит у нас, увы, не было. В 2013 году выходил доклад клуба «Валдай» «Российская элита – 2020», но это было уже скорее исследование о том, чего миру ждать от этих русских. Внутри же страны вопрос уже как бы про элиту все поняли. Хотя те, кто исследования читал, знают, что ключевым в них был вызов: элита — «это не только властный слой, но в первую очередь такая социальная группа, которая создаёт общественно значимые смыслы», и далее: «российская элита может сыграть историческую роль, но только в том случае, если она готова взять на себя ответственность и предложить решения важнейших национальных задач» («Сумма идеологии», с. 4-5). Вызов в самой ситуации: те, кто создаёт смыслы, участвуют в решении национальных задач. Чтобы это могло быть так, создаваемые смыслы должны быть «общественно значимыми», а люди, непричастные к «властному строю», могли участвовать в решении наиболее важных вопросов развития общества. С этим некоторые проблемы.
Когда мы говорили с представителями нового бизнеса, иногда возникало ощущение, что они толком не представляют, в каком регионе они живут. Им было очень сложно называть уважаемых авторитетных деятелей в своём регионе, хотя они по какой-то причине в нём живут и реализуют свои проекты. Они вообще не включены в региональные процессы.
На ком лежит ответственность за эту невключённость? Иногда, наверное, на плохом характере конкретных личностей или на вредных привычках целых страт, которые в новой ситуации предпочитают молчание и долгие периоды жизни за границей. Но, очевидным образом, и на чиновниках, которые, как выразился другой наш эксперт, сами повестку формируют — сами и отрабатывают. Которые часто совершенно откровенно имитируют диалог, в то же самое время позволяя избранным реализовывать проекты, которые никогда бы не нашли общественной поддержки.
За то время, в течение которого мы не обсуждали проблему элит, наполнение этого понятия существенно изменилось. Новые лидеры мнений — люди, за которых голосуют не в социальных сетях, а другие уважаемые люди — уже обозначились, но функции элиты, по большому счету, ещё не выполняют. Они пока просто делают свое дело, которое коллеги посчитали общественно значимым. Ведь успешно делать свой бизнес сегодня — не значит обязательно принадлежать к элите. Наше исследование показало, что руководители даже очень успешных и влиятельных бизнесов оказываются вне зоны общественного внимания потому, что они даже не пытаются формулировать общественно значимые смыслы. Из их уст до сих пор можно слышать сформировавшееся лет двадцать назад определение социальной ответственности бизнеса как стабильные платежи по зарплатам и налогам — спрос на нечто большее они воспринимают с праведным возмущением, приглашение поделиться экспертностью по поводу развития города, отрасли, региона — как акт притеснения бизнеса. Это говорит о том, что до решения проблемы реальной консолидации элит, о которой мечтали исследователи нулевых, ещё очень далеко. Если, конечно, не сводить представление об элите к верхушке исполнительной власти и президиуму «Единой России».
