— Каждого корпоративного клиента, желающего получить заем, мы оцениваем по трем параметрам: влияние на окружающую среду, социальная ответственность и ответственность в корпоративном управлении. Пока это пилот, но со следующего года его итоги будут использоваться в присвоении кредитного рейтинга каждому корпоративному клиенту. А кредитный рейтинг влечет за собой условия по ковенантам и процентным ставкам. Таким образом, в корпоративном кредитовании ESG-повестка уже имплементирована в наши бизнес-процессы, и мы заканчиваем отладку всех технологий в этом отношении, — сообщил заместитель председателя Уральского банка ПАО «Сбербанк» Андрей Волчик на круглом столе по ESG-трансформации.

Мероприятие было проведено в ноябре журналом «Эксперт-Урал» и аналитическим центром «Эксперт» при участии Уральского федерального университета и Института экономики и управления УрФУ.

В последнее время подходы и принципы ESG (см. «Заветные три буквы», с. 15) стремительно входят в бизнес-отношения и правовое поле, в государственные и корпоративные программы развития. Но это только начало большого пути, а в процессе движения всегда возникает множество вопросов и противоречий, которые необходимо разрешать. Сохраняются разночтения в толковании принципов ESG и их практической реализации.

— Эксперты Римского клуба еще пятьдесят лет назад предложили экономико-математические модели пределов роста развития мировой экономики. С такими темпами роста, недооценкой антропогенных факторов и сменой технологической парадигмы мы просто забираем ресурсы у будущих поколений. Значит, нужно переосмысливать чрезмерное потребление и обеспечить экономическое развитие иными методами. Важно понять, как компаниям вписаться в эти тренды и что конкретно делать игрокам на местах, — обозначила круг проблем академический директор Института экономики и управления УрФУ Жанна Беляева. — В части внедрения ЕSG-повестки в России и некоторых других странах пока только появляются четкие цели и инструменты от государства, что мешает качественным структурным изменениям. Но сегодня уже есть запрос от общества, соответственно инвесторы отдают приоритет в работе с теми компаниями, которые присутствуют в ЕSG-рэнкингах. Получается, что ЕSG-повестка актуальна только для биржевых компаний крупного бизнеса? А может быть, и для них это только инструмент пиара? В мире основными драйверами являются потребитель и госрегулятор, в России, скорее, крупный бизнес, в том числе с позиций управления повесткой.

Конечно, у нас есть социальные инвестиции, но мы только подходим к импактным и преобразующим инвестициям. Это не только благотворительность и вложения в социалку. Это новая ценность в бизнесе, позволяющая компаниям формировать модели, предусматривающие и получение прибыли, и развитие местных сообществ.

Мышление в рамках устойчивого развития и осознание того, какие долгосрочные эффекты развития общества и рынков генерируют импактные компании, формирует и академическая среда. Институт экономики и управления УрФУ выпустил первый нефинансовый отчет по ESG в рамках инициативы ООН «Принципы ответственного управленческого образования».

— ИнЭУ оказывает влияние на ответственное мышление как на локальном, так и на глобальном уровне через студенческие и академические проекты, поэтому мы тесно взаимодействуем с нашими региональными, федеральными и международными партнерами. А студенты измеряют академические и практикоориентированные проекты с учетом ESG-факторов для оценки новых бизнес-возможностей. Такая ESG-трансформация видения новых поколений придает нам уверенность в том, что в ближайшем будущем мы будем осознанно развивать устойчивые экосистемы, — убеждена Жанна Беляева.

Перегибы на местах

Академическая среда в Европе также внимательно изучает ESG-повестку, обнаруживая массу нестыковок. По словам президента Саксонской академии наук, почетного профессора экономики Технического университета Дрездена (Германия), советника директора Института экономики и управления УрФУ Ханса Висмета, существует свыше 140 определений циркулярной экономики:

— Пока мы просто не понимаем, о чем говорим. Многие компании пытаются представить себя как зеленый бизнес, но мы не уверены в критериях их оценки.

В Германии активно развиваются зеленые технологии, особенно в сферах очистки воды и переработки отходов. Возникают новые бизнес-модели, изучаются возможности цифровизации и перехода к новой энергетике. Для нас чрезвычайно важная цель — разрабатывать технологии снижения уровня парниковых газов. В краткосрочной перспективе Германия отходит от сжигания бурого угля. Кроме того, мы собираемся очень тщательно отслеживать, как производится теплоизоляция домов, и постепенно будем переходить на электромобили. Однако мы слишком фокусируемся на технологиях, а надо думать еще и о нуждах потребителей и производителей. Главным препятствием может стать реакция людей на внедрение новых технологий. Например, водители не очень счастливы от перехода на электромобили: этот транспорт долго заряжается, на нем не так далеко уедешь. Наши компании должны получить новые стимулы, чтобы переходить на экологически дружелюбные виды производства. Для этого необходимо принятие новых законов, которые бы мотивировали бизнес брать на себя определенные экологические обязательства.

Еще один перекос заметил директор по обучению и развитию Gazprom International Роб Веерсма (Нидерланды):

— Повестка ESG в последнее время была захвачена обсуждением изменения климата. Но помимо этого существует еще 16 целей устойчивого развития ООН, которые крайне значимы для будущего нашего мира. Например, подумаем о цели обеспечения людей чистой водой. Всего лишь двое из каждых десяти жителей планеты имеют доступ к чистой воде.

Деформация принципов ESG проявляется и в том, что пиара на этой теме мы наблюдаем больше, чем реальных дел. Порою думается, что наиболее креативный бизнес даже собственное банкротство и закрытие будет представлять таким образом: «Компания добровольно приняла на себя обязательства по сокращению углеродного следа и свела к минимуму эмиссию парниковых газов от своей деятельности». Почему бы не оказать финансовую поддержку таким «спасителям» планеты?

Поэтому Роб Веерсма отмечает важность рейтингов, в которых компании объективно оцениваются по ESG-критериям: «На основании этих рейтингов вы либо можете привлечь дешевый капитал, либо инвестиция будет считаться рискованной. Топливно-энергетический комплекс, связанный с ископаемым топливом, в будущем столкнется с большими трудностями, как продемонстрировала компания Shell. Именно так рассматривает ситуацию финансовый сектор. Сегодня финансовые учреждения задают направление будущих изменений».

— В Италии мы наблюдаем, как все больше предприятий обращаются к независимым оценочным компаниям, чтобы получить сертификат соответствия ESG-стандартам. Такая сертификация может дать определенное конкурентное преимущество предприятиям, добавить ценность их фондам и их заявкам на европейском рынке, — дополняет картину современной Европы доцент департамента менеджмента Университета Турина (Италия), исследователь лаборатории региональной и международной экономики ИнЭУ УрФУ Альберто Феррарис. — Что касается бизнес-моделей, то очень часто компании хотят провести инновацию для того, чтобы создать эффективные механизмы по устойчивой работе. Пример — Carlsberg, бизнес-модель которой построена на получении прибыли, но в цели развития включены механизмы сохранения планеты. Ключевые ценности компании — это не простая формальность, а компас, по которому ежедневно сверяют работу все сотрудники компании. И это стимулирует дальнейшие изменения. Так, выпуская бутылки из биоразлагаемого волокна, компания вносит тем самым вклад в устойчивое развитие. Еще один пример циркулярной экономики — компания Rifo-lab, которая производит одежду из переработанных отходов и предлагает людям сдавать свою старую одежду для дальнейшей переработки. Тоo Good to Go — цифровая платформа, которая объединяет клиентов и показывает им рестораны и магазины, где есть избытки нераспроданной еды, они могут скупить эту еду по гораздо более низким ценам. Такие решения выгодны для всех. Они меняют бизнес-модели, когда компании не просто генерируют прибыль, но создают более полезные продукты для всего общества.

В России в части формирования ESG-повестки также активизировался финансовый сектор. Размер ESG-кредитов того же Сбера уже составляет порядка 55 млрд рублей.

— Для нас это представляется более широким рынком, чем зеленые кредиты, — подчеркнул Андрей Волчик. — Предоставляя бизнесу тот или иной кредит на абсолютно любые цели, мы можем договориться с компанией, чтобы помимо кредитных

метрик она соблюдала также определенные социальные и экологические метрики. Пусть сам кредит не направлен на улучшение экологической обстановки, но компания берет на себя обязательства, скажем, на 10% ежегодно снижать выбросы CO2. Или, если говорить о социальной сфере, сдерживать ежегодную ротацию персонала в определенных пределах. При выполнении компанией подобных ESG-метрик мы снижаем ей процентную ставку по кредиту или публичным займам.

Такие примеры уже есть: для АФК «Сис­тема» Сбер открыл кредитную линию на 10 млрд рублей, с компанией «Распадская» заключил кредитный договор на 200 млн долларов. Первое на российском рынке прив­лечение средств, привязанное к показателям устойчивого развития, — заключение синдицированной сделки предэкспортного финансирования Русала на сумму свыше миллиарда долларов.

Многие компании пытаются представить себя как зеленый бизнес, но нет уверенности в том, что критерии их оценки верны

Стройся по рейтингу

Но кредиторы и инвесторы нуждаются в объективной оценке бизнеса. Среди разработчиков ESG-рейтингов и рэнкингов для бизнеса и регионов — независимое рейтинговое агентство RAEX-Europe. Компании оцениваются по двум сотням парамет­ров: корпоративная политика и программы, отчетность. Наибольший вес имеет эффективность политики и программ.

— Мы стремимся к тому, чтобы ESG-рейтинги, которые мы разрабатываем с 2017 года, можно было использовать в практических целях. В частности, для оценки ESG-рисков в рамках построения стратегии компании, для оценки заинтересованными сторонами цепочек поставок или при формировании инвестиционного портфеля, соответствующего принципам ответственного инвестирования, — поясняет управляющий директор RAEX-Europe Светлана Гришанкова. — Например, Московский кредитный банк привлек уже два транша кредитов у немецкого Landesbank Baden-Wuerttemberg с привязкой непосредственно к уровню своего ESG-рейтинга. То есть при положительной динамике ESG-рейтинга эти кредиты становятся более выгодными, при отрицательной — менее выгодными.

ESG-риски и ESG-возможности бизнеса и региона тесно взаимосвязаны. Например, использование в регионе возобновляемых источников энергии или новых технологий может дать дополнительный толчок развитию работающих там компаний. В то же время ESG-ответственный бизнес — это стратегический партнер, способный помогать региону развиваться и улучшать характеристики.

— ESG-ответственный регион — это высокая привлекательность для бизнеса и инвесторов, в том числе иностранных. То есть включение в ESG-повестку и борьбу с изменением климата, наличие ESG-стратегии, финансирование программ по охране окружающей среды и социальной сферы, стимулирование внедрения наилучших доступных технологий, учет ESG-факторов при проведении государственных закупок ведут к повышению инвестиционной привлекательности региона, — подчеркивает Светлана Гришанкова.

Важно, чтобы принципы устойчивого развития закладывались в стратегии российских регионов, поскольку это ориентир как для местного бизнеса, так зарубежных инвесторов. Несвоевременная реакция на активно развивающуюся ESG-повестку может привести к возникновению в ближайшие пять-десять лет ряда угроз. Эти угрозы в первую очередь связаны с возможным высвобождением части работников, занятых в «коричневых» отраслях, с ухудшением здоровья жителей в связи с высоким уровнем загрязнения, с оттоком населения в другие регионы. Второй блок угроз обусловлен потенциальным сокращением экспорта из-за ужесточения экологических требований зарубежных потребителей к своим поставщикам и снижением конкурентоспособности российской продукции из-за введения трансграничного углеродного регулирования. Третий блок — сложности с привлечением финансирования и инвестиций при несоответствии ЕSG-критериям, внедряемым инвесторами и кредиторами в процесс принятия бизнес-решений.

— Ответом на эти угрозы является интеграция принципов зеленой экономики в стратегические цели региона, — заявила старший менеджер группы проектного и инфраструктурного финансирования PwC в России Ксения Климко. — В настоящее время идет разработка стратегии социально-экономического развития Свердловской области до 2035 года. Стратегия строится на пяти концепциях, одна из них — зеленая экономика. Нельзя использовать какую-то единую кальку абсолютно для всех регионов. Необходимо учитывать специфику региона и формулировать цели и задачи, на которые будет ориентироваться региональный бизнес в ближайшие 15 лет. Следующий шаг — перевести эти цели в плоскость конкретных зеленых проектов. Еще одна важная составляющая — меры стимулирования со стороны правительства региона, которые необходимы местным компаниям для трансформации своего бизнеса.

В органах исполнительной власти Свердловской области уже стараются придерживаться принципов ESG, сообщил заместитель регионального министра энергетики и ЖКХ Егор Свалов:

— Деятельность нашего министерства охватывает такие сферы, как тепло-, водо-, газоснабжение, обращение с твердыми коммунальными отходами. Если мы говорим про ESG, то здесь на первый план выходят вопросы экологии и рационального использования природных ресурсов для жизнеобеспечения населения. Поэтому нам приходится выискивать новые технологии, чтобы экономить бюджетные средства, поскольку по этому критерию также оценивается работа органов власти. В сфере обращения твердых коммунальных отходов важно выходить на построение экономики замкнутого цикла. Это вовлечение отходов в хозяйственный оборот, сокращение объемов захоронения. Тут, конечно, экология на первом месте. Но подтягивается и социальная сфера, потому что при отказе от полигонного захоронения мы получаем положительный отзыв у населения. Однако главная проблема — не куда девать отходы, а как в меньшем объеме их производить. В этом направлении нам помогает движение в сторону циркулярной экономики, применение промышленностью наилучших доступных технологий, снижение доли сложнокомпонентных отходов, которые невозможно переработать.

Погоня за зеленым статусом

Безусловно, правила определяет государство. Но помимо этого есть не менее важный фактор — корпоративная культура, миссия и ценности компании. Опытом в этой сфере поделилась директор по корпоративной социальной ответственности компании IBM в России и странах СНГ Ирина Ефремова-Гарт:

— На восприятие корпоративных брендов оказывает влияние не только экологическая сознательность, но и социальная ответственность компании, тот самый фактор S, который сегодня незаслуженно начинает отходить на второй план. Это создание таких условий, которые позволяют сотрудникам компании максимально включаться в рабочий процесс. Это и корпоративные программы, реализуемые бизнесом для внешнего сообщества. Почему-то эти программы продолжают ассоциироваться с традиционной корпоративной благотворительностью, что абсолютно неправильно. Помимо этого важно помнить, что все программы компании, включая социальные, должны быть сонастроены с ее бизнес-стратегией. ESG-трансформация должна идти во всех процессах и аспектах деятельности. Не должно быть одного выделенного подразделения, если мы говорим про устойчивость этих практик внутри компании. Это следует инкорпорировать во все бизнес-процессы, ментальные конструкции, ценности наших сотрудников в процессе их непрерывного обучения и переобучения.

Таким же важным фактором, стимулирующим компании к осуществлению ESG-трансформации, становятся запросы заказчиков продукции. Например, для отечественных металлургов и трубников в роли таких движителей выступают компании нефтегазового комплекса (см. «Дорожная карта ТМК»). В связи с этим о соблюдении принципов устойчивого развития вынуждены задумываться не только крупные промышленные холдинги.

— Мы не являемся крупной компанией. Тем не менее ESG-трансформация нас не обошла стороной, — поделился генеральный директор международного выставочного центра «Екатеринбург — Экспо» Игорь Данилов. — Приведу конкретный пример. Одно из перспективных для нас направлений деятельности — привлечение на нашу площадку международных ротируемых мероприятий. И каждая заявка на международные мероприятия, которую мы готовим, имеет отдельный большой раздел по вопросам ESG. В числе требований к площадке — наличие комплексной экологической политики. Также важно соответствие города, где находится площадка, стандартам экологической и социальной устойчивости. Кроме того, площадка должна подтвердить свой зеленый статус. Пока его не имеет ни один выставочный центр в стране. Это наша перспектива, мы находимся в начале пути. Что мы уже имеем? В наших презентационных материалах стараемся максимально уйти от бумажных аналогов. Используем электронные билеты на мероприятия. Переходим на смарт-технологии потребления тепла и электроэнергии. Уже два года у нас функционирует система раздельного сбора мусора. Таким образом, ESG-трансформация — не какая-то далекая перспектива, это уже реалии нашей жизни.

Эксперты рекомендуют: для компании важно расширять кругозор, чтобы увидеть эффекты, которые демонстрирует ее бизнес-модель, воздействуя на общество и окружающую среду. Для придания бизнес-модели гибкости и устойчивости необходимо применять инновации, но при этом думать о добавленной стоимости и конкурентных преимуществах, о масштабировании инициативы с вовлечением новых партнеров и клиентов. Впрочем, вполне может оказаться и так, что ESG-повестка потребует создания принципиально новой бизнес-модели.