Контекст кампании
Приход Э. Макрона в Елисейский дворец стал без преувеличения новой реальностью французской политики. Впервые за многие десятилетия главой государства стал деятель, не имеющий чёткой связи с какой-либо «системной» партией и явно претендующий на обновление всей политической жизни. Его победа только подстегнула процесс глубокой трансформации политического спектра, следующим этапом которого стали очередные выборы в нижнюю палату парламента.
С 2000 г., когда путём реформы электорального календаря президентские и парламентские кампании были синхронизированы по срокам, президентская партия всегда уверенно побеждала вслед за своим лидером. Новизна движения Э. Макрона позволяла предположить, что в 2017 г. ситуация будет сложнее. Например, победителям понадобилась бы коалиция с какой-либо из «старых» партий, что неминуемо отразилось бы на содержании будущего курса. Однако даже в нынешних условиях эта традиция нарушена не была. «Вперёд, Республика!» (такое название движение взяло в ходе кампании) сформирует крупнейшую фракцию в нижней палате без чьей-либо помощи, кроме младших партнёров из «Демократического движения». Подлинным же новшеством оказался масштаб успеха центристов, получивших порядка 350-360 мест из 577, хотя в какой-то момент планировалось даже более 400 мандатов.
Причин столь подавляющего преимущества сторонников президента может быть названо несколько. Во-первых, сыграла свою роль определённая вялость избирателей: президентская кампания получилась слишком бурной, чтобы у граждан после неё ещё оставалось стремление так же внимательно следить за дальнейшей политической борьбой. Кроме того, оказались сильными настроения «дать Макрону шанс»: позволить без помех приступить к реформам, а судить об успешности предложенного курса позже, по результатам. В итоге явка составила чрезвычайно низкие 48,7% и 42,6% в двух турах соответственно. Движение «Вперёд, Республика!» охотно этим воспользовалось, ещё раз мобилизовав свои силы под предлогом приобретения рабочего большинства ради претворения в жизнь президентской программы.
Во-вторых, все остальные силы явно не успели перегруппироваться после президентской кампании. От Социалистической партии этого ждать и не стоило: получив худший результат в своей новейшей истории (всего 44 места вместе с союзниками), она только усугубила своё и без того тяжелейшее положение. «Республиканцы» после поражения Ф. Фийона не сумели сформулировать чёткую позицию, как они будут относиться к новому президенту, что привело к распылению их электората. В случае же крайних сил — левой «Непокорённой Франции» и правого «Национального фронта» — подтвердилась любопытная закономерность, говорящая о том, что их лидеры обычно популярнее собственных организаций. Так, два месяца назад Ж.-Л. Меланшон получил 19,5%, а его альянс сейчас — лишь 11% в первом туре; М. Ле Пен — 21,3%, НФ же — 13%.
В итоге складывается впечатление триумфального шествия «макронистов» с огромным преимуществом практически по всей стране. Однако мажоритарная избирательная система, ещё и при низкой явке, даёт в этом плане искажённую картину. В абсолютных значениях движение тоже выступило хуже своего лидера: в первом туре за кандидатов от «Вперёд, Республика!» проголосовали 6,4 млн граждан (всего в стране 47,5 млн зарегистрированных избирателей), а за самого Э. Макрона в апреле — 8,6 млн. В процентах от общего числа граждан, явившихся на голосование, президентское движение получило 28,2%, но от всех избирателей это всего около 13%. Поэтому повального увлечения новым президентом, как может показаться из прессы, де-факто не существует: в июне 2017 г. скорее преобладали апатичность и выжидание. Однако любопытно, что даже в случае применения пропорциональной избирательной системы, о которой периодически говорят разные партии, ситуация в парламенте стала бы запутаннее (правоцентристы смогли бы навязать коалицию), но власти движение «Вперёд!» всё равно не лишилось бы.
Как быть дальше
Какое-то время Э. Макрону не должны угрожать конкуренты, занятые собственными неудачами, поэтому он может беспрепятственно приступить к наиболее чувствительным реформам. Сейчас таких намечено уже две — законопроект о «морализации политической жизни» и корректировка трудового кодекса. При обсуждении этих и других инициатив выяснится, насколько гомогенно полученное большинство. Для многих из новоизбранных депутатов парламентская работа в новинку (пришли в политику из бизнеса, общественных организаций, молодёжной среды и т. д.), поэтому нельзя исключать ошибки и противоречия между ними. Какие-то корректировки могут произойти и в составе правительства, где уже ослабли позиции нескольких министров (Р. Ферран, Ф. Байру).
«Республиканцы» де-юре вновь могут называться крупнейшей оппозиционной партией (тем более что именно им до сих пор принадлежит большинство департаментов и регионов), но внутреннего единства им это отнюдь не добавляет. Назначение в правительство Э. Филиппа, Б. Ле Мэра, Ж. Дарманена внесло сумятицу в ряды правоцентристов: партии трудно занять критическую позицию в адрес нового президента, если он приблизил к себе её некоторых представителей, пусть далеко не первой величины. Ориентировочно в конце осени должны пройти выборы нового партийного главы (возможные кандидаты — в прошлом министры Ф. Баруэн, Л. Вокье, К. Бертран), только после которых можно будет понять, какую линию будут выдерживать «Республиканцы» — умеренную «конструктивную» или жёсткую правую.
Глубокая трансформация предстоит и социалистам. Масштаб этого процесса будет напоминать события начала 1970-х гг., когда по инициативе Ф. Миттерана партия приобрела современный вид. Как тогда, так и сейчас СП важно устранить конкурентов на левом фланге: Ф. Миттеран в своё время успешно выбил почву из-под ног коммунистов, что-то подобное предстоит сделать и новому руководству социалистов в отношении «Непокорённой Франции» Ж.-Л. Меланшона. Хотя в какой-то степени крайне левые имеют даже большее моральное право на пальму первенства, поскольку их лидер гораздо увереннее выступил на президентских выборах, чем кандидат СП Б. Амон.
Наконец, внутренние процессы будут происходить и в Национальном фронте, немного увеличившем своё представительство (8 мест вместо 2, М. Ле Пен впервые стала депутатом национального масштаба). Линия на постепенную банализацию крайне правых, практиковавшаяся в последние годы, не остаётся без критики в стане партии. В частности, Ф. Филиппо уже образовал собственную неформальную группировку «Патриоты», предлагая вернуться к классической фронтистской программе и отказаться от всех реверансов в сторону более умеренного электората.
При этом для всех партий открываются два пути эволюции. Если движение Э. Макрона и дальше покажет свою эффективность, то другие организации могут перенять его формат и также превратиться в подобные движения. При этом их всех будет отличать зыбкость идейно-политических позиций, превращение подробных программ в абстрактные декларации ценностей. Напротив, в случае затруднений «макронистов» может возобладать противоположный тренд на новое размежевание по партийным «квартирам». Тогда к 2022 г. на сцену должны вернуться классические партии, ясно отличающиеся друг от друга программными приоритетами и ведущие борьбу по уже знакомым правилам.
