Китай не сдал экзамен на младшего партнера
Обнародование доктрины национальной безопасности США – это всегда знаковое событие. По нему можно судить, если не о векторе, которому будет следовать в ближайшее время американская внешняя политика, то уж по крайней мере, о взглядах президентов страны на этот вектор. Каждый подобный документ — это еще и свидетельство того, насколько важны хозяину Белого Дома на данном этапе вопросы внешней политики, по сравнению с сугубо внутриамериканскими делами.
Уходивший со своего поста Барак Обама, чей второй президентский срок прошел в боях за реформу медицинского страхования, в 2015 году представил 35-страничную стратегию национальной безопасности. В ней были упомянуты не только ИГИЛ (организация запрещена в РФ), но и, например, борьба с изменениями климата.
Аналогичный документ, представленный Трампом, оказался в два раза больше по объему, и места таким, с точки зрения нынешнего президента, пустякам, как климатические изменения, в нем не нашлось. Угрозой номер один больше не является аморфный враг – мировой терроризм, олицетворяемый то ИГИЛ, то Аль-Кайдой. Главный вероятный противник сугубо конкретен: Северная Корея. Преимущественно ей адресованы угрозы, которыми изобилует 67-страничная стратегия. Ясно, что северокорейская ядерная программа станет той головной болью, которая будет мучить нынешнюю американскую администрацию. Прогнозируемыми были и антииранские, а также антироссийские пассажи в стратегии. Необходимо отметить, что Трамп, хоть и явно без особого энтузиазма и конкретики, вставил в число прегрешений нашей страны и предполагаемое вмешательство во внутриамериканские дела. Основная претензия к России всё та же: стремление восстановить свою сферу влияния в соседних странах.
Подлинным же новшеством стратегии стало то, что угрозой США недвусмысленно назван Китай. Он, наряду с Россией, отнесен к числу ревизионистских стран, бросающих вызов мировому порядку. Причем, судя по тексту документа, Пекин в лагере «ревизионистов» — сила главная, а претензии к нему чуть ли не более серьезны, чем к Москве.
Велик соблазн объяснить, как это порой делают, антикитайский настрой нынешнего хозяина Белого дома его личными «тараканами в голове» или, еще того хуже, тлетворным влиянием советников (тут подозрение чаще всего падает на экономиста Питера Наварро, на чьи советы очень полагается Трамп). Однако следует признать, что включение Китая в список пока не врагов, но уже соперников Америки было закономерно. К этому всё и шло.
Можно вспомнить еще далекие времена до 11 сентября 2001 года, когда о «китайской угрозе» говорил тогдашний президент Джордж Буш-младший. Нельзя не упомянуть и ту же стратегию Обамы от 2015 года, где содержатся пусть осторожные, но все-таки выпады против Пекина. Можно, наконец, обратить внимание на многолетнюю дискуссию в США, вышедшую за рамки чисто академических политологических кругов, о том, к чему же приведет экономический симбиоз, в котором вот уже много лет находятся Китай и Америка. Станет ли Поднебесная страной, которая при определенных обстоятельствах все-таки впишется в мир по-американски на правах младшего партнера, или она попытается его разрушить? Ответ на этот вопрос, который дал Трамп, похоже, однозначен: не станет.
Россия в системе отношений
Веские основания так считать действительно имеются. Последнее время Китай всё заметнее отходит от роли занимающегося своими делами, не имеющего глобальных амбиций игрока, которую он играл со времени Дэн Сяопина. Чего стоит хотя бы выступление председателя КНР Си Цзиньпина на Девятнадцатом съезде Компартии, в котором поставлена амбициозная цель выйти в 2050 году на уровень развитых стран не по валовым, а по душевым показателям. Одно это является покушением на нынешнее положение мирового экономического лидера, которое занимают США, так как чревато глобальным переделом существующих рынков.
Китай усиливает и свою военную мощь. Армия модернизируется, китайские базы появляются далеко за пределами страны. У Китая и Америки есть и точка потенциального конфликта – регион Южно-Китайского моря с его запутанными спорами вокруг местных островов, в которые вовлечены нынешние или потенциальные союзники Вашингтона.
Наконец, к Китаю имеются понятные широким слоям американских избирателей претензии, которые в ходе своей предвыборной кампании сполна использовал Трамп. Китайские товары заполонили Америку, в то время как сама КНР является самой протекционистской из крупных экономик мира. При этом китайские власти активно усиливают преимущественно за счет предоставления дешевых госкредитов своим де-факто государственным компаниям для завоевания сегментов мирового рынка. Такого уровня господдержки американским компаниям их правительство, понятное дело, обеспечить не может.
Как ни парадоксально, соперничество Америки с Китаем, манифестированное в стратегии Трампа, может стать обстоятельством, которое будет способствовать сближению Москвы и Вашингтона. Со времен госсекретаря Генри Киссинджера США старались делать так, чтобы отношения нашей страны с Китаем были хуже, чем отношения каждой из двух стран с Соединенными Штатами. Россия в качестве младшего американского партнера устраивает Америку больше, чем Россия как младший партнер Китая. Это за океаном, по крайней мере, на уровне экспертного сообщества, довольно четко понимают.
Без сомнения, сейчас конфликт США с Россией куда более острый, чем в Китаем. Но это не значит, что так будет всегда. В конце концов, противоречия с Россией не касаются жизненно важных для Америки сфер. Это ценностный и геополитический конфликты, что, для американского общества, конечно, очень важно, однако они не относится к числу насущных.
Вероятно, это обстоятельство и хотел подчеркнуть Трамп, приурочив к публикации стратегии телефонные переговоры с Путиным.
Отношения США, Китая и России сегодня: РФ и КНР готовят самый передовой конфликт с США
