О том, что введение нефтеюаней, то есть расчетов в этой валюте за нефть и соответствующих фьючерсных контрактов, о чем так много пишут в последние месяцы, едва ли пройдет гладко, говорит хотя бы временной фактор, пишет WSJ. Осенью все взахлеб писали о том, что они появится еще до Рождества. Причем, многие аналитики и СМИ утверждали это как свершившийся факт, без малейшей тени сомнения. И оказались неправы.
Год уже практически закончился, а нефтеюаней все еще нет. Одной из главных проблем для их введения является то, что нефтяной рынок сильно отличается от хорошо знакомого китайцам рынка, например, железной руды.
Нефтяной рынок уже вошел в число наиболее нестабильных в отношении цен на сырье. За примерами резких колебаний ходить далеко не нужно. Взять хотя бы взрыв в начале недели на нефтепроводе в Ливии, после чего цены на нефть поднялись на 3%.
Можно уверенно говорить, что главные потребители нефти на планете – Китай и Индия предпочли бы расплачиваться за нее не в долларах, а в своей валюте. В Пекине уже неоднократно говорили о введении фьючерсов в юанях. При этом следует помнить, что это решение было принято после основательных раздумий и многолетней подготовки. Однако успех перехода на нефтеюани будет во многом зависеть не от желания китайских властей, а от инвесторов на нефтяных рынках. Между тем, считает Wall Street Journal (WSJ), их нефтеюани впечатлят едва ли.
Вполне логично, что в Пекине хотят иметь собственный бенчмарк. Конечно же, китайские счета за нефть не могут вечно быть привязаны к цене баррелей нефти марки Brent, добываемой на старых месторождениях у берегов Великобритании, которая находится в нескольких десятках тысяч километров от Пекина. Проблема в том, считает WSJ, что китайские регуляторы не очень доверяют собственным рынкам и постоянно вмешиваются в их деятельность, когда на них происходят серьезные движения. Особенно это относится к поведению юаня, когда оно не устраивает Пекин. Пока это будет сохраняться, зарубежные производители нефти и торговцы будут с крайней осторожностью подходить к инвестициям на рынке, который только добавляет волатильности к обстановке, и без того очень нестабильной.
К этому стоит добавить, что меры по ограничению вывода капиталов за границу, которые значительно ужесточились по сравнению с 2015 годом, уже произвели большой переполох на сырьевых рынках Поднебесной. К примеру, рынок Даляня, где торгуются фьючерсы на железную руду и где доминируют ритейловые инвесторы, отличается повышенной волатильностью. Колебания цен на таких глобальных рынках, как, например, рынок меди, не такие сильные, потому что институциональные торговцы могут пользоваться возможностями трансграничного арбитража, когда в Нью-Йорке или Лондоне резко меняются цены.
В Китае, однако, сделать это нелегко. Это значит, что колебания цен там могут быть очень значительные. В разные периоды в последние два года и особенно заметно в начале 2017 года фьючерсы на железную руду в Даляне торговались с примерно 50-процентной прибавкой к средней цене железной руды, ввозимой в страну.
Еще одним препятствием для эффективного ввода нефтеюаней вполне может стать то обстоятельство, что доля Китая в мировом спросе на нефть все еще значительно ниже, чем по железной руде. От этого никуда не деться. несмотря на быстрый рост этой доли в последние годы. В 2016 году доля Китая в мировом спросе на «черное золото» составляла 13%, а США, к примеру - 20.
С учетом других рисков становится ясно, пишет американское издание, что единственной причиной для использования нефтяных контрактов в юанях может стать желание оказать Пекину услугу. Крупные продавцы типа саудовской Aramco, которая очень рассчитывает на приличную долю китайских денег при проведении IPO компании, вполне может начать использовать контракты в юанях, но, конечно, в ограниченных масштабах. С другой стороны, очевидно, что эта компания продолжит осуществлять львиную долю международного бизнеса в долларах. Следовательно, дорога для становления нефтеюаней не будет усыпана розами.
