«Не бояться трудностей, не бояться смерти», — говаривал в свое время китайский лидер Мао Цзэдун. Если бы Великий Кормчий был сейчас жив, он бы наверняка добавил: «Не бояться слов».
Есть в нынешнем мировом политическом дискурсе термин, которого в Пекине если и не боятся, то уж точно не любят. Это «Индо-Тихоокеанский регион» —предполагаемое геополитическое пространство, включающее в себя два океана и прилегающие к ним страны. Китайское руководство тревожит тот факт, что эту концепцию взяли на вооружение Соединенные Штаты, активно продвигающие идею создания блока Quad – США, Япония, Австралия, Индия, который должен, по мнению Вашингтона, стать основой безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР) и противостоять росту китайского влияния. Кроме того, Пекин неуютно чувствует себя в чрезмерно расширившемся пространстве: до сих пор Китай выстраивал свою стратегию в рамках Азиатско-Тихоокеанского региона, АТР, где был безусловным политическим тяжеловесом. В ИТР таких тяжеловесов будет уже два – добавится Индия, которая, как и Китай, претендует на роль регионального лидера.
Вслед за Китаем этот термин не любит и Россия. Чиновники и эксперты предпочитают оперировать в рамках привычной терминологии – отчасти не желая лишний раз без нужды нервировать дружественный Пекин, отчасти – подозревая американскую интригу и опасаясь терминологической агрессии. К тому же многим кажется, что Индо-Тихоокеанский регион выступает в качестве соперника Большой Евразии – концепции, которую отстаивает Россия.
Еще год назад это было оправданно. Концепция ИТР беспокоила не только Пекин: многие страны АСЕАН недоумевали, зачем нужно менять АТР на ИТР. Если в Азиатско-Тихоокеанском регионе АСЕАН была ключевым блоком, то в ИТР ее вес неизбежно упадет.
С тех пор, однако, ситуация заметно изменилась. Термин «Индо-Пацифика» прочно вошел в лексикон многих политиков Юго-Восточной Азии. Индонезия, претендующая на роль лидера АСЕАН, и вовсе опубликовала собственную стратегию, в которой прописано специфическое видение ИТР – разумеется, с АСЕАН в главной роли. Ни слова о противостоянии с Пекином – наоборот: в индонезийском варианте ИТР открыт для всех желающих, и для Китая в первую очередь. Энтузиазм индонезийцев можно понять. В новом регионе им просто в силу географического положения предстоит играть ключевую роль: под контролем Индонезии находятся основные проливы, соединяющие два океана. В таком виде Индо-Пацифика вполне приемлема для АСЕАН. Конечно, протестующие голоса еще звучат, но и энтузиастов и сторонников у концепции в регионе прибавилось.
На самом деле, вопреки господствующим в экспертной среде представлениям, идею ИТР выдвинули вовсе не США. Ее автор – индийский эксперт и аналитик Гурприт Кхурана, бывший морской офицер, предложивший этот термин в январе 2007 года. По мнению Кхураны, тем самым подчеркивалась все более важная роль, которую Индия играла в западнотихоокеанских делах. В том же году этот термин употребил японский премьер Синдзо Абэ, и Индо-Пацифика начала постепенно проникать в лексикон политиков и экспертов.
Если внимательнее приглядеться к концепции ИТР, то обнаружится, что понимание этого термина у каждого участника свое, и американское отнюдь не является доминирующим. Более того, американское стремление непременно включить в границы нового региона огромное водное пространство к востоку от Японии, Филиппин и Малайского барьера наталкивается на вежливое, но последовательное сопротивление большинства региональных игроков.
Свое видение ИТР есть у Индонезии и Австралии, Японии, США и Индии – пусть не везде оно облечено в слова и концептуальные документы. У России его нет: вместо того, чтобы взять концепцию, повертеть ее, приложить так и эдак, попытаться извлечь из нее выгоду — мы просто делаем вид, что ее не существует.
Причины нежелания Пекина менять правила очевидны, но зачем России следовать китайскому примеру? Из множества индотихоокеанских концепций большинство для Москвы не только приемлемы – они, прежде всего индийская и индонезийская, таят в себе массу возможностей. ИТР никак не противоречит идее Большой Евразии: он дополняет ее. Для доставки грузов из Мумбаи в Москву больше подойдет преимущественно сухопутный коридор «Север-Юг», из Ченнаи во Владивосток – морской путь. Большая Евразия ориентирована в основном на сушу, ИТР – на море, включая в себя акватории, прилегающие к азиатскому побережью Большой Евразии. Те регионы, которые находятся на стыке этих двух геополитических конструктов, окажутся в наиболее выгодном положении. Среди них – Дальний Восток России, который должен стать не только ресурсной кладовой и перевалочным пунктом евразийского транзита, но крупным промышленным центром.
Нам нужна собственная концепция, собственное видение ИТР наподобие того, которое есть у большинства крупных игроков. Концепция, в которой бы российский Дальний Восток представал бы не забытой территорией на задворках цивилизации, а главным северным полюсом Индо-Пацифики, воротами, через которые в ИТР идут газ и нефть из арктических морей, перспективным центром производства высоких технологий. И ключевыми партнерами России в этом регионе, помимо Китая, должны стать Южная Корея, страны АСЕАН и Индия – наш стратегический партнер еще с советских времен, страна, заинтересованная в разработке природных ресурсов наших восточных регионов. Именно с этой точки зрения ИТР полезен России: эта концепция связывает в едином географическом пространстве Владивосток, Ханой и Ченнаи, Петропавловск, Сингапур и Бангалор. Тема взаимоотношения Азиатско-Тихоокеанского и Индо-Тихоокеанского региона заявлена как одна из главных на конференции «Меняющаяся Азия в меняющемся мире», которую 21-22 ноября 2018 в Куала-Лумпуре проводят дискуссионный клуб «Валдай» и Малайзийский институт международных исследований (ISIS Malaysia). Хорошо, что об этом наконец начали говорить – но жаль, что так поздно.
Россия в ИТР – это то, чего не хватает многим странам Юго-Восточной Азии, неуверенно чувствующим себя в условиях китайско-американского противостояния, принимать участие в котором у них нет ни малейшего желания. Россия, как и страны АСЕАН, Северо-Восточной Азии и Индия, заинтересована в открытой, свободной, неконфронтационной Индо-Пацифике, которая дополняет Большую Евразию, а не противостоит ей.
Но для начала нужно перестать бояться слов.
