Последние два года финны покупают Uniper. Восьмого октября 2017 года Fortum объявила, что увеличит долю в немецкой компании до 70,5%, если получит разрешение российского регулятора. Какое отношение имеет российский регулятор к европейской сделке? Немецкая компания владеет российской (она называется «Юнипро»). В «Юнипро» входят пять электростанций, на одной из них есть водоканал, который снабжает питьевой водой два квартала.
Узнав о планах финнов, «Юнипро» внесла водоканал, электростанцию, а с ним и всю компанию в реестр естественных монополий. По нашим законам это делает невозможным контроль над компанией со стороны иностранного государства, а Fortum на 50,8% принадлежит правительству Финляндии. То, что менеджеры «Юнипро» злоупотребляют законодательством, понятно даже Федеральной антимонопольной службе, которая должна согласовать сделку.
Путь к объединению
Uniper, наследница немецкого энергетического гиганта E.ON, дает работу 11 тыс. человек более чем в 40 странах мира. Компания была создана не так давно, в 2016 году, в результате выведения традиционных источников генерации (ТЭС, АЭС, ГЭС) немецкого энергогиганта E.ON в отдельную компанию. Uniper владеет десятками электростанций по всей Европе от Германии до Швеции, несколькими важнейшими газовыми хранилищами в Австрии, софинансирует строительство газопровода «Северный поток — 2»
В новую компанию вошли и российские активы, доставшиеся в ходе реформы РАО ЕЭС. E.ON пришла в Россию в 2007 году, приобретя крупную генерирующую компанию ОГК-4, оператора шести крупных ГРЭС — Сургутской ГРЭС-2, Березовской, Шатурской, Смоленской и Яйвинской ГРЭС — общей установленной мощностью 11,2 ГВт.
Сегодня глобальной Uniper принадлежит 83,73% акций российской «Юнипро», и в целом Россия для Uniper — это очень крупный рынок, здесь находится каждый третий мегаватт установленной мощности. Другой иностранный игрок, участвовавший в реформе РАО ЕЭС, — финская Fortum. Она в ходе приватизации приобрела крупную теплогенерирующую компанию — ТГК-10, позднее переименованную в «Фортум».
В Fortum работает около восьми тысяч человек в странах Северной Европы и Балтийского региона, в России, Польше и Индии. Производственная мощность электростанций Fortum составляет около 14 ГВт. Кроме того, Fortum — один из крупнейших в мире производителей тепловой энергии, тогда как Uniper практически не производит энергию для теплоснабжения.
Долгое время обе компании были конкурентами, как в России, так и в Европе. Но два года назад Fortum выкупила у E.ON и миноритариев около 50% акций Uniper. Месяц назад Fortum согласовала с миноритариями Uniper приобретение еще 20,5% ее акций. В результате сделки доля Fortum в капитале глобальной Uniper должна достичь 70,5%, а значит, немецкий бизнес станет «дочерним» у финского. Для того чтобы сделка состоялась, начался процесс согласования у регуляторов во всех странах, где представлен бизнес. И поглощение уже получило безусловное разрешение европейских регуляторов.
Российская ФАС и комиссия правительства РФ по контролю за иностранными инвестициями одобрили приобретение еще два года назад, разрешив финнам приобрести более 47% акций «Юнипро», но менее 50%. Спустя два года Fortum готова пересечь и этот рубеж, поэтому начался новый этап согласования в России — в частности, необходимо новое одобрение ФАС.
Это формальная процедура: антимонопольщики должны проверить, не приведет ли усиление одной из компаний к монополизации рынка. Объединенная мощность активов «Юнипро» и «Фортум» составит 15,7 ГВт, а их суммарная выработка — около 8%. В России есть более крупные игроки — к примеру, «Газпром энергохолдинг» владеет в России 39 ГВт, «Интер РАО» — 27 ГВт, поэтому с точки зрения угроз монополизации рынка сделка не имеет ограничений.
Стопор в России
Водоканал на Сургутской ГРЭС-2 был построен в советское время для снабжения общежития работников электростанции питьевой водой. Деятельность относительно основного бизнеса компании, производства электроэнергии, ничтожная: миллион рублей выручки в год — зато этот статус позволяет тормозить глобальную сделку. «Это не водоканал, а водопровод. Все получилось почти случайно и бизнесом никогда не было. Чтобы снабжать сотрудников Сургутской ГРЭС-2 питьевой водой, было решено прорубить несколько артезианских скважин и построить станцию очистки питьевой воды», — вспоминает Евгений Жиляев, директор Сургутской ГРЭС-2 в 2007–2016 годах.
Итак, ФАС получила ходатайство Fortum о получении контроля в Uniper 6 октября 2017 года, а 7 ноября было официально объявлено о сделке. Через три недели, 30 ноября, «Юнипро» подала заявление о включении водоканала Сургутской ГРЭС-2 в реестр субъектов естественных монополий, а с ним и всей компанию. Отравленная пуля действует только против финнов, поскольку, как уже было указано выше, на 50,8% Fortum принадлежит правительству Финляндии.
«Вот Fortum покупает сети, генерирующие объекты на многие миллиарды; он готов инвестировать. И у него вот такой водоканальчик стоимостью в одну десятитысячную от этого объекта, но он стратегический. Из-за этого Fortum не может получить контроль, хотя он договорился с инвесторами, что может его получить. А “Юнипро” не хочет, чтобы Fortum получил контроль, и само подает нам, чтобы мы внесли объект в реестр естественных монополий. Мы формально отказать не можем, они подпадают под 57-й закон (“О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства”. — “Эксперт”) — блок. И Fortum говорит: мы не можем инвестировать в энергетику. И причем здесь эта фитюлька (водоканал. — “Эксперт”)? …Получается, что этот маленький “хвостик” крутит огромной “собакой”, интересами нашей страны и жителей», — возмущается глава ФАС Игорь Артемьев.
Впрочем, в «Юнипро» опровергли эту теорию, сообщив «Эксперту»: «Менеджмент компании “Юнипро” никоим образом не участвует во взаимодействии своего акционера — концерна Uniper — с его акционерами».
Проработать вопрос, чтобы Fortum могла инвестировать в российскую энергетику, было поручено Минэкономразвития РФ. «Сейчас мы с компаний “Фортум” работаем по поводу доли иностранных инвесторов, которые могут быть в отдельных отраслях, и возможности изменения этих показателей, потому что коллеги хотят инвестировать, но есть определенные законодательные ограничения. Есть ограничения по доле иностранных инвесторов в определенных сегментах. Это будем отрабатывать. Президент дал поручение этим заняться», — заявил глава Минэкономразвития РФ Максим Орешкин на полях ПМЭФ-2019.
Вынужден разбираться с проблемой и премьер-министр Дмитрий Медведев. СМИ сообщают, что эта тема обсуждалась в середине октября на встрече премьера с главами компаний — крупнейших инвесторов в экономику России.
«Понятно, за этой историей во многом стоял корпоративный конфликт между Fortum и Uniper, но сейчас, после выкупа миноритарных пакетов со стороны Fortum, корпоративный конфликт здесь уходит на второй план и остается уже техническая история, которую правительство совместно с компаниями будет решать», — заявил Максим Орешкин.
Таким образом, регулятор, реагируя на искусственно созданную ситуацию, возникшую по инициативе менеджмента «Юнипро», вынужден ни много ни мало менять закон, чтобы водопровод в тайге не стал препятствием для нормальной работы инвестора.
Новый финский анекдот
Вы покупаете автомобиль — честно, законно — у его владельцев. Однако водитель, приставленный к автомобилю, вместо того чтобы спокойно ждать передачи ключей новому собственнику, едет в военкомат и ставит автомобиль на учет под видом стратегического бомбардировщика, создавая условия, при которых вы не можете вступить в свои права. Пока вы разбираетесь с военкоматом, водитель получает машину в свое распоряжение и может беспрепятственно ездить как хочет и куда хочет. Повод присмотреться к водителям, усевшимся за баранку «Юнипро».
По мнению Евгения Жиляева, немцы купили лучшую ОГК из всех предлагаемых в ходе реформы РАО ЕЭС. «ОГК-4 была, на мой взгляд, лучшей генерирующей компанией, ею интересовались многие инвесторы — итальянские, финские, российские. Однако в итоге компанию купили немцы, — говорит экс-глава Сургутской ГРЭС-2. — СуГРЭС-2 — это один из китов, на которых держится бюджет Российской Федерации. Еще до того, как на станции построили новые энергоблоки, ее мощность составляла 4800 мегаватт. На производимой сургутскими ГРЭС-1 и ГРЭС-2 электрической энергии держалась тогда вся нефтегазодобыча Западной Сибири — Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов».
Получив бриллиант из короны РАО, менеджмент «Юнипро» получил и обязательства строить новые энергоблоки, под страхом огромных штрафов. Однако блок, возведенный «Юнипро», проработал недолго. В 2016 году на Березовской ГРЭС произошел пожар — крупнейшая катастрофа в российской энергетике после затопления Саяно-Шушенской ГЭС. Новый, только начавший работу энергоблок на 800 Мвт был полностью уничтожен. В строительство энергоблока компания инвестировала 43 млрд рублей. С момента пожара стоимость восстановления оборудования выросла с 15 млрд до 44 млрд рублей. Кроме того, неработающий энергоблок — это не полученные с рынка деньги, в том числе за ДПМ. Восстановленный блок планировали перезапустить в начале 2018 года, но начало промышленной эксплуатации сдвигалось пять раз и сейчас намечено на первый квартал 2020 года. По оценке аналитика из «ВТБ Капитала» Владимира Скляра, за все время простоя энергоблока «Юнипро» недополучит до 78,9 млрд рублей.
То есть прямой и косвенный убыток от сгоревшего блока составит более 165 млрд рублей. Часть денег «Юнипро» компенсирует страховая компания, однако даже с учетом страховки (26 млрд рублей) потери компании превышают все суммы выплаченных дивидендов. По данным отчетности, за время владения, в 2011–2018 годах, немцы вывели из компании 118 млрд рублей в виде дивидендов.
Пожар на Березовской ГРЭС был не единственной аварией в короткой истории «Юнипро». Система промышленной безопасности начала давать сбои уже лет пять назад. Так, на Сургутской ГРЭС-2 в 2015 году в результате пожара обрушилось 600 кв. м кровли турбинного отделения энергоблока № 4. В январе 2019 года на станции вновь произошло возгорание, на этот раз обошлось без масштабных последствий. Складывается впечатление, что обладая высокорентабельными активами, на которых держится энергосистема страны, менеджмент «Юнипро» системно экономил на самих активах при этом ни аварии, ни затягивание срока восстановительных работ, на Березовской ГРЭС не пошатнули его позиции.
Но случилось парадоксальное. В 2018 году вознаграждение трех ключевых менеджеров «Юнипро» резко выросло. Так, в 2017 году совокупная компенсация троих топ-менеджеров компании, входящих в ее правление, составила 292 млн рублей, а уже в 2018-м — 832 млн рублей, то есть в три раза больше. В среднем это 23 млн рублей в месяц, или миллион рублей за рабочий день. Как ни считай, это вознаграждение на уровне топов компаний, выручка которых в десятки раз больше: чуть меньше, чем у членов правления «Норникеля», и чуть больше, чем у топ-менеджмента Сбербанка.
Налицо аномалия: в период работы текущего менеджмента «Юнипро» произошли техногенные аварии, а компания понесла миллиардные убытки. Но их не просто оставляют на своих местах, но и в несколько раз повышают зарплату. И по совпадению этот же менеджмент создает и сохраняет рукотворную проблему, мешающую крупнейшему акционеру приобрести операционный контроль? Да и когда в прошлом лучшая энергокомпания начинает идти от аварии к аварии, когда поступки менеджмента заставляют всю российскую правовую и административную систему, от президента до министров, реагировать и отвлекать внимание — это становится проблемой не только энергетики, но и всей страны.
