«Ерунда, не вернусь, вероятно, потому что я не уезжал» — эти слова из песни Владимира Высоцкого почти дословно процитировал Алексей Навальный накануне вылета из Германии в Москву, где его с нетерпением ждали,как сторонники, так и представители правоохранительных органов.
При этом очевидное желание правоохранителей не откладывать встречу с оппозиционером в Кремле сочли не стоящим особого внимания. Во вторник официальный спикер Кремля Дмитрий Песков заявил, что «это не та ситуация, которая требует особого внимания президента».
Поскольку и сторонникам, и полицейским, и самому «виновнику торжества» заранее было известно, что «речи с броневика» по возвращении в Россию 17 января не ожидается, решение оппозиционера все-таки вернуться «в пасть ко льву» можно толковать по-разному.
Нельзя исключить, что Навальный будет использовать арест и вероятный реальный срок в качестве «мягкой» сакральной жертвы — в конце концов, если после пережитого в Томске он не испугался, то его уже трудно чем-то напугать. В этом случае он вполне может не только не бояться, а напротив, желать попасть в тюрьму: игра, которую он затеял, стоит свеч. И тогда власть в целом и ФСИН в частности будут, сами того не желая, исполнять функции его коллективного пиарщика, создавая вокруг сидельца ореол пострадавшего за правду.
Такое развитие событий будет использовано (и уже используется) и внешнеполитическими «партнерами» России. Протест уже выразили представители стран Балтии, Дании, Австрии, Польши, глава Евросовета Шарль Мишель, Amnesty International, Госдеп США и МИД Канады.
Хочет того сам Навальный или нет, он превращается в агента влияния западных стран, и отказаться от такой роли у него нет никакой возможности. Правда, Дмитрий Песков уже заявил, что Кремль не намерен учитывать международное мнение в данном случае.
Если у российской власти достанет ловкости и хорошего просчета ходов, то самым выигрышным из них было бы оставить оппозиционера на свободе на коротком поводке (на котором он и так уже находится). Но до ответа на это «если» надо подождать две недели — Симоновский суд будет принимать соответствующее решение только 2 февраля.
Персона как бренд
Когда заходит речь о Навальном и его отношениях с властью, ни в коем случае нельзя упускать из виду, что создатель ФБК* не может представлять для этой власти угрозы, пока речь идет об игре в исключительно правовом поле, обращает внимание директор Центра стратегического анализа Института инновационного развития Андрей Иванов.
«Лично Навальный по существующим законам не может появиться ни в каком избирательном бюллетене, поскольку у него имеется судимость — и, судя по текущим событиям, она не последняя. Непосредственным участником президентских выборов он может стать только через десять лет после снятия или погашения судимости. Заглядывать так далеко в будущее не имеет практического смысла ни его сторонникам, ни его противникам», - сказал Иванов, уже не первый год изучающий деятельность Алексея Навального, «Эксперту Online».
У Навального уже есть две условные судимости — по делу «Кировлеса» и «Ив Роше». Они связаны с хищениями в сумме свыше 46 млн рублей. Очередное уголовное дело, возбуждённое Следственным комитетом по ст. 159 ч. 4 УК РФ («Мошенничество в особо крупных размерах»), предполагает наказание до 10 лет лишения свободы.
В такой ситуации все рассуждения о том, каков электоральный потенциал Алексея Навального как политика, являются исключительно интеллектуальными упражнениями. Он может иметь сколь угодно высокую популярность у избирателя, но с практической точки зрения эта популярность аналогична популярности какого-нибудь народного артиста: ее невозможно конвертировать в политические дивиденды.
Но это ни в коем случае не означает, что оппозиционера можно списывать в утиль, продолжает политолог.
«Навальный — впрочем, как любой политик, - это не только человек из плоти и крови. Это бренд. И в этом смысле не так уж в самом деле важно, допущен он к выборам или нет, находится он на свободе или за решеткой, в России или за границей. В определенном смысле Алексей уже не принадлежит самому себе. Он — инструмент определенных политических сил. И вот эти силы, в отличии от Алексея Анатольевича как физического лица, далеко не выброшены из электорального процесса. Прессуя Навального, действующая власть в первую очередь метит именно по этим силам», — говорит он.
По мнению Иванова, в Администрации президента отдают себе отчет, что бренд «Навальный» может быть использован политической силой, которая на сегодня никак с ним не ассоциируется, а, возможно, вообще еще не существует как оформленная партия. Предсказать здесь и сейчас, в чьи руки перейдет эта «франшиза», с точностью не может никто, подчеркивает эксперт.
«Внезапно развившаяся лихорадка с регистрацией новых партий имеет, наряду с лежащей на поверхности задачей растаскивания оппозиционного электората, и оборотную сторону. Какая-то из новых партий вполне может договориться с соратниками Навального о “покупке” этого бренда, а вместе с ним — и региональной сети его отделений. Если “покупатель” предложит взаимовыгодный контракт — как в идеологическом, так и в прагматическом смысле — то я не вижу причин, по которым Соболь, Волков, Соловей или кто-то из ближнего круга Навального, были бы против. Это ведь ни в коем случае не предательство. Наоборот, это будет рассматриваться как возможность осуществить те политические задачи, которые основатель движения выполнить не может в силу своей выключенности из официальной политики», — рассуждает Иванов.
К чему готовиться
В том числе по этой причине ситуация, сложившаяся в противостоянии Навального с Кремлем, выглядит патовой. Особенно если транслировать эту модель на президентские выборы, допустить к которым откровенно несистемного кандидата остерегаются политические элиты отнюдь не только в России.
«Выборы мэра Москвы показали, что электоральный рейтинг Навального в районе 30 процентов — цифра совершенно реальная. А теперь представим ситуацию, когда против действующего президента выставляется кандидат с таким рейтингом. Тогда все зюгановы, жириновские, мироновы превращаются в кордебалет, поскольку условный Навальный оттянет на себя ту часть протестного электората, которая сейчас за них голосует просто из-за отсутствия иной альтернативы. Можно сказать, что Навальный аккумулирует «энергию ненависти» той немалой части избирателей, для которой официальная оппозиция кажется слишком соглашательской», — говорит Иванов.
Если принять предложенную схему за рабочую, то дальше вступает в дело арифметика. «Кандидат Ненависть» (дадим ему результат на уровне московских выборов, так как других «проверок боем» у него нет) вкупе с кандидатами от умеренной оппозиции собирают более 50 процентов. То есть оппозиционер выходит во второй тур. А это уже серьезно. Слишком серьезно, чтобы воспринимать такой вариант всерьез.
Такой сценарий несостоятелен не из-за каких-то козней власти, а потому, что его не рассматривает как рабочий сама же радикальная оппозиция, которая находится в той же самой патовой ситуации, уверен политолог.
«В истории России не было ни одного случая, когда бы власть менялась в результате победы оппозиционных сил в рамках легитимного процесса. Оппозиция перехватывала власть тогда, когда ее выпускали из рук существующие элиты. Обе революции 1917 года и провал ГКЧП в 1991-м это доказывают. Точно так же это доказывает текущая ситуация в Белоруссии, где тамошние “навальные” ничего, кроме информационного шума, добиться не смогли», — напоминает он.
По его мнению, сторонники Навального четко осознают, что не то, чтобы взять власть — даже зацепиться за нее одним ноготком в виде парочки депутатов в Госдуме — шансы нулевые. Поэтому вся их текущая деятельность и не имеет в виду легитимное вхождение во властные структуры. Смысл активности этой части оппозиции заключается в том, чтобы держать порох сухим до того гипотетического момента, когда власть, грубо говоря, будет валяться на улице, и им останется только первыми поднять ее с тротуара.
А это возможно в такой, и только в такой ситуации, которую в политологии называют «раскол элит». Те или иные его сценарии, при всей их гипотетичности, по мнению политолога, все равно выглядят более реальными, чем победа радикальной оппозиции на выборах, и их, полагает он, не могут не учитывать в кремлевских «башнях».
«Их расчет состоит в том, считает он, что удалив внесистемного конкурента на безопасное расстояние, «башни» выиграют время в случае развития ситуации по таким сценариям, не дав непримиримой оппозиции запаса высоты, чтобы успеть выдвинуть лидера вместо “запертого в периметре” Навального», — рассуждает Иванов.
Тем более, что смена лидера на ходу — дело заведомо проигрышное, замечает он: «Это показал и эксперимент КПРФ с выдвижением в президенты Павла Грудинина, это показал и провал попытки белорусской оппозиции с заменой Сергея Тихановского на его супругу. Ну не Юлия Борисовна же, в самом деле, поведет соратников мужа на баррикады! Конечно, ФБК — это не совсем ЛДПР, где роль партии играет один человек. Но по крайней мере сегодня в движении Навального у него нет преемника», — заключает политолог.
Алексей Навальный появился как деятель и как политик, конечно, именно в России, хотя и учился полгода в Йельском университете по программе подготовки сети мировых лидеров Yale World Fellows. Но его возвращение 17 января, поступок, с какой точки зрения на него ни смотри, объективно неординарный, уже можно рассматривать как «импорт» его в качестве политического бренда. При этом следует иметь в виду, что «экспорт» оппозиционного политика в сентябре 2020 года состоялся не по воле.
Бой с джином
Те шаги, которые власть предпринимает по связыванию Алексея Навального по рукам и ногам, вызвана стремлением остановить его на дальних подступах к любому участию в электоральном процессе, высказала свое мнение «Эксперту Online» доцент кафедры политических и правовых учений факультета политических наук Московской высшей школы социальных и экономических наук («Шанинка») Екатерина Шульман.
«Для машины власти главной задачей на ближайшие годы является обеспечение трансфера власти: вне зависимости от того, будет ли это трансфер от действующего президента к нему же, либо к другому лицу. Важнейшей гарантией такого гладкого перехода является наличие устойчивого лояльного большинства в Государственной Думе. В этой парадигме Навальный является одним из немногих федерально узнаваемых политиков, который не просто открыто желает разрушить эти планы, но и имеет практическую возможность это сделать», — говорит она.
На такую возможность мало влияет участие или неучастие в выборах лично Навального, потому что, как показали выборы в Мосгордуму в 2019 году и в заксобрания Томска и Новосибирска в 2020-м, технология «умного голосования» позволяет влиять на результаты тех выборов, в которых ни он, ни его сторонники не принимают непосредственного участия. Можно спорить о ее эффективности, но принципиальным достижением оппозиции стало то, что она получила инструмент, который можно применять независимо от того, где находится сам политик или кто вписан в избирательный бюллетень.
В этом смысле любая реакция властей уже является реакцией пост-фактум: технология существует, опробована и может быть применена на парламентских выборах 2021 года. В случае её успеха, композиция Госдумы 8-го созыва может быть не вполне такой, которая была бы комфортной для предсказуемого транзита власти, объясняет Шульман.
«Люди, которые принимают решения о допуске или недопуске тех или иных кандидатов к выборам, точно так же, как мы с вами, не знают, каков будет их рейтинг, если этим кандидатам дать положенные по закону возможности вести предвыборную агитацию — с допуском на ТВ, встречами с избирателями и т. д. Навальный еще до всяких умных голосований показал свою эффективность как политик на московских выборах 2013 года. Так что если встать на позицию «стражей стабильности», его недопуск к электоральной политике вполне рационален», — говорит она.
Почему власть так привязалась именно к главе ФБК в то самое время, когда она чуть ли не насильно тащит в федеральную политику новых людей (в кавычках и без оных)? Потому, что по своему складу Навальный принципиально отличается от Прилепина, Нечаева, не говоря уже о Миронове и Зюганове: он не признаёт правил игры, предложенных Кремлем. Если новые и старые политики согласны разменять участие в практической политике на обязательство не выходить за рамки установленном им “электорального коридора” и претендовать на большие, чем согласовано, результаты, то Навальный всегда выходит «за флажки».
«Для Навального не существует понятия “электоральный коридор”, к нему неприменим существующий набор политтехнологических средств по удержанию кандидатов в определенных рамках. Выборы в Мосгордуму в 2019 году это подтвердили. Поддержанные оппозиционным избирателем кандидаты, которые смогли зарегистрироваться, бились за каждый голос своих избирателей и за результаты. Они были готовы сутками сидеть на участках и не давать избиркомам подтасовывать бюллетени. Соответственно, против таких кандидатов у власти есть только одна гарантированная тактика — недопуск еще на этапе регистрации», — констатирует эксперт.
По ее мнению, признаками того, что джина уже не получится загнать обратно в бутылку никакими арестами и приговорами, является итог региональных выборов в прошлом сентябре, в которых Навальный сам не участвовал (и не мог участвовать).
Хотя ни один из оппозиционных кандидатов, поддержанных штабом Навального, не прошел муниципальный фильтр, несистемные депутаты все же оказались в составе ряда заксобраний посредством «умного голосования». Тот же сценарий может быть масштабирован на выборах в федеральный парламент 2021 года, предполагает Шульман.
«Разумеется, личное участие Навального в предвыборных кампаниях повышает их эффективность. Он — политик вождистского типа, его личное влияние на сторонников и равнодушных служит важным фактором успеха тех, кого он поддерживает. Одно дело, когда за кандидата агитирует Леонид Волков или Илья Яшин, при всем уважении к ним, и другое — сам Навальный. Но созданная им машина все равно может работать и без него, пусть и не так эффективно: оппозиционно настроенный избиратель будет искать, как выразить своё недовольство на выборах, и умное голосование — самый очевидный способ сделать это», — уверена политолог.
Символический шаг
Оценивать фигуру Навального с точки зрения его электорального потенциала — значит пребывать в глубоком заблуждении относительно его реальной миссии, критикует высказанные выше предположения сопредседатель Совета национальной стратегии Иосиф Дискин.
«Перед Навальным, когда он еще находился в Германии, стояла дилемма: либо остаться за границей и утратить какое бы то ни было политическое влияние, как это случилось со Светланой Тихановской, либо стать предметом торга и козырной картой тех сил, смысл жизни которых состоит в свержении существующей в России власти, как это случилось с Михаилом Ходорковским», — сказал он «Эксперту Online».
Второй путь — это испытанный в разных странах способ прихода к власти, не обязательно административной, но в любом случае морально-этической, через мученичество. Через него в разное время прошли Махатма Ганди, Нельсон Мандела, Андрей Сахаров. Поэтому возвращение Навального в «лапы режима» — не политический мазохизм, а политическое мессианство, убежден политолог.
«Навальный ни в коем случае не расчетливый прагматик. Его возвращение — не рациональный, а на сто процентов символический шаг. Его ярко выраженный мессианский комплекс расчетливо подпитывают другие люди, как в стране, так и за рубежом. А эти люди — враги России; я не думаю, что это для кого-то секрет. И Навальный, соответственно, тоже превратился во врага ее национальных и государственных интересов», - говорит Дискин.
В этом смысле Навальный, разумеется, совершенно не является первопроходцем. В российской истории за сто лет до него был великий политик и политтехнолог Владимир Ульянов, который легко пошел на договоренность с властями страны, с которой Россия находилась в состоянии войны, для того, чтобы обеспечить себе «проездной билет» на родину, власть которой он тоже горячо ненавидел. На этом фоне Навальный смотрится, конечно, мелковато — но это не значит, что главу ФБК надо недооценивать, предупреждает Дискин.
«Оценка роли Навального как фигуры, которую кто-то готовит в будущие президенты России, фундаментально ошибочна. Те, кто эксплуатирует его мессианские замашки, оценивают его эффективность совершенно с другой позиции. Он им нужен исключительно как некий бульдозер - инструмент разрушения существующей государственной власти, лишения лидеров страны морального права ее возглавлять, создания управляемого хаоса. Его электоральные перспективы близки к нулю, но как раз они его подстрекателей интересуют в самую последнюю очередь», — резюмирует эксперт.
*Фонд борьбы с коррупцией (ФБК) включен Минюстом России в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента
