Человек в синем плаще идет странной походкой по дачному хозяйству. За его спиной — высокие сосны. Видны какие-то постройки, белеет старая плита. Дойдя до курятника, он чмокает курам. Крупным планом пень, желтые куриные ножки, лезвие топора. Хрясть — топор перерубает ножку.
— Не промахнись, — противным голосом произносит Плащ. — Пальцы-то еще понадобятся. Отпечатки снимать.
— Шо? Ты хто? — оборачивается на него мужчина с топором.
На нем — спецовка. А говор у него, как в сериале «Ликвидация» или как в анекдотах про Одессу.
— Прохожий, — игриво отвечает Плащ. — Слушай, тут слухи ходят, у твоей Гали рука легкая, — Плащ делает страшные глаза. — Лотерею выиграла. Может, и мне билетик купит?
«Ко-ко-ко-ко!» — шумят на заднем плане куры.
Мужчина в спецовке смачно отрубает другую лапку. Та совершает по воздуху высокий полет. С топором он идет на человека в плаще.
— Слышь, мужик, че те надо? — тут он почему-то лишается одесского говорка и начинает говорить как урка из старых сериалов.
— Спокойно-спокойно, Раскольников. Я просто в курсе, что ты дом вскрыл, — Плащ показывает удостоверение следователя.
— А шо ты мне тут машешь? — спрашивает мужчина в спецовке. Да, мы снова переезжаем в «Ликвидацию». — Никого я не вскрывал. Шо ты нас прессуешь? Мы беженцы.
— Беженцы? От кого бежите — от себя, от закона? — живо интересуется Плащ. Он, вообще, говорливый.
— Мы из ДНР. Халя! — фрикативно зовет мужчина жену. — Документы неси!
— Ш-шо-о?! — из пристройки выбегает убогая Халя.
— Значит, никаких домов не вскрывал? — интересуется Плащ.
— Та ни Боже мой!
— Г-а-А-а! — в горле Плаща перекатывается петушиный крик. Выпучив глаза, он показывает в сторону пня. — Ты смотри, Бендера!
«Хде?!» — оборачивается беженец. Бендеры никакого там не оказывается, но, улучив момент, Плащ выхватывает у того из рук топор, кладет руку беженца на пень, замахивается. Убогая Халя верещит. Куры кудахчут. Халя сразу признается — «Это мы! Это мы! Жрать было нечего, вот и взяли!». «Вы что, стиралками питаетесь!» — спрашивает Плащ. «А что, нам закрутки ее брать надо было? Они невкусные!» — Халя промахивается и в слове «шо» невзначай попадает в букву «ч», а та ей по статусу не положена.
— Глеб, не надо! — в кадре появляется обворованная, но благородная напарница Плаща.
Плащ втыкает топор в пень в опасной близи от пальцев беженца. Но он, вообще, меткий.
— Екатерина Юрьевна, а у меня чистосердечное признание, — говорит он.
— Ты их выбил, — с благородным укором произносит благородная Екатерина Юрьевна.
— Нет, вот твоя кофта! Я у тебя такую на работе видел! — Плащ показывает на кофту убогой Хали. — Это ж надо мозга не иметь, чтоб в ворованном ходить.
Благородная Екатерина Юрьевна сообщает, что кофта не ворованная, просто когда беженцы к ним в поселок приехали, они все им вещи собирали. Плащ разражается новой речью в адрес беженцев — спрашивает, не конченные ли они. Екатерина Юрьевна им — шмотки, а они ей хату вынесли. «Вы вообще обязаны на нее молиться!» — заканчивает он. «Ничего мы не должны, — нагло отвечает беженец. — Она нам обязана. Мы за русский мир пострадали. Лишения претерпели. Россия нам компенсировать должна». «Извиняйтесь на коленях!» — выходит из себя Плащ. «Не надо их унижать!» — говорит благородная Екатерина Юрьевна. Убогая Халя обнимает своего мужа-беженца. На повышенных тонах кричат куры, увеличивая тревожные ожидания.
— Да нет, пускай унизятся! — спорит Плащ. — Еще живут такие паразиты, детей воспитывают…
— А нет у них детей, — обрубает благородная Екатерина Юрьевна. — Их убили. Извините.
Она уходит. Плащ остается. Крутит головой. Прислушивается к курам. Убогая Халя гладит склоненную голову беженца из ДНР. «А-а-а» — противно протягивает Плащ, как будто он понял или что-то решил или кого-то простил и тоже скрывается.
Такую сцену показал канал «ТНТ» в своем новом сериале «Контакт». Сериал, вообще, не о беженцах. Википедия пишет: он о том, как отец пытается наладить отношения с дочерью при помощи соцсетей. Уже без просмотра сериала можно догадаться — как ни жесток отец — Плащ — с беженцами и преступниками, с дочерью он — внутри нежен, но внешне строг, и в конце они все равно помирятся. Ну потому, что почти все российские сериалы и их персонажи предсказуемы. Снял сериал актер Евгений Стычкин. В роли сценаристов указаны четыре человека. А в роли продюсеров — Александр Цекало, впрочем, он там не один, в списке их много. Сцена про беженцев предсказуемо обидела жителей республик — ДНР и ЛНР, седьмой год живущих на войне. И обрадовала украинских националистов. Но разговор не об этом, а о том, как телевизионное творчество все-таки влияет на внутреннюю и внешнюю политику страны.
Претензии жителей республик на то, что у них так не шокают и не гэкают, можно пропустить. Важнее то, что они, недавно проголосовавшие на российских выборах в Госдуму и специально съездившие для этого в Россию со своими российскими паспортами, с испугом углядели в этой сцене государственный заказ. А сцену эту в республиках посмотрели практически все. И испугались, что Россия так, через мелкие сцены в сериалах транслирует свое нежелание присоединять Донбасс, и теперь — уже после выборов, когда голоса жителей Донбасса сыграли свою роль — она пытается внести в головы россиян: «Донецкие и луганские — быдло. Так что вы давайте, сворачивайте свои разговоры про русский мир, про то, да се. Никакого русского мира нет. И жители Донбасса в России — инородный элемент. Они шокают, они гэкают, как в Одессе, они — убогие, они воруют у тех, кто протянул им милостыню — отдал свою ношенную кофточку». А объяснять жителям республик, что это просто у нас в стране никто сериальный контент не регулирует и не отслеживает, бессмысленно. После того, как Россия установила в республиках свое влияние, телевидение и ДНР, и ЛНР стало тотально несвободным.
При этом у жителей республик уже был опыт сравнения. Еще в четырнадцатом году из политических кругов России им внятно давали понять: они статусом пониже и сортом похуже крымчан. Им говорили — «А вот до жителей Крыма вы не дотягиваете, те единодушно голосовали за вхождение в состав России, а у вас не было тотальной военной мобилизации». Тут можно было бы возразить — вообще-то между голосованием и мобилизацией, то есть решением идти из мирной жизни воевать на войну, пролегает огромная разница. Но зачем? Мы ведь сейчас говорим о сериалах.
Жители республик привыкли к тому, что их сравнивают. На исходе Советского Союза их сравнили и не взяли в Россию. На отдельно образовавшейся Украине их постоянно сравнивали с западной частью, и это сравнение выходило не в пользу Донбасса — поставщика шахтеров, рабочего люда со своими простецкими, а где-то и горделивыми замашками. И теперь через сценку в проходном, не стоящем разговора российском сериале до них всего за три минуты умудрились донести мысль — «Вы — люди второго сорта. У вас в голове — один Бендера». К слову, удивляет, что четыре головы сценаристов, а так же главный режиссер, а с ним — второй, третий и прочие вспомогательные — не ведают: Бендеры — это город. А украинский националист Степан Бандера — которым, по замыслу сценаристов, можно пугать беженцев из ДНР — через букву «а».
Кто-то может счесть, что у жителей Донбасса — гиперреакция на сериал. Возможно. Но у людей, которые семь лет живут на войне, истрепаны нервы, и они слишком тщетно ждут от России решительного действия. Им их гиперреакция простительна. Если это, конечно, она. И если жители республик не правы в том, что государственная телевизионная пропаганда начинает приуготовлять россиян к предательству. Одновременно с этим у нас на телевидении русские эксперты, защищают на словах жителей Донбасса и русский мир, в буквальном смысле дерутся в прямом эфире с «проукраинскими» и «польскими» экспертами. Которые вовсе никакие не эксперты — ни те и ни другие, а обычные теле-аниматоры за деньги. И недавно мы снова стали свидетелями безобразной драки, какой российские зрители точно не заслуживают. Такая непоследовательность государственной пропаганды, за которую у нас в основном отвечает телевизор, порождает в головах у жителей республик диссонанс. Они не понимают, что происходит, и почему россияне их то изображают убогими ворюгами, то защищают с пеной у рта, нападая с кулаками на недружественных экспертов. Им действительно сложно понять, что у российской власти, возможно, осталась только иллюзия о том, что она телевидение контролирует. Она-то, скорее всего, никаких предательств Донбассу не готовит, просто упустила тот момент, когда телевидение превратилось в стоглавое чудовище и сорвалось с ремней. Вряд ли, кто-то ответственный отсматривает или цензурирует российские сериалы прежде, чем они выйдут на большие экраны. И в них все чаще появляются даже антироссийские нотки. Например, не так давно прогремел сериал, в котором отчетливо проводилась мысль — «Немцы — тоже люди». Имелись в виду те, кто зашел на нашу землю, укатал ее танками, понатыкал виселиц и пожег людей деревнями. Вот этого всего в том сериале не показали. Там показали, как злые наши в это время расстреливали в Берлине немецких детей.
Сцена, обидевшая жителей Донбасса и обрадовавшая украинских радикалов, по всей видимости, задумывалась как сложная драматическая. Грубый, но честный Плащ оказывается в такой непростой ситуации: с одной стороны беженцы — ворюги, а с другой — у них погибли дети. И ты, зритель, теперь посиди, поработай умом и душой, взвесь эти два камня и пойми, какой из них перевесит. Какой из них перевесит лично для тебя? Что ты-то сам выберешь, зритель — справедливость, закон или жалость, сочувствие? Вот тебе и драма, вот тебе и поворот! Но не будет зритель ничего взвешивать. Во-первых, слишком выпячен в этой сцене политический вкус того, кто ее писал, а значит, она — неправда. Во-вторых, сам Плащ, который постоянно крутит головой и кричит по петушиному. Поверить такой игре сложно. В третьих, говор. Этот особый язык, на котором говорят только и исключительно в сериалах. И когда его слушаешь, не можешь не представлять актеров, которые сидят и репетируют перед ютьюбом. Смотрят сериал «Ликвидация», готовясь сыграть беженца с Донбасса. Хотя можно было бы съездить в Ростов-на-Дону. У нас весь Ростов говорит, как донецкие и луганские. Давайте, может, и над ростовчанами посмеемся?
И, кажется, что выхода из этой ситуации нет, и цензура тут — не помощник. Невозможно по приказу превратить некачественный сериал в качественный, а тех, кто пишет к ним сценарии, убедить в том, что они несут гражданскую ответственность за свое творчество. Можно только в успокоение жителей республик сказать, что вряд ли власть стала бы продвигать свои решения через посредственные сериалы на «ТНТ».
