Досрочные президентские выборы состоялись 12 марта — через месяц после того, как действующий глава объявил о намерении оставить свой пост, чтобы «дать дорогу молодым». Победа Сердара Бердымухамедова не стала неожиданностью для наблюдателей: помимо него на пост президента претендовали еще восемь кандидатов-ноунеймов. Политикой они не занимались, в прессе не выступали и ничем особенным не отметились. А проживающие за границей оппозиционные кандидаты властями уже давно были отодвинуты от политического процесса.
Впрочем, эти факторы не помешали проректору по научной работе Туркменского государственного института физической культуры и спорта Хыдыру Нуннаеву набрать 11% голосов избирателей — существенный результат для закрытых авторитарных систем центральноазиатского типа.
Гурбангулы Бердымухамедов заблаговременно готовился к транзиту власти. А Сердар никогда не выглядел самостоятельной политической фигурой, чтобы занять его должность в случае неожиданной смерти главы семейства. На первом этапе в 2018 году Бердымухамедов-старший возродил Халк Маслахаты — совещательный орган при президенте. А через два года он наделил этот орган статусом верхней палаты парламента. С того момента в обществе стали шириться слухи, что президент готовит для себя «пенсионное местечко».
В феврале 2021 года Бердымухамедов-старший назначил своего сына вице-премьером и своим заместителем, поскольку в Туркменистане кабинет министров возглавляет президент. Перед этим он успел проработать в качестве постпреда республики при ООН, был депутатом парламента, а затем министром промышленности и строительного производства. Любопытно, второе образование будущий президент получил в Дипломатической академии МИД России в Москве.
До этих президентских выборов самый низкий результат показал в 2007 году Гурбангулы Бердымухамедов, набрав 89% голосов. А в голосованиях 2012 и 2017 годов эти цифры не опускались ниже 97%. Его предшественник, первый президент республики Сапармурат Ниязов избирался только единожды в 1992 году. Тогда он получил 99,5% поддержки избирателей. Правда, он был тогда единственным кандидатом.
Не первый год богатая углеводородами центральноазиатская республика живет в условиях экономического кризиса. В стране периодически случаются перебои с продовольственным снабжением городов, из-за чего в государственных магазинах возникают огромные очереди.
В Туркменистане ежегодно снижается уровень экспорта газа. Если в 2014 году энергетические компании продали порядка 45 млрд кубометров, то в наши дни эти показатели снизились до 30-35 млрд. По данным китайской таможни, в 2019 году Пекин импортировал туркменского 33 млрд кубометром на сумму 8,6 млрд долларов, через год Китай закупил всего 26 млрд. кубометром (6 млрд. долларов). При этом существенная часть из этой суммы пошли на погашение китайского кредита на трубопровод Турменистан-Китай.
Проблемы в топливной промышленности негативно сказались на безработице. По оценкам специалистов, этот показатель может достигать 60%. Чтобы скрыть негативные тенденции в экономике, Ашхабад не предоставляет данные в МВФ.
Страдает и финансовый сектор. В стране действует два курса валют — на черном рынке и официальный. Так, по удерживаемому курсу Центробанка за один доллар дают 3,5 манат, а на черном рынке манат стоит в пять-шесть раз дороже.
Да, пандемия COVID-19 нанесла ощутимый удар экономике Туркменистана. Но тяжелый экономический кризис скорее был обусловлен неумелой экономической политикой правительства и непроизводительными расходами, вроде установки гротескных памятников алабаю, велосипеду и многим другим. Апофеозом этих трат стала подготовка и проведение Азиатских игр в 2017 году, на что, по разным данным, государство израсходовало свыше 20 млрд долларов. Для сравнения: на проведение Летних олимпийских игр в Рио-де-Жанейро годом ранее было потрачены рекордные на тот момент 13 млрд долларов.
Туркменские власти косвенно признали наличие этих проблем. В своей предвыборной кампании Сердар Бердымухамедов обещал провести экономические реформы, снизить безработицу, реорганизовать государственное управление, а также модернизировать государственный и частный сектор.
Сможет ли новый президент воплотить свои обещания в жизнь в условиях жесткой клановой авторитарной структуры — вопрос открытый. В стране действует культ личности экс-президента. Да и Бердымухамедов-старший окончательно передавать все бразды правления своему сыну явно не собирается. В новой властной конфигурации он займет пост председателя Халк Маслахаты — верхней палаты парламента, чьи полномочия он последовательно укреплял предыдущие два года.
