21 января, после того, как контр-адмирал Шахрам Ирани заявил о планах разместить несколько боевых судов в зоне Панамского канала, стало известно об отправке двух иранских военных кораблей в порт Рио-де-Жанейро.
27 февраля правительство Бразилии дало им разрешение пришвартоваться в порту Рио, вопреки просьбам со стороны США этого не делать. «В прошлом эти корабли использовались для незаконной торговли и осуществления террористической деятельности, Соединенные Штаты наложил на них санкции. Бразилия — суверенная страна, но мы твердо уверены в том, что эти корабли не должны никуда причаливать.» — заявила еще 15 февраля (почти за две недели до принятия решения о допуске) посол США в Бразилии Элизабет Бэйгли.
Еще в начале февраля, перед встречей да Силвы с Байденом, бразильское правительство отложило ответ на запрос ВМФ Ирана. Однако через некоторое время после возвращения Лулы из Вашингтона, иранские мореходы получили разрешение. Байден снял возражения по этому поводу? Но никаких сигналов об этом нет. В итоге получилось так, что США потеряли лицо.
Мотивация Ирана более или менее ясна. Официальные иранские источники объясняют это решение необходимостью укрепления влияния страны в регионе.Однако зачем Луле так рисковать?
Дружественные отношения с Тегераном — одно из наследий первого президентства Лулы (2003-2011 годов). Он высказывался в поддержку мирной части ядерной программы Ирана, аргументируя это правом последнего как суверенного государства. Кроме того, на протяжении нескольких лет администрация да Силвы активно сопротивлялась введению санкций в отношении Тегерана. В 2010 году Бразилия, будучи непостоянным членом СБ ООН, почти в одиночестве, вместе лишь с Турцией, голосовала против резолюции №1929, предусматривавшей введение четвертого пакета ограничений против Ирана.
Однако преемники да Силвы на посту президента — Дилма Русеф, Мишел Темер и Жаир Болсонару не смогли сохранить позитивную динамику бразильско-иранских отношений. Более того, при Болсонару бразильско-иранское взаимодействие достигло исторического минимума.
И вот теперь, повторно придя к власти в начале этого года, Лула делает столь символический жест, как допуск иранских военных кораблей в воды Бразилии вопреки окрику из посольства США.
Но у Бразилии есть не только символические цели. К чему она стремится, развивая внешние связи? Об этом "Эксперт" поговорил с главным редактором журнала «Латинская Америка», профессором Санкт-Петербургского государственного университета, ведущим научным сотрудником Института Латинской Америки РАН Виктором Хейфецом.
27 февраля правительство Бразилии предоставило иранским военным кораблям возможность прибыть в порт Рио. Но ранее, 15 февраля Лула отложил было принятие решения по этому вопросу. С чем связано изменение позиции?
На мой взгляд, это решение из серии «и нашим, и вашим». Президент да Силва разрешил иранцам пришвартоваться, но сделал это после того, как корабли продрейфовали вдоль побережья некоторое время. Таким образом, он формально не отказал США, которые просили его не допускать иранские суда.
Формула «быть хорошим для всех» очень точно отражает, как мне кажется, ориентиры внешней политики Лулы да Силвы: дружить с как можно большим количеством государств, ни с кем не ссориться.
Сотрудничество Бразилии и Ирана — иного рода, нежели чем Венесуэлы и Ирана. Речь не идет об объединении на антиамериканской основе или для помощи в обходе односторонних санкций. Бразилиа четко дает понять: для нее Тегеран — легитимный партнер в сфере международных отношений, но не военный союзник, и выстраивает она отношения с ним в дополнение к уже имеющимся связям с другими партнёрами, а не против какого-нибудь партнера.
Есть ли возможность, что этим шагом Лула показывает свою надежность как посредника между Вашингтоном и Тегераном в теоретическом переговорном процессе? В 2010 году он осуществлял похожую деятельность.
Это допущение очень «далекое». Может оно и так, но я бы не стал рассматривать это как фактор. Действительно, вспоминается, что во время своего второго срока Лула, вместе с Турцией, выступал в роли автора одного из возможных решений иранской ядерной проблемы. Тогда этим не воспользовались.
Но да Силва явно не скрывает, что хочет глобальную роль для Бразилии. Его не устраивает позиция только регионального лидера. Ему нужен масштаб. Показывать наличие контактов на Ближнем Востоке — это часть общей стратегии, утверждающей что Бразилия — страна первого мира в экономическом и международном плане. У этой концепции есть основная цель.
Бразилия хочет получить место постоянного члена Совета безопасности ООН, она этого пытается добиться с 1945 года.
То есть, допуск иранских кораблей — своеобразный сигнал возвращения Бразилии на международную арену после сравнительной изоляционистской политики Болсонару?
Бразилия не просто возвращается, а возвращается в роли глобального игрока.
